Я упрямо смотрела на стопы Кайла.
— Пожалуйста, — Этан легонько погладил меня по щеке, — посмотри…
И я посмотрела.
И изумленно ахнула, увидев, что у обоих разбиты губы и почти половина лица в синяках желтовато-серого цвета.
— Дурь выбивали, — пояснил Кайл, а взглянув на Этана, едко добавил. — Но не до конца выбили.
— Я не хотел, чтобы она видела меня таким! — рыкнул Этан. — Что непонятно?
— Непонятно, почему ты думаешь, что я упаду в обморок от вида твоих синяков, — сказала я. — Да, я против насилия, особенно у меня на глазах. Но это была тренировка?
— Можно и так сказать, — разрешил Кайл. — Потому что она имела определенную цель и явно будет не единичной.
— Я не хотел, чтобы ты видела меня таким… страшным, — нехотя выдавил Этан. — Я знаю, что тебе нравится видеть, как я улыбаюсь…
— Это потому, что я улыбаюсь редко, — вставил Кайл.
— А сейчас я выгляжу, да и ощущаю себя, — не обращая внимания на комментарий друга, продолжил Этан, — как побитый пес.
— Кот, — машинально поправила я, и Кайл хмыкнул, а Этан попытался улыбнуться, но не смог, его губы только скривились.
— В общем, Керрая, — Этан снова прикоснулся к моей щеке, и странно, но Кайл промолчал. — То, как я себя вел, не из-за тебя. Ты… Я по-прежнему хочу, чтобы ты не сбрасывала меня со счетов и дала шанс.
— Так, — видимо, посчитав, что с него достаточно, Кайл взял меня за руку и потянул в сторону кухни, — идем завтракать, все остывает!
Мы зашли на кухню, где на большом столе стояла огромная сковорода, вокруг нее были расставлены тарелки и стаканы, потел пузатый графин с лимонадом и заманивали ароматом свежие булочки.
— Твоей мамы, — заметив мой взгляд, сказал Кайл. — Она передала тебе привет и мазь, которой надо смазать нам лица. Но не волнуйся, с мазью мы справились сами, да и через пару часов следа не останется. Садись.
Он не оставил мне выбора, усадив на высокий стул рядом с собой. По левую сторону от меня без всякого приглашения разместился Этан. Кайл взглянул на него, но ничего не сказал, и даже не зарычал, когда тот налил мне в стакан лимонад и выбрал для меня самую пухлую булочку. Видимо, драка пошла на пользу. Я с готовностью схватилась за вилку, ожидая, когда Кайл поднимет крышку со сковородки, потому что ощутила, что голодна. На кухню заглянули зверьки с малинкой в зубах — тарелку унести не могли, но своим видом намекали, что могут и хотят меня угостить.
— Потом, — отмахнулся Кайл, — на десерт.
Зверьки убежали обратно, а я, поерзав на стуле, поторопила парня.
— Открывай, не томи!
— Шедевр кулинарного искусства! Впервые и ради тебя! — важно объявил он, а когда поднял крышку, я недоверчиво посмотрела на блюдо, а потом не сдержалась и расхохоталась.
— Кайл, — выдавила сквозь смех, — не обижайся, просто… просто… Фууух… Я действительно люблю желтый цвет, но я на нем не помешана! Так, едим, все вкусно, я чувствую по запаху!
Успокоившись, я поухаживала за ребятами, а потом взяла и себе — два огромных и неимоверно желтых, всего лишь с легким оттенком оранжевого, жареных яйца…
Если не считать, что меня окружали лица с синяками и ссадинами, мне понравился наш первый совместный завтрак. Не было неловкости или напряжения, и даже когда в какой-то момент повисло молчание, оно не было в тягость. Мелькнуло ощущение, что так уже было, но настолько давно, что и не вспомнить, хотя, конечно, все это было впервые.
Я смотрела на Этана и Кайла, невольно прокручивала на пальце кольца и думала… Много думала… Поэтому молчание не мешало, а наоборот, не отвлекало от мыслей. Но когда зашла Хельга и заявила, что нам обеим нужно развеяться, я с радостью ухватилась за эту идею.
— Конечно, — согласился Кайл, как будто кто-то спрашивал его мнения, а потом отвел меня в сторону, заставил прождать его в гостиной не меньше минуты, и по возвращении всучил красный кошелек. А пока я рассматривала эту стильную красоту и настраивалась, чтобы от нее отказаться, непреклонно заявил. — Я — твой муж, и я могу тебя обеспечить. Я. Не твои родители.
