— Там чей-то флаер. У нас гость?
— Да, милорд, — ответил Эннкетин. — Доктор Кройц.
— Хорошо, можешь идти, — сказал лорд Дитмар.
Эннкетин удалился, а Элихио вышел в гостиную и тоже подошёл к уютно потрескивавшему огню в камине. Лорд Дитмар, устремив на него проницательный взгляд, спросил:
— По твоим глазам вижу: прогресс есть.
Элихио пожал плечами.
— Я не знаю, как это назвать, милорд. Он сейчас спит в моей комнате… то есть, в комнате Даллена. Оказывается, он приехал сразу после ночного дежурства.
— Видишь, он так спешил к тебе, что даже не дал себе времени отдохнуть, — сказал лорд Дитмар.
— Это вы ему сказали, что я здесь? — спросил Элихио.
— Я не мог поступить иначе, дорогой, — ответил лорд Дитмар. — Кто-то из вас должен был сделать шаг навстречу.
— Он сказал, что без меня не уедет, — сказал Элихио.
— Поезжай с ним, — улыбнулся лорд Дитмар. — Вы нужны друг другу. Проведи с ним остаток каникул, используй это время, чтобы получше узнать его.
Элихио прислушался к себе и вдруг обнаружил, что инерция отчуждения и необъяснимое упрямство исчезли, оставив после себя только растерянность, которую разбила всего лишь одна ободряющая улыбка лорда Дитмара. На кровати в его комнате спал усталый человек с проседью в волосах и голубоватыми кругами под глазами, бледный и осунувшийся; Элихио ещё плохо знал этого человека, но ему нравились его большие красивые руки, на которых краснели потёртости от черенка лопаты. Элихио с болью вспомнил: а ведь он работал лопатой без рукавиц. Сев на пол возле кровати, Элихио облокотился на покрывало, подпёр голову руками и стал изучать черты этого малознакомого, но не чужого ему человека. Взглядывая на своё отражение в зеркале, он не замечал ярко выраженного сходства, но что-то общее у них всё же было — что-то в линии рта и разрезе глаз, что-то неуловимое в общем выражении лица. Только сейчас Элихио начал чётко осознавать, что больше никого, кроме этого человека, у него не осталось. Навязываться лорду Дитмару он больше не мог: он и так злоупотребил его гостеприимством.
Задумавшись, он не заметил, что доктор Кройц уже не спал и смотрел на него. Его красивая рука с красным расплывчатым пятнышком между большим и указательным пальцем легла на голову Элихио.
— Извините, я разбудил вас, — смутился Элихио.
Доктор Кройц сел, разминая шею. Вид у него был по-прежнему утомлённый.
— В горле пересохло… Сейчас бы чаю или чего-нибудь…
Элихио встал.
— Я схожу на кухню, попробую достать.
По дороге на кухню он встретил Эгмемона. Тот сразу же поймал Элихио за локоть рукой без перчатки.
— Вам что-то нужно, сударь?
— Доктору Кройцу хочется пить, — сказал Элихио. — Нельзя ли сделать для него чай?
— Разумеется, сейчас будет сделано, — с готовностью отозвался дворецкий. — Сейчас, только сменю перчатки и всё принесу. Малыш Серино, понимаете ли, немного испачкал. — Эгмемон достал из кармана скомканные перчатки и засмеялся. — Детская неожиданность, понимаете ли.
Элихио вернулся в комнату. Доктор Кройц уже стоял на ногах, держа в руках фотографию Элихио с Далленом.
— Кто этот юноша с тобой?
— Это Даллен, сын лорда Дитмара и мой друг, — ответил Элихио. — Он умер.
Доктор Кройц ещё немного посмотрел на фотографию и поставил на место. Не говоря ни слова, он просто положил руку на плечо Элихио и поцеловал его в висок. Сев в кресло, он закрыл глаза и устало провёл по лицу ладонями.
— Как будто и не спал вовсе, — вздохнул он. — Ещё хуже… Хорошо, что завтра мне на работу не рано с утра, а только к часу. Я хочу тебя спросить, сынок… Ты поедешь со мной? Конечно, силой увезти тебя я не могу, но я готов ждать сколько угодно.
Элихио сел на кровать и зажал руки между колен.
— Ждать уже не нужно, доктор Кройц… Я поеду с вами. Я больше не могу обременять милорда Дитмара, и… И кроме вас, мне не к кому идти.
Доктор Кройц не вскочил, не обнял его, не закричал от радости, он только прислонился лбом к сцепленным в замок пальцам и закрыл глаза. Признаться, Элихио ожидал от него более бурного проявления эмоций, но у доктора Кройца, вероятно, не осталось на это сил. Устремив на Элихио усталый и ласковый взгляд, он проговорил тем же голосом, который Элихио услышал в первый раз по телефону («Мужайся, сынок»):
— Сынок, я рад это слышать… Ты себе не представляешь, насколько. Если бы я не был так вымотан, мы бы прямо сейчас уехали домой, но я не решаюсь садиться за штурвал флаера в таком состоянии. Если честно, я что-то неважно себя чувствую. Если лорд Дитмар позволит мне переночевать здесь, утром мы с тобой вылетим домой.
— Я думаю, он позволит, — сказал Элихио. — Если вы устали и плохо себя чувствуете, вам нужно прилечь. — И добавил тихо, с беспокойством: — Вы очень бледный.
Доктор Кройц посмотрел на него задумчиво, потом откинул голову на спинку кресла и устало смежил глаза.
— Да, прилечь. Это было бы хорошо… Я не спал четверо суток. Если я сейчас не посплю, боюсь, я сойду с ума. А это было бы очень некстати. Мне нужно оставаться в своём уме.
Элихио ужаснулся. Значит, не одна бессонная ночь, а целых четыре. И после этого — два часа с лопатой.
— Простите меня, — вырвалось у Элихио.
Доктор Кройц удивлённо приподнял брови.
— За что, мой дорогой?
— За то, что так мучил вас, — пробормотал Элихио, чувствуя в горле предательский ком. — Вы не сделали мне ничего плохого, а я обращался с вами просто… отвратительно.
Доктор Кройц нахмурился, потом покачал головой и невесело усмехнулся.
— Это я должен просить у тебя прощения. Я виноват, и виноват безмерно. Это ты прости меня, сынок… Прости за то, что двадцать лет не знал о тебе, за то, что двадцать лет назад позволил Ариану уйти, за всё моё чёртово незнание и бездействие! Ты обращался со мной гораздо лучше, чем я того заслуживаю. Я не достоин даже капли твоей любви и при этом смею надеяться её завоевать. Да, смею, потому что она нужна мне… Очень нужна.
— Доктор Кройц… — начал Элихио.
Больше ничего сказать он не успел: в дверь постучали.
— Ваш чай, сударь, — послышался голос Эгмемона.
— Входите, — сказал Элихио.
