права, за ними нужен глаз да глаз, – поддержала достаточно громко Клер.
– Элиза, твое неверие в людей, в их доброту – не от Господа. Шанс должен быть у всех, ты же знаешь это, правда? – гневно сверкнув глазами на нас ответила Маргрет.
– Ты думаешь, что он окажется достойным человеком? Ведь у нас здесь так много девушек, что нуждаются в защите, – не отставала я.
– Нет, он точно не бандит, я вижу хороших людей.
– А плохих вы тоже видите сразу? – не унималась Клер.
– Нет, нельзя рассматривать в людях плохое, или ты увидишь только плохое. Бог дал нам жизнь, дает нам хлеб, и приводит только хороших людей, – присела Маргрет на скамейку, и начала нарезать хлеб, не зная, чем занять руки.
– Ну хорошо, надеюсь вам не будет тяжело, и он будет под вашим личным присмотром? – решила я достать из рукава джокера.
– Да, я готова взять на себя ответственность. Я все покажу ему как только он отдохнет. Нам очень нужны мужские руки, да еще и Сквонто, как я поняла, останется с нами, и Пэвэти. Я так счастлива, Элиза. Думаю, эта зима будет прекрасной! – ее теперь долго не отпустит, судя по тому как ее взгляд затуманился.
– Дай Бог, Маргрет, дай бог, – ответила я ей, заметив краем глаза, что мужчины возвращаются. Бернард был только в брюках. Рубашку он нес на плече. Я смотрела на него, и понимала, что он мне нравится все больше.
Почувствовав на себе взгляд, я обернулась. За спиной у меня стояла Аннет. Да, разговора с ней мне точно не избежать.
Ужин был поздний. Уже в сумерках возле костров мы все сидели и слушали историю Джейкоба. Маргрет сильно упростила задачу гостеприимства, угощая нежданного гостя, подкладывая добавку. Она даже шаль принесла, чтобы накинуть ему на плечи.
– Я два года назад приехал в Квебек. Мне обещали, что мои знания будут хорошо оплачиваться, и через пять лет я заработаю на свой участок земли, – рассказывал Джейкоб.
– Но ты ведь англичанин. Почему ты попал на французскую территорию? – спросила я.
– Потому что небольшая фабрика, где я работал в Англии была не очень доходной. А в один прекрасный день приехал человек, купил проволоку. Через неделю он подкараулил меня и предложил поехать туда, где такую фабрику можно сделать единственной, – ответил наш гость, принимая щедро порезанные куски мяса от Маргрет.
– А семья у вас есть? В Англии кто-то остался? – перебила его наша заботливая женщина, что оказалась вовсе не монашкой.
– У меня двое сыновей в Англии, но у них свои семьи. Моя жена умерла десять лет назад. Мне нечего было терять в Англии, и я решился отправиться сюда. На английской шхуне мы дошли до Квебека, и потом оказалось, что работать мне придется в Монреале.
– В Монреале плохо? – переспросил Малкольм.
– Это не город, это небольшое поселение, где надо работать на земле, чтобы у тебя была еда. Все дорогое, а пока человек, что привез меня, закупал станки, я работал и на полях, и на фермах, чтобы прокормиться. Дальше все пошло еще хуже, потому что он обещал оплатить мне только тогда, когда я загружу следующую шхуну, на которой он придет из Англии готовой проволокой.
– А железо? Он оставил вам что-то? – поинтересовалась я.
– Немного, но нам должны были привезти железо из Квебека. Когда прошло больше чем полгода, и хозяин этого завода не появился, я сам добрался до Квебека и пытался купить его там. Мне рассказали где можно добыть породу, или готовое железо. Это на севере, и денег у меня совсем не было.
– И как вы жили? На что? – спросила совсем расчувствовавшаяся Маргрет.
– Я нашел индейцев, что купили у меня готовую проволоку, и они привезли мне породу. Мне пришлось делать печь, в которой я ее плавил. Но это оказалось огромным плюсом – порода в несколько раз дешевле, и я весь процесс осиливал сам.
– Но почему же вы решили уехать оттуда? – спросила я, потому что до сих пор мне было не понятно – почему он приехал с Бернардом в глухое место.
– Потому что, взяв на работу Бернарда, который готов был трудиться только за еду, мы за это время сделали очень много, а прямо перед предложением уехать пришла шхуна с тем человеком, которому принадлежит этот небольшой завод. Он погрузил всю проволоку и сказал, что ожидал большего, и за это он не даст мне деньги за работу. Дал только на покупку породы, мол, из проданного сможешь взять и себе.
– Я был свидетелем этого разговора, и тогда решил, что этот человек делил со мной все, что у него было, не должен оставаться там. Я рассказал как мы живем, и что у нас здесь есть, и признался, что хотим свой завод, на котором будем изготавливать проволоку, – вставил Бернард.
– И я сразу согласился, потому что не верю больше этому человеку. Я жил впроголодь и тяжело работал – меня просто поставили в такую ситуацию, где у меня не было никаких шансов заработать, – грустно продолжил Джейкоб.
– Теперь все будет иначе, Джейкоб. Вы же видите, что мы не голодаем, хоть и приходится много и тяжело работать. Но нам нужен не простой завод для проволоки. Мы хотим делать то, чего нет нигде еще, – дружелюбно и с улыбкой сказала я ему и улыбнулась. – Мы не будем использовать ваши знания бесплатно. Вот увидите, наш завод будет известен во всей Америке, и за нашей проволокой будут приезжать отовсюду.
– Я очень надеюсь на это. Вы делаете такие вкусные пирожные, Клер угостила меня, когда они пришли к Бернарду. Я не ел ничего вкуснее.
– Да, эти пирожные в Монреале раскупили в первые пол часа, Элиза. Оказалось, что люди из Квебека уже рассказали о них, и когда мы на пристани открыли корзины, очередь из моряков собралась такой длины, что не видно было ее конца, – подтвердила его слова Клер. – Думаю, нам нужно готовить их из всех яиц, что у нас будут, потому что так мы сможем купить все необходимое для завода.
– Мы привезли самый нужный инструмент с собой, и я заказал у капитана станок. Бернард взял с него расписку за часть денег, что оплатил ему за покупку и перевозку. Это очень дорого, но его стоимость быстро окупится, даже если мы будем делать простую проволоку. Больше в Новой Франции нет такого производства. Пока хозяин завода узнает и что-то предпримет, у нас будет достаточно
