— Отлично выглядишь! — улыбнулась я дочери.
— Ты тоже! — она самодовольно улыбнулась в ответ.
Тей маялся. Ему с самого начала предложили место на уютном диванчике, мятный чай и стопку журналов. Увы, о моде. Тем не менее, он терпеливо сидел, дожидаясь нас, со страдальческим выражением лица.
— Сидит, — умилилась я. — Охраняет!
Правда, когда я попыталась рассчитаться, оказалось, что Тей уже все оплатил. И не то чтобы мне это понравилось.
— Не позорь меня, — буркнул он мне на ухо, уже когда мы вышли. — Я в состоянии расплатиться за свою невесту и ее дочь!
Я припомнила, что и в кафе даже не видела счета.
— Эй, ты помнишь, что я не настоящая твоя невеста? И что поклялся не претендовать на… настоящие отношения со мной?
Вообще-то в клятве говорилось о “настоящем браке”. Но если мы позволим себе чего лишнего, брак с нами по-любому случится. Так что у нас тут не может быть никаких служебных романов и отношенек без обязательств. Только навеки, только хардкор!
— Так я и не претендую. Претендую я не так!
— А как?
— Ты сразу заметишь, — туманно посулил Тей.
Платье тоже нашлось быстро — Лелька выбрала его, едва увидев в витрине, а подогнали его мастерицы-бытовички. И заплатил за него снова Тей, не слушая моих возражений.
А потом мы пошли в парк аттракционов. На самом деле большинство из них были здесь очень похожи на те, что стоят в каждом парке в моем в прежнем мире. Разве что работали на магии. Были здесь и обычные карусели, и высоченное “чертово колесо”, и нечто похожее на “ветерок” и “сюрприз”... правда, были и совсем непривычные. Например, площадка, которую я про себя окрестила “антигравитационным полем”. Встав на нее, ты тут же терял весь свой вес — и взлетал в воздух, как воздушный шарик. А поскольку на площадке всегда кто-то был, весь этот народ постоянно сталкивался в воздухе, отлетал друг от друга, кто-то кого-то с хохотом специально толкал, придавая ускорения… в общем, получалось такое броуновское движение, однако всем в этом бардаке было весело. И мы с Теем тоже изрядно нахохотались, пытаясь за ноги поймать взлетевшую выше всех Лельку, болтаясь в воздухе и внезапно улетая от малейшего ветерка.
— Мам, я хочу на “гномьи горки”! — Лелька для убедительности ткнула пальцем в нужную сторону. Табличка “Гномьи горки” висела… собственно, перед горками. Очень похожими на те самые, которые в России называют “американскими”, а в Америке — “русскими”. Только здесь вместо разноцветных вагончиков были вагонетки, впрочем, тоже сцепленные паровозиком. И даже ремни безопасности в них были предусмотрены. В движение всю эту конструкцию приводил огромный рычаг, у которого сидел пожилой гном, почти полностью укрытый пышной седой бородой.
— Ну… — я никогда особенно не любила “американских горок”, но раз Лелька хочет…
— Я могу и одна! Смотри, вот там одно свободное место!
— Но…
— Наши вагонетки полностью безопасны, леди! — провозгласил гном. — И оснащены магической защитой! Еще ни один ребенок не выпал!
— А не ребенок? — скептически переспросила я, и гном оскорбленно нахмурил кустистые брови.
— Здесь и правда безопасно, — Тей приобнял меня за талию. — Если Лелиана хочет прокатиться самостоятельно, тебе не о чем волноваться.
Пришлось мне все-таки согласиться. С радостным гиком Лелька поскакала в вагонетку, а мы с Теем остались стоять у невысокой ограды вокруг аттракциона. Гном дернул за рычаг, и паровозик, полный счастливо визжащих детей и немногочисленных взрослых, резко дернулся — и понесся по горкам и ямам.
Илль
— Ты слишком боишься за нее тогда, когда не следует, — Тей чуть крепче прижал меня к себе, и я краем сознания отметила, что он все еще меня обнимает.
