— Мои бессмертные лесные друзья, я рад видеть вас всех сегодня. Надеюсь, за ту неделю, что нас с моей супругой не было, в Лоссэ Таурэ царили мир и покой. — Послышались тихие беззлобные шуточки на тему того, чем же мы были заняты так долго. Эрик лишь снисходительно покачал головой, выжидая, когда они закончатся. Вообще, держался он пока что неплохо. — Обстоятельства сложились так, что нам с Вивиан стало известно о том, что Лиатрис, которую я столь неразумно взял в супруги два века тому назад и нарек королевой Лоссэ Таурэ, вовсе не мертва. Она покинула лес по доброй воле и теперь живет среди смертных. Мне пришлось, согласно нашим традициям, расторгнуть связывающие нас брачные обеты.
Элрик проговорил все это довольно бесстрастно, но по залу пронесся возмущенный ропот. Эльфы были не довольны предательницей, променявшей их лес на жизнь среди смертных. Я водила глазами по толпе, выхватывая взглядом то одно удивленное лицо то другое. Дядюшка Элрика, как обычно, поправлял монокль. Казалось, за три тысячи лет он повидал все, что только можно повидать, поэтому выглядел не сильно удивленным. Скорее раздосадованным оттого, что монокль ведет себя столь своенравно, норовя то и дело упасть на пол. Алистер кивал, подтверждая сказанное Элриком, а Камелия напряженно слушала, прижав к груди изящные руки. Остальные эльфы внимали с не меньшим интересом. На примыкавшем к залу балконе я увидела вдруг мелькнувший высокий силуэт. У стоявшего там эльфа были определенно черные волосы. Неужели Флориан? Но с такого расстояния я не могла рассмотреть точно.
— Прости меня, мой король, за недостойную дочь! — воскликнул выступивший вперед эльф, удивительно похожий на Лиатрис. Я вздрогнула от неожиданности. Так вот, значит, как выглядит честолюбивый эльфийский папаша. Надеюсь, у него больше нет дочерей, которых он попытается предложить еще какому-нибудь королю.
— Тебе не за что извиняться, Арвэль, — спокойно сказал Элрик. — Мы всегда были свободным народом. Таким и останемся. Но я рассказал все это с единственной целью. Ввиду сложившихся обстоятельств мы с Вивиан повторим наши клятвы
— Завтра! — выпалила я, смущенно хлопая ресницами, и с силой сжимая ладонь Элрика.
— Завтра? — недоуменно переспросил король, бросая на меня удивленный взгляд.
— Да, я больше не могу ждать, любовь моя, — заявила я под дружные смешки эльфов.
— Что ж, я я не могу отказать, если ты просишь любовь моя, — выдавил наконец король, притягивая меня к себе и целуя в лоб.
— В лоб? Серьезно? — прошипела я, думая о том, что это мало похоже на страстный поцелуй влюбленных, убежавших на целую неделю, чтобы предаться страсти. — Я еще теплая, чтобы меня в лоб целовать!
Застонав, Элрик легонько клюнул меня в губы. Я же прижалась к нему, с силой впечатав рот в его губы, изображая пылкий поцелуй. Эльфы зааплодировали, поддерживая наше решение. Знали бы они, что у меня на душе скребся целый кошачий выводок, а Элрик бы лучше женился на одном из дубов в своем лесу, чем на мне.
— Нет! Нет! Так нельзя! — выкрикнула Камелия, решительно продвигаясь к нам. Мы отстранились друг от друга. Элрик нахмурился, а я обрадовалась, подумав, что эльфийка все-таки не вынесла устроенного для нее спектакля и решила вмешаться. — Ведь платье еще не готово! Какая же свадьба без платья? Швеи не успеют сшить его за ночь! Нам нужно время!
От разочарования мне захотелось взвыть. Вместо этого я прильнула к Элрику, чуть ли не силой заставив его обнять меня, и весело сказала:
— Камелия, дорогая, мне нет дела, в каком платье я пойду под венец. Главное, что под энвина норно меня будет ждать Элрик. Правда, любовь моя? — я обратила полный томления взгляд на короля. Скулы Элрика приобрели розовый оттенок.
— Конечно, любовь моя, — подхватил он, потом обратился к Камелии: — Это не важно, Камелия. Вивиан подыщет подходящее платье из своего приданого, не беспокойся. Твоя же задача — приготовить такой пир, о котором мы будем вспоминать еще много столетий.
Камелия хотела что-то сказать, но, передумав, лишь послушно склонила голову.