— У меня тоже есть деньги, — немного опешив от такого напора, вздохнула, но протянула ему кошелек. — У меня хорошо покупают украшения. Кстати!..
Увидев, что Хельга болтает с Этаном, а не скучает в ожидании, я поднялась на второй этаж, зашла в комнату, поискала взглядом и нашла свою сумочку. Достала браслет, который хотела отдать Кайлу на день рождения, но не успела за шквалом событий, и только развернулась, чтобы выйти, как меня обняли и жарко выдохнули у самого уха:
— Да, Карамелька, — шепнул Кайл, лизнув мочку уха и слегка потянув за нее, — мне тоже не терпится снова остаться с тобой вдвоем, но твоя подруга такая настойчивая…
Я вспыхнула, потому что поднялась в комнату совсем не за этим! Но Кайл лукаво усмехнулся, и я не стала ему ничего доказывать. Он все равно будет думать, что я специально его заманила сюда, чтобы хоть немного побыть с ним, и…
— Ты краснеешь, милая, — он провел костяшками пальцев по моей щеке и на секунду ввел подушечку большого пальца мне в рот, наблюдая, искушая и вызывая желание хриплым разочарованным стоном. — Ты думаешь обо мне, я прав? Ты представляешь, как я возьму тебя? О, да, вижу, сладкая, ты еще больше краснеешь, значит, я прав… Твои щеки сейчас почти как твои соски, и это заводит, я еле держусь, чтобы не сорвать с тебя этот халат. Тем более, что ты не фанатеешь от желтого, а после я могу купить и другой.
— Зачем сразу рвать? — возмутилась я и затянула пояс сильнее, показывая, что здесь вообще-то пуговиц нет.
— Какая ты у меня умница, — промурлыкал Кайл. — Я правильно понимаю: ты возражаешь против того, чтобы рвать халат? Но не против, чтобы я его снял с тебя другим, более приемлемым для тебя способом?
— Кайл!
— Правильно, милая. Кричи мое имя, только, знаешь… — его голос опустился до шепота. — Я хочу, чтобы ты кричала громче, не сдерживая себя, не боясь того, что нас могут услышать, и тогда, когда я буду в тебе. Любым способом — языком, губами, пальцами. Видишь? Здесь я тоже иду тебе на уступки. А это так тяжело…
Я поняла, что он развязал мой халат только когда он прижался ко мне и потерся. Он был в брюках, но легкая ткань не скрывала степени его желания.
— Так тяжело, — сместившись, он потерся так, чтобы я почувствовала его острее всего. — Хочется уже взять тебя полностью, войти в тебя… Святые львы, я готов взорваться прямо сейчас, только представив, как ложусь между твоих ног и погружаюсь в тебя. Сначала медленно, потому что еще никто не прикасался к тебе, кроме меня. Ты берегла себя, моя девочка, и я буду нежен. А потом придется сделать рывок, чтобы ты смогла получить наслаждение. Будет больно, но я смягчу твою боль, я готовился, и я знаю как… А потом…
— Знаешь что! — выкрутившись из объятий, я отодвинулась от него, с пылающими щеками завязала пояс халата потуже и всучила ему браслет, с очень праздничным напутствием. — Вот!
После чего развернулась, откопала в своих вещах брюки, блузу и подходящее белье, под внимательным взглядом парня подошла к двери ванной и обернулась. Как раз вовремя, чтобы успеть увидеть, как довольно сверкают его глаза. И это меня окончательно вывело из равновесия!
— Знаешь что, — повторила я раздраженно, — я хочу переодеться без посторонних, поэтому надеюсь, ты не будешь стоять под дверью и прислушиваться к каждому звуку. А еще хочу напомнить, что я замужем не только за тобой, поэтому у меня есть выбор — кому отдать свою девственность, ясно? У меня есть выбор. Хотя бы в этом, но есть!
Громко хлопнув дверью, я скрылась в ванной.
Услышав, как так же громко хлопнула дверь комнаты, опустилась на пол и тукнулась лицом в колени. Вот что на меня нашло? Или это в преддверии радостных женских дней, или я действительно приревновала Кайла?
И хотя по срокам женские дни еще даже не мелькали на горизонте, я грешила на них. Ну, мало ли, график сместился — все-таки у меня был серьезный стресс, шантаж и замужество. Потому что мысль, что я могла с такой силой приревновать Кайла всего лишь к неосторожным словам… Готовился он, понимаете ли… Даже не хочу думать, на ком! Так вот, мысль, что я приревновала Кайла, казалась абсурдной, бессмысленной и вообще.
