— А у тебя есть горушка от Эроны? — спросила Хэла.
— А? Да. Но, — кажется Элгору было жаль её отдавать.
— Давай, будет сына защищать, а тебе новую невеста подарит, — улыбнулась ведьма.
— Элгор? — к ним подошёл Рэтар.
— Достопочтенный феран, — поприветствовал его младший тан.
Потом достал из внутреннего кармана куртки ленточку и отдал Хэле.
— Смотри какая, — улыбнулась она мальчику, показывая горушку. — Давай-ка сделаем сейчас гадость кому-то?
— Что? — нахмурился Рэтар, перевёл взгляд с ведьмы на мальчика, потом на своего тана.
— Знаешь, дружок, сколько Хэла умеет вязать узелков разных? — не обращая внимания на замешательство ферана, спросила у Эрина ведьма. — Ого-го! Вырастишь и я тебя научу. А названия у них — закачаешься. Восьмёрка, проводник, стремя, булинь, грейпвайн. Как ругань или заклинания, да? Но мы сейчас особо выпендриваться не будем, главное, чтобы ты, детка, развязать не мог. И, поехали.
Женщина взяла ленточку и завязала вокруг того, что у игрушки видимо было головой. На втором узле озорно глянула на Рэтара.
— А не дадите ли имя новое сыну тана своего, достопочтенный феран?
Он вопросительно приподнял бровь, впрочем как и Элгор.
— А как тут называется племянник? — вдруг спросила Хэла. — Ни разу не слышала.
— Племянник? — переспросил бронар новое слово.
— Ну, отец достопочтенного ферана тебе танар, а ты ему кто? — пояснила она.
— А, — понял её Элгор, — тиин.
— Что? Боже… фантазии у вас, хотя так лучше, чем племянник. Тиин, — и ей стало смешно. — Ладно, не могу с вами, давай имя Рэтар, а то колдовство мне сломаете.
— Трой, — выдал феран, не задумываясь.
— Неплохо, — одобрила Хэла. — У тебя там список?
— Да, на десятерых детей, — ответил Рэтар.
Хэла прыснула, потом глянула на его серьёзное лицо.
— Окей, я поняла, — фыркнула ведьма. — Хорошо. Трой. Тебя, Элгор, устроит?
— Да, это значит “стойкий”, но я не понимаю, — нахмурился сильнее бронар, хотя и так был суров, куда уж дальше.
Хэла не ответила, только многозначительно посмотрела на любимого мужика. Потом завязала ещё один узел и улыбнулась.
— А сейчас кого-то приложило ух, как хорошо, — на это мальчик рассмеялся таким заливистым смехом, что она слышала, как за спиной усмехнулись и Рэтар и Элгор.
— Так был заговор? — спросил у неё бронар осознавая её действия.
— Был, — подтвердила Хэла. — Только деток до пяти тиров защищает мать, поэтому Эрона на себя заговор перетащила. Ослабила.
— Кто, Хэла, — сурово спросил Рэтар.
— Не переживайте, — успокоила она мужчин, — он вернётся теперь и, ох, не завидую я этому… человеку. Называй его новым именем, Элгор, только наедине, никому нового имени не говори.
Она протянула руку в сторону ферана:
— А дай мне нить, пожалуйста, — и Рэтар протянул ей моток. Хэла завязала на запястье мальчика нитку. — А это вместо маминой защиты. Элгор, когда он пройдёт обряд наречения, то дай ему то имя, которое Рэтар ему дал. А нить срежешь, хорошо? Хотя она сама скорее всего лопнет и потеряется.
— Хэла, — бронар был преисполнен такой благодарности, что ей стало не по себе.
— А плакать он всё равно будет, — улыбнулась ведьма, передавая ему сына, — у него зубки лезут.
Элгор хотел что-то сказать, но она не дала, положив руку на плечо, нагнулась и поцеловала в висок.
— А у меня завтрак, — повела она головой и отправилась в сторону вернувшегося Брока. — И хараг надо проведать. Да?
Встретилась с невыносимо мягким взглядом Рэтара.
— И ещё если ты хотел что-то делать с Миленой, то делай это сейчас. Не тяни.
Феран кивнул, ухмыльнулся, поймал её за руку, сжал пальцы.
А дальше начался бедлам — серые, вернувшиеся со стиркой с реки, Мита, потом хараги, которые кажется рыдали вместе с ведьмой.
