Черные кристаллы, сложенные пирамидой, он заметил почти в тот же миг, как переступил порог.
– Что это? – Аллен тут же оказался около стола. – Откуда они здесь?
Обескураженный находкой, Аллен принялся рассматривать кристаллы в надежде, что он ошибся в своем предположении. Но нет, они были именно тем, о чем он подумал сразу. От этих кристаллов просто разило запретной магией. Что, в свою очередь, значило: они здесь не для бутафории, ими, по меньшей мере, единожды пользовались по прямому назначению – усилению запрещенных заклятий. Взгляд Аллена переметнулся на бумаги и книги, разбросанные по столу. Он хватал один за другим листы, исписанные почерком Бертона, листал тетради и книги, и все больше леденел душой. За каждой страницей, каждой пометкой на полях пряталась неприглядная, нет, ужасающая правда. Скалилась, издевалась, насмехалась над наивностью и доверчивостью Аллена. Братский кинжал попал ему в точности меж лопаток. Меткий удар!
– Это твоя самая неудачная шутка, Бертон, – хрипло прошептал он, сминая в кулаке очередной бумажные лист.
– Что ты здесь делаешь? – голос Бертона был полон холодного возмущения. – Отойди от стола!
Аллен медленно оглянулся. Перед глазами уже плыли алые круги гнева, дракон внутри метался, требуя мести, но он пока держал себя в руках, лишь кулаки сжал до побеления костяшек.
– Как ты сюда зашел? – Бертон не казался напуганным, скорее, недоуменным, а еще в ярости, не меньшей, чем Аллен.
– Забыл, что твоя защита не действует на Варрлеев? – губы Аллена искривились в усмешке. – Странно, что при своих успехах в запретной магии, – он взглядом показал на кристаллы, – ты поставил на дверь старую добрую защиту нашей семьи. Сглупил? Был уверен, что я здесь никогда не окажусь? Или же попросту экономил силенки? Полагаю, эти черные кристаллы с тебя уже хорошенько их попили. Надеюсь, ты помнишь, что за использование этой магии придется расплатиться своими резервами.
– Какой у меня заботливый старший брат, – хмыкнул Бертон. И в следующий миг Аллена сбила с ног воздушная волна. Амулет на груди раскалился докрасна, но отразил удар запретного заклинания.
– Значит, все это вытворял ты, – с горечью засмеялся Аллен, поднимаясь. – Все это время тот, кто хотел меня убить, был рядом. Сочувствовал, переживал, подбадривал, клялся найти недруга. Ты не только шут, ты еще и лицемер.
– Еще неизвестно, кто из нас больший лицемер, – в Аллена полетело очередное заклинание. Края амулета начали плавиться, но защиту он пока держал.
– И за что ж ты меня так ненавидишь, а, братец? – теперь уже Аллен выпустил на волю свой внутренний огонь.
С запретной магией он, конечно, не потягается в силе и эффекте, но сжечь одежду и опалить кожу даже гриону ему на раз‑два. Бертону пришлось выплеснуть на себя кувшин воды, по счастливой для него случайности оказавшийся рядом, чтобы потушить огонь, охвативший его рубашку.
– За что я тебя ненавижу? – переспросил он после, бросая взгляд на ожоги, волдырями проступающие на его груди, и поморщился, то ли от боли, то ли от злости. – А за что мне тебя любить? Тебя и без меня все любят… Даже моя мать тобой восхищается, не говоря уже об отце. Все надежды он возлагал только на тебя, своего старшего и любимого сына… Мне же всегда отводилась лишь роль статиста. Твоего пажа…
На следующем его ударе амулет Аллена все же треснул, и заклятье ядовитой змеей проникло под кожу. Аллен покрылся болезненной испариной, но все‑таки смог удержаться на ногах. Похоже, Бертон бил не со всей силой. Развлекается? Или же попросту почти израсходовал ее за предыдущие атаки?
– Зачем ты говоришь подобное? Откуда у тебя такие идиотские мысли? – прохрипел Аллен. – Я никогда не считал тебя пажом. Ты был моим братом, моим другом… Равным мне. Когда я тебе дал повод усомниться в этом?
