О да, Шут подошёл к выполнению обещания со всем тщанием, как я не оторвала спинку кровати, не знаю. Когда он добрался до живота, я потерялась в наслаждении, изнывая от желания, жарко пульсировавшего в каждой клеточке тела, болезненно отдававшегося в груди и между ног. Я была в шаге от того, чтобы упрашивать прекратить и наконец уже приступить к главному. Казалось, просто не выдержу этого напряжения, и любое следующее прикосновение окажется последним, я стремительно полечу за грань, растворяясь в бесконечном удовольствии… Поцелуи медленно спускались ниже, и на коже словно выложили дорожку из угольков. Внутри всё замерло в нетерпеливом ожидании, я зажмурилась крепче, чуть выгнувшись навстречу, и послушно развела ноги. По бёдрам скользнули горячие ладони, я прикусила губу, затаив дыхание. Тихий смех, и ласки перешли дальше, но — нет, он точно издевается, невозможный мужчина! — хоть и очень близко от стратегически важного места, его не касались. М-мать, я больше не могу!
— Рееееен!.. — простонала, беспомощно всхлипнув. — П-пожалуйста…
— Что, моя хорошая? — жаркий шёпот и нежный поцелуй на внутренней стороне бедра.
— П-перестань дразнить!.. — снова стон, и плевать на гордость и прочий мусор. — Сделай уже, а…
— Ну, раз просишь, моя госпожа, — и такой довольный, что я чуть не пнула его, гремучая смесь раздражения и возбуждения хмельной волной ударила в голову.
— Рррррен!.. — прорычала я, чуть не сорвав к чертям повязку.
— Мммм, мне нравится, как ты произносишь моё имя, — нет, я точно сейчас что-нибудь с ним сделаю!
Мысль так и осталась мыслью, потому как язык Реана ласково погладил самую чувствительную точку, и по телу разбежались обжигающие змейки. А потом реальность помахала мне ручкой, и я опять осталась наедине с огненным морем удовольствия, теперь уже моего собственного, которое дарил мой непредсказуемый и такой родной Шут, его губы и руки. На его милость я сдалась с гораздо большим наслаждением, не боясь, что меня сломают и пойдут против моих желаний, и, пожалуй, впервые за очень долгое время хотелось не только брать, но и отдавать. Не только самой плавиться от смелых ласк, но и видеть, как мой мужчина млеет от моих прикосновений и поцелуев. Ну я ещё доберусь до Рена, а сейчас — пусть он главный. Я не против. Сладкое напряжение нарастало, лавина эмоций грозила накрыть с головой, с губ срывался лихорадочный шёпот:
— Да, да… Дааааа!..
Внутри словно сверхновая взорвалась, я рассыпалась по кусочкам, на несколько восхитительных мгновений потеряв себя окончательно, а потом медленно-медленно вернулась в реальность, ещё вздрагивая от бродивших отголосков только что пережитого удовольствия. По телу растекалась блаженная истома, но несмотря на это, я смутно ощущала — мало. Хочу ещё, того, что было у бассейна, хочу его целиком и полностью, всего… Императрица игриво хихикнула, я шикнула на неё — вот уж не хватало ещё в такую волшебную ночь отвлекаться на Карты. Вдруг я почувствовала, как Рен аккуратно обнял за талию, поднял, снял повязку и прижал к себе. Я тут же обвила руками шею, мурлыкнула на ухо:
— Спасиииибо…
Услышала тихое хмыканье, а потом глубокий, слегка охрипший голос:
— А я не шутил тогда, на охоте, Рами. Отшлёпаю же…
Сердце ёкнуло, я не удержалась от нервного смешка. Он… всерьёз?!
— Рен… — сипло начала я, но меня бесцеремонно перебили.
— Я же не сказал, как именно, — шепнул этот шутник, чем поверг в нешуточное волнение. Что ещё задумал, неугомонный?!
Ой. Три раза. В следующий момент Рен отстранил, одарил быстрым поцелуем, и… шустро развернул к себе спиной. После чего прижался на мгновение, отвёл растрёпанные волосы и коснулся губами затылка, по-прежнему обнимая одной рукой.
— Держись крепче, моя госпожа, — от этого уверенного заявления аж дыхание пресеклось, столько в нём прозвучало предвкушения.
— Ты страшный человек, — пробормотала, послушно вцепившись в изголовье и с готовностью прогнувшись под ладонью, ласково погладившей поясницу. — Не буду больше требовать от тебя никаких обещаний…
— Праааавильно, — протянул Рен и от резкого, сильного толчка я негромко вскрикнула. — Я лучше делать буду, — тихий смех, и больше Шут на разговоры не отвлекался.
…Думать сил не осталось, шевелиться — тоже. Организм пребывал в состоянии обожравшегося до икоты кота, в моём случае — до краёв наполненный удовлетворением и приятной негой. С Рена утром массаж, я же с кровати не встану, все мышцы болеть будут!
— Вот теперь к тебе точно больше не прикоснётся ни один посторонний мужик, — тихий голос моего Шута звучал непреклонно. — Пусть Рад других ищет, соблазнять на заданиях.
Он нежно сгрёб моё вялое тело в охапку и уложил на себя. Я тут же распласталась амёбой, довольно улыбнувшись, а после его слов приподнялась и пристально уставилась в мерцавшие в темноте глаза собеседника.
— Увижу, что улыбаешься левой бабе, все зубы пересчитаю, — в тон ему ответила и положила голову обратно, на такое удобное плечо.
Длинно вздохнула, прикрыла глаза, и сознание стремительно уплыло в сон. Последнее, что запомнила — как Рен снова обнял, прижал к груди и тихо прошептал:
— Собственница моя… Сладких снов.
Конечно, собственница. Я не из тех глупых героинь любовных романов, которые до последнего отрицают, что мужик им нравится. Даже после бурного секса. А Рен мне нравился, лично мне, а не всяким голосам в сознании. Об остальном подумаю утром. На этом я крепко уснула, довольная, уставшая и бесконечно счастливая.
Проснулась от чёткого ощущения, что на меня смотрят. Прежде, чем открыть глаза, я прислушалась к себе: вроде выспалась, мышцы ожидаемо тянет, и ещё есть зверски хочется. А под щекой — подушка, значит, Рен уже встал. Настроение — умиротворённое, думать по-прежнему лень, как и напряжённо размышлять на извечную тему после таких вот ночей: «а как мы дальше?». Вот за завтраком и выясню окончательно. И я открыла глаза.
Шут лежал рядом, подложив ладонь под щёку, и смотрел на меня с лёгкой полуулыбкой. Взгляд — такой мечтательный, что я неожиданно смутилась и едва подавила порыв отвернуться и уткнуться в подушку. А чего он так смотрит, будто я — самый дорогой подарок в его жизни?! Лично я пока не созрела до серьёзных признаний, мне время нужно. Такой Рен, домашний, уютный, почти как обычный мужчина, для меня тоже был непривычным. Пока ещё.
— Знаешь, сколько раз я представлял себе наше первое утро? — тихо произнёс он. — Смешно, но сейчас, когда оно наконец наступило, мне кажется, я сплю.
Меня с головой окунуло в нежность, светившуюся в фиолетовой глубине, и я окончательно смутилась.