Добравшись в закат Тэраф до команат Рэтара Хэла подумала, что на утро не встанет. Она была такой уставшей морально, и одновременно с тем счастливой. Она и вправду вернулась домой. Как же хорошо, боги!
— Держи, — Рэтар надел на неё цепочку к ирнитом.
И это сейчас тоже было так привычно, что она даже не попыталась сопротивляться. Поцеловала его руку и была смята безудержной, как стихия, любовью.
Глава 17
Вереница событий, случившиеся после того, как они вернулись из Йерота, Роара утянула в трясину, из которой было не выбраться. Даже вздохнуть у него не получалось. Он тонул, понимал, что надо выплывать, но не получалось, ему казалось, что хуже уже быть не может…
Но Рэтар отдался спасительному для него опьянению дурманом, а Роар видел, что феран погибает, но сделать ничего не мог. Как ребёнок надеялся на непоколебимость своего тана, он всегда видел перед собой его спину, такую крепкую, несгибаемую… верил в неё. А когда увидел сломанного и прижатого болью потери, то понял, что неспособен даже осознать происходящее.
И Роар струсил… оставил всё, чтобы само как-нибудь прошло. Отдавшись работе, веря в то, что если всё сделает правильно, то Рэтар, придя в себя не разочаруется в нём. Скажет, что Роар справился.
А справляться было с чем. Изария была частью Кармии и подчинялась общим законам элата не одну сотню тиров. И вот они свободны. И Роар знал точно, что Рэтар знал бы, что с этой свободой делать, как поступить. Но митар в этом ничего не смыслил. Если бы не Элгор, то Роар бы всё испортил.
Но младший брат был в этом хорош, управление фернатом в отсутствие ферины как таковой ему давалось. Без лёгкости, но всё же получше, чем Роару. И когда они оба немного во всём разобрались, перестали ругаться из-за того, что куда когда и в первую очередь надо делать… новая тревога, а для Роара так вообще беда.
Милена сказала, что она в бремени. И он, идиот, не нашёл ничего лучше, чем спросить от кого у неё ребёнок. Это было таким помутнением — спросил и пожалел, но понятно, что слова назад не вернуть, и лицо Милены при этом… Роару умереть захотелось в этот момент.
Конечно эту обиду она простила, но он себя простить не мог, мучился, сходил с ума. Сам тонул в работе, только бы не думать о том, что натворил и не пытаться осознать последствия.
А потом вернулся Тёрк. Точнее сначала вернулся Брок. Увидел отца, понял, что нет Хэлы и таким злым Роар не видел парня никогда. Сын Рэтара в тот момент стал абсолютным отцом в моменты этой неконтролируемой всё разрушающей ярости, что находила на него так редко, но несла только смерть.
Брок было видно стиснул себя, ничего Роару и Элгору не сказал, только зыркнул на них так, словно взглядом прибил, и ушёл.
И вот через несколько дней в портале возник Тёрк. Брок был с ним. Они вдвоём без лишних слов пошли к Рэтару. Тот был в дурманном сне, и в таком состоянии Тёрк взвалил ферана себе на плечо и отправился в портал.
— Тёрк, — рыкнул Роар, преграждая тану путь. Митара искренне раздражали эти молчаливые хождения. Будто ни его, ни Элгора тут нет и давать какие-то пояснения происходящему хозяевам дома просто нет необходимости.
— Не зли меня, мальчик, — рыкнул Тёрк.
— Какого происходит? — постарался не обращать внимания на угрозу, исходящую от тана, спросил Роар. Правда получить тоже был готов.
— Какого происходит? — навис над ним старший брат Рэтара. — У тебя феран подыхает, а ты у меня спрашиваешь, какого происходит? Это мой вопрос, засранец, — какого рваша, Роар, происходит?
— Я не мог с ним справится, никто из нас не мог, — возразил Роар и глянул на стоящего тут же в коридоре Элгора.
— О, то есть вот в таком состоянии он тебе голову оторвёт? — поинтересовался Тёрк с присущим ему ядом в голосе.
— И что я с ним должен был бы сделать? Под башни посадить? За решётку? — и митар правда не понимал, что он мог поделать с этим состоянием Рэтара.
— Ну, теперь я разберусь, — ответил на это брат ферана. — А ты тут не расслабляйся — или вернётся, или станешь фераном уже по праву наследия.