– Изумрудный Халлот до сих пор у тебя, – Бертон уже тоже тяжело дышал: бумеранг запретной магии все же не заставил себя ждать. – Это называется равенством? Сапфировый король, Опаловая королева, я – мы все пажи Великого Рубинового Императора…
– Опять несешь чушь! – Аллен сделал глубокий вдох, прежде чем продолжить. – У меня не было и мысли оставлять у себя твой Халлот! Я собирался его тебе отдать еще до начала Отбора… Но ты опередил меня, решив прикончить. Значит, ты отсюда целился в меня? Занятно… И что бы ты делал, если бы тебе удалось убить меня еще в первый раз? Занял бы мое место? Стал Императором и владел бы уже не только своим Халлотом?
Бертон проигнорировал этот вопрос и задал встречный:
– Почему же ты не отдал мне Халлот после? Через неделю, две? Куда исчезло твое благородство? Или все‑таки ты сам не хотел терять свою абсолютную власть, подаренную тебе нашим отцом?
– Ты считаешь, что лучше бы справился с этой абсолютной властью? – Аллен вновь скривился в подобии усмешки. – Считаешь ее даром Богов, а не как я – проклятьем? А касаемо того, почему я не отдал тебе Халлот позже… – он подошел к брату почти вплотную и перехватил его взгляд. – Меня остановили твои подлые поступки. Но теперь я понимаю их мотивы… Ты из мести хотел отнять у меня все. Все, не только власть. Но и жену. Ты хотел подлостью отнять у меня Линэль.
В челюсть Бертона врезался кулак. Обычный удар, не сдобренный ни каплей магии, и движимый лишь мужским гневом. Но он откинул Бертона, не ожидающего такого хода, на несколько метров, заставил его проехать по полу и впечататься в стену. Бертон, поморщился, дотронулся до своей рассеченной губы и будто бы с удивлением взглянул на пальцы, испачканные в крови.
– Линэль?.. – протянул он потом. – Линэль – это не месть… Линэль – это любовь. Я люблю ее, понимаешь? Люб‑лю.
– Где она? – Аллен навис над братом. – Где Алина?
– О, – хохотнул тот. – Так ты уже тоже в курсе нашего с ней секретика? И как он тебе? Впечатляет?
– Довольно, – угрожающе произнес Аллен. – Где ты ее прячешь?
– Так я тебе и сказал, – Бертон опять дотронулся до своей покалеченной губы. – Я ж ее от тебя прячу. От твоей мести. Ты ведь ненавидишь марег. Они же так зверски убили твою матушку. Или я что‑то путаю?
– Не заговаривай мне зубы. Где Алина? Где ты ее прячишь?
– Мы еще не договорили, Бертон! – донесся со стороны лестницы знакомый голос.
– О, встречаем еще одну обиженную нашим великолепным, честным и благородным Императором, – издал очередной смешок Бертон. И крикнул в сторону распахнутой двери: – Давай, милая Мишель, поторопись! Мы тебя с Его Сиятельным Величеством уже заждались.
– Аллен? – герцогиня Тард в замешательстве остановилась на пороге. – И ты тут?
– У меня к тебе тот же вопрос: и ты тут? – Аллен окинул ее испытующим взглядом.
– Что у вас происходит? – охнула Мишель в следующую секунду и ринулась к Аллену. – Вы дрались? Аллен, ты как? – она хотела прикоснуться к кровоточащей ссадине на его плече, но он сбросил ее руку. – У тебя же вся рубашка порвана… И кровь… А что с твоим амулетом?
– Эй! – позвал Бертон с прежней ухмылкой. – Я тоже как бы ранен. Не хочешь меня пожалеть?
– Обойдешься, – огрызнулась Мишель. – Так тебе и надо.
– Вот так всегда, – вздохнул Бертон, пытаясь подняться. – Женщины такие неблагодарные… Я ей помог, а она…
– Ты себе помог, а не мне! – взвилась герцогиня.
– В чем помог? – Аллен перевел взгляд с нее на брата.
– Ни в чем, – спохватилась Мишель.
– Можешь говорить, – махнул Бертон. – Я снял заклинание молчания. Ну? Ты ж хотела признаться. Признавайся вот…
– Не хочу, – Мишель сглотнула.
– Испугалась? Кого? – Бертон преувеличенно удивился. – Меня? Или Аллена? Говори… Признайся, что это я тебя надоумил вылить воду на Линэль. А ты с радостью воспользовалась этой идеей. Подленько, конечно. Но в любви все средства хороши. Я тебя понимаю как никто.
Мишель затравлено глянула на Аллена.
– Чего‑то подобного я ожидал, – отозвался он, окатывая ее волной презрения. – Но мне это больше не интересно. – Аллен перевел взгляд на брата и спросил уже который раз: – Где Алина? Не скажешь? Что ж… Я сам ее найду.