— Я приготовлю, мой король, не сомневайтесь, — тихо пообещала эльфийка, а меня словно ледяной водой окатили после ее слов.
Больше ничего примечательного на ужине не произошло. Я все также везде ходила рядом с Элриком, называя его к месту и не к месту своей любовью, и висла на нем, чем окончательно достала короля, хотя он старался не подавать виду, а был мил и обходителен. В меру своего характера, конечно. И только прикасаясь к нему, я чувствовала, как он напряжен. За ужином я не съела ни крошки не выпила ни капли, с тоской посматривая на угощавшихся различной снедью эльфов.
Мне хотелось громко завопить, запретить им есть эту отравленную пищу, а виновницу всех их бед подвесить на ближайшем же дереве и чтобы одна из ветвей удерживала ее за белую шею, но я сдерживала себя, лишь сильнее приникая к Элрику. К концу вечера мне стало казаться, что у него и меня на теле останется россыпь синяков. Но все неприятное когда-нибудь заканчивается. Подошел к концу и этот вечер.
Когда дверь спальни скрыла нас от любопытных взоров, я устало привалилась к стене, а Элрик опустился в кресло, вытянув длинные ноги.
— Как же хочется выпить! — выпалил он.
— Спроси, может, что-то осталось от присланного Исилендилом вина, любовь моя, — хмыкнула я.
Элрик мой юмор не оценил.
— Свадьба завтра? К чему спешка, любовь мо Лесной дьявол! — выругался Элрик, а я сдержала усмешку.
— Я рассчитываю, что отравитель себя проявит, — я прошла к столу, и, взяв большое яблоко из блюда со свежими фруктами, впилась в него зубами. Только сейчас я поняла, как голодна.
— Ты уже знаешь, кто это? — быстро спросил Элрик.
— Угу.
Король в мгновение подскочил ко мне и впился пальцами в плечи.
— Имя!
— Элрик, подожди до завтра, прошу тебя. Вдруг я ошиблась, и тогда обвиню невиновного. А если я все-таки права, злоумышленник себя не проявит, потому что ты постоянно будешь начеку и испепелишь его взглядом.
— Ты хочешь рисковать жизнями лесных эльфов? Я — король и должен заботиться об их благополучии.
— Никто ведь не умер за все время после проклятия, так?
— Если не считать Амбреллы.
— Она умерла не от отравы, а от кинжала в животе. Все это время в пищу лесным эльфам подсыпали семена дикой моркови. Это средство делает зачатие невозможным. Но оно не опасно для жизни.
— Оно опасно для новой жизни, — отрезал Элрик.
— Послушай, завтра все станет ясно, — устало объяснила я. — Если я ошиблась, я выйду за тебя замуж, Элрик, я сдержу слово, и сила Вэндэ Таурэ будет принадлежать лесным эльфам. А если нам повезет, то свадьба не состоится, и вскоре эльфийки вновь обретут смысл жизни.
— Не понимаю, почему я в который раз решаю поверить тебе, — пробормотал король, делая шаг назад и изумленно меня рассматривая.
— Может быть, эльфийская часть моей крови вызывает у тебя доверие. А может быть, нежные чувства к Идриль мешают тебе излишне упорствовать, — пожала я плечами, жуя яблоко.
— Что ты сказала? — вскинулся Элрик. Похоже, его запас нежностей исчерпал себя на ближайшую сотню-другую лет.
— Пора спать, Элрик. Завтра нам предстоит тяжелый день.
— Просто читаешь мои мысли, — откликнулся король, расстегивая жемчужные пуговицы камзола.
— Так, подожди! Ты что, собираешься спать здесь? — подозрительно спросила я, наблюдая за королем, уже снимающим рубашку. — Но кровать только одна. Тебе придется подыскать себе другую комнату.
— Это моя комната, а мы безумно влюблены. Если я уйду, завтра по всему лесу будут ходить слухи о том, что я спал отдельно. Ты сама придумала ерунду с безумной любовью, и я до сих пор понять не могу зачем, — проворчал Элрик, скидывая сапоги и вытягиваясь на кровати во весь рост. Спасибо хоть брюки не стал снимать.
Признав правоту Элрика и поняв, что попалась в собственную ловушку, я легла прямо в платье на другую половину кровати спиной к королю и отодвинулась как можно дальше, благо ширина ложа это позволяла. Мне казалось, что я ни за что не смогу уснуть, но я даже не поняла, как глаза сомкнулись, и я забылась тяжелым сном.
