— Мой… — слетели с губ тихие слова, я зажмурилась до звёздочек в глазах, понимая теперь, всё, что было раньше — не то, совсем не то.
Так, тренировка, не более. Пальцы Рена легко пробежались по спине, заставив меня тихо зашипеть — кожа оставалась очень чувствительной, — и я услышала негромкий, довольный смешок.
— Моя, — эхом отозвался мой слуга — хотя какой он теперь слуга! — и чуть отстранился, посмотрев в глаза, на дне которых плавали серебристые хитринки. — Надеюсь, ты не думаешь, что это всё на сегодня? — своим проникновенным, безумно чувственным баритоном поинтересовался Шут. Он обхватил ладонями моё лицо и легонько коснулся горящих губ. — У меня большие планы, госпожа Императрица, — шепнул Рен, и от его слов и многообещающего взгляда меня пробрала дрожь.
Я в ответ рассмеялась, не удержавшись от ехидного замечания:
— Дорвался, да, маньяк?
— А нечего было дразнить тогда, когда ванну вздумала принимать и спинку попросила потереть, — последовал ответ и в следующее мгновение я оказалась у Рена на руках.
— Кто-то говорил, что моя провокация не произвела совершенно никакого впечатления, помнится, — проворковала я, перебирая влажные, чёрно-белые пряди.
— Нагло врал, — невозмутимо сообщил Рен, шагая к дому. — И да, дорвался, — он покосился на меня с такой многообещающей и предвкушающей ухмылочкой, что мышцы отреагировали болезненной судорогой, и я чуть не охнула в голос.
Эм, мне себя уже жалко… Только почему-то с губ не сходит довольная и абсолютно счастливая улыбка. И пусть все проблемы подождут, до утра хотя бы! Как Рен ориентировался в темноте, не знаю, но он ни разу не споткнулся, ни пока шли по саду, ни в доме. Там он поднялся на второй этаж, прошёл чуть дальше той спальни, куда я заходила днём, отодвинул дверь и переступил порог. Ещё несколько шагов, и меня бережно уложили на спину, прижав ладони к покрывалу и переплетя пальцы.
— Помнится, кто-то что-то думал про завязанные глаза, мм? — прошептал Рен мне в губы, и я каким-то образом поняла, что он улыбается.
Воздух застрял в горле, едва поняла, что задумал господин шутник и любитель развлечений на грани. Императрица где-то на границе сознания смущённо пискнула и совсем затихла, Маг же… Извращенец, приготовился наслаждаться новыми острыми ощущениями! Нулевой Аркан на него плохо влияет, точно.
— Р-рен… — испуганно выдохнула я, и в то же время поняла, что хочу!
Довериться его рукам и губам, сосредоточиться только на собственном теле, на том, что с ним происходит, на своих — и, конечно, моего Шута, — эмоциях… Оуе, звучит безумно заманчиво. Пока я собиралась с духом озвучить согласие, мой фиолетовоглазый экспериментатор выудил откуда-то длинный тёмный шарф.
— Готова? — мягко прошелестел голос Рена около уха, и я кивнула, опасаясь, что вместо слов из горла вырвется непонятное хрипение.
Пара минут, и я оказалась в темноте. Звуки моментально обострились, тело обсыпало горячими мурашками, хотя Рен ещё не дотронулся до меня.
— Руки за голову, — тем же сводящим с ума голосом произнёс он и добавил. — И не хулигань, а то тут у кровати очень удобная спинка.
Тихий, журчащий смех, я послушно завела руки за голову, сглотнув пересохшим горлом. Сердце колотилось, как сумасшедшее, дыхание стало рваным, тяжёлым, я чувствовала себя одним обнажённым нервом, напряжённым, готовым стрельнуть искрами от самого лёгкого прикосновения. При мысли, что мои руки тоже окажутся обездвиженными, через тело словно молния прошла, я судорожно вздохнула и слегка выгнулась.
— Шшшш, милая, я же ещё не начал… — ох, ещё пара секунд ожидания и уже ничего не надо будет начинать, мне и этого хватит, чтобы кончить!
Вот кто бы мне сказал, что найдётся мужик, который будет заводить меня только одним своим присутствием до состояния тугой пружины, одними мыслями о том, ЧТО он со мной сделает, не поверила бы ни в жизнь!
— Так начни уже, провокатор!.. — хрипло выдохнула я, мышцы внизу живота снова скрутило.
— Ммм, как скажешь, моя госпожа, — и едва ощутимый, как пёрышко, поцелуй чуть ниже уха.
Мама!! Он… он что, решил осуществить всё то, что наговорил мне у бассейна?!. Нет, в таком случае я себе точно не завидую! И ещё и руками не двигать! Ааааааа, может, сразу попросить, чтобы привязал? А поцелуи между тем продолжились, бесконечно нежные, они только слегка задевали кожу, оставляя на ней огненный след, и Рен ухитрился наклоняться так, что кроме губ больше ничего не касалось меня. Изгиб шеи, подбородок, ключица, мимолётная ласка ямочки, и другая сторона, и нарастающая лавина эмоций, от которой сердце грохотало в ушах, в горле стоял непонятный ком, а дыхание со всхлипом вырывалось из груди. Потом губы исчезли, и на их месте появились пальцы. Кожа уже горела, я вздрагивала даже от дуновения ветерка, а от прикосновения подушечек выгнулась, глухо застонав и впившись ногтями в ладони — руки рванулись обнять, притянуть к себе, с наслаждением провести по гладкой коже…
Чувствительность обострилась в разы без возможности видеть, я будто медленно погружалась в мягкое и тёплое облако, и постепенно становилось всё жарче. Кажется, Рен наклонился надо мной, потому что грудь защекотали вроде как кончики волос, я тихонько взвизгнула от неожиданности и волны ощущений. А потом снова его губы и язык, и мучительно-медленные ласки, постепенно подбиравшиеся к горошинам сосков… Сумасшествие, вот как это называется. Горячий рот накрыл, чуть втянул, шершавый язык поиграл, приласкал, а потом Рен очень нежно прикусил. Я тихо вскрикнула, нащупав то самое изголовье и вцепившись в него, как в спасательный круг. Меня неслабо так тряхануло, аж перед глазами звёзды засверкали, а позвоночник расплавился окончательно. Отстранившись, Реан тихонько подул, и в довершение сладкой пытки пощекотал кончиком волос. Я захлебнулась стоном, утонув в восхитительном ворохе ощущений, а Рен между тем продолжил…
О да, Шут подошёл к выполнению обещания со всем тщанием, как я не оторвала спинку кровати, не знаю. Когда он добрался до живота, я потерялась в наслаждении, изнывая от желания, жарко пульсировавшего в каждой клеточке тела, болезненно отдававшегося в груди и между ног. Я была в шаге от того, чтобы упрашивать прекратить и наконец уже приступить к главному. Казалось, просто не выдержу этого напряжения, и любое следующее прикосновение окажется последним, я стремительно полечу за грань, растворяясь в бесконечном удовольствии… Поцелуи медленно спускались ниже, и на коже словно выложили дорожку из угольков. Внутри всё замерло в нетерпеливом ожидании, я зажмурилась крепче, чуть выгнувшись навстречу, и послушно развела ноги. По бёдрам скользнули горячие ладони, я прикусила губу, затаив дыхание. Тихий смех, и ласки перешли дальше, но — нет, он точно издевается, невозможный мужчина! — хоть и очень близко от стратегически важного места, его не касались. М-мать, я больше не могу!