— Знаю, — я вздохнула. — Самой не хотелось бы быть сумасшедшей мамашкой.
Я даже подозреваю, что из-за моей гиперопеки Лелька и чудит больше, чем следует…
— Так не будь ей, — Тей вдруг привлек меня к себе и обнял второй рукой, не давая смотреть, как снова проносится мимо паровозик.
А потом меня поцеловали. И… не знаю, почему я его не оттолкнула. Просто… столько всего случилось за последнее время, и я только сейчас осознала, как напряжена была постоянно. И захотелось хоть на минуточку расслабиться, не думать ни о каких проблемах… и о наших не самых простых отношениях тоже. Просто ненадолго поддаться течению. И я ответила.
А еще в этом поцелуе не было того напора и безумной страсти, как в прошлый раз, под действием зелья. Он был бережным и нежным. Я почувствовала себя вдруг великой драгоценностью, и одновременно — кем-то до невозможности ранимым и хрупким. Кем-то, кого готовы оберегать, лелеять и носить на руках.
И, кажется, я сама шагнула ближе и прижалась к дракону.
— Мам! — из мира розовой ваты меня выдернули самым бесцеремонным образом — подергав за блузку. — Хватит целоваться, ребенок вернулся и все видит!
Руки на моей талии разжались, и я отскочила, как ошпаренная.
— На этот раз я заметила! — я ткнула пальцем в Тея.
— Я на это надеялся! — с чувством ответил он.
— Ты претендуешь!
— Ну… — он отвел взгляд. — Похоже на то.
— Ма-ам! — Лельке наши разборки были совершенно неинтересны. — А там мороженое продают!
— Э-э… ну и как тебе горки?
— На драконе круче!
А потом мы снова гуляли. Тей показал нам канал, проходящий через центр города, и невероятной красоты парящий мост над ним — мы даже поднимались на него. Обедали в каком-то ресторане, и на этот раз дракон советовался со мной, прежде чем сделать заказ — явно опасался заказать мне какой-нибудь “капустный лист” из тех, что я не готова жевать. И снова гуляли. И держались почему-то за руки. Временами казалось, что у нас какое-то затяжное свидание — правда, Лелька всегда успевала вовремя разрушить это впечатление. Я решила, что обдумывать все это буду после. А пока… у меня просто прекрасный день.
Когда начало смеркаться, набрели на представление уличных актеров — детскую кукольную пьесу, и Лелька пожелала остаться и посмотреть. Тей предлагал ей сесть к нему на плечи, чтобы лучше видеть — все-таки в толпе было немало взрослых. Но ребенок предпочел устроиться на заборчике, объявив, что оттуда видно гораздо лучше.
А мы просто стояли рядом, держась за руки. А потом вдруг оказалось, что снова целуемся — прямо посреди толпы, увлеченно следящей за представлением.
А когда представление закончилось, мы побрели искать более пустынную площадь, где Тей сможет обернуться. Стемнело уже окончательно, но кругом зажглись фонари и огни витрин, и вечерний город оказался еще более чарующим, чем дневной.
И полет над ночным городом оказался еще более потрясающим. Столица Сайлары лежала под нами, как россыпь драгоценных камней. Королевский дворец испускал таинственное сияние. Едва заметно светился и купол над академией. Канал казался атласной лентой, а парящий мост над ним — серебряной диадемой.
От восторга даже у Лельки на какое-то время отказал дар речи. Впрочем, ненадолго.
— Мам, — важно сообщила она, прижимаясь ко мне. — Он ничего. Я не против.
Я сглотнула. Как-то я не готова обсуждать с ребенком этот вопрос. Сама еще ничего не понимаю!
— То есть ты готова, — показательно-сурово нахмурилась я, — отдать родную мать дракону за пару пирожных, гномьи горки, полеты, мороженое, розовые волосы, платье…
— Нет, конечно! — с негодованием опровергла Лелька. — Я же сразу сказала ему насчет щенка!
Глава тридцать третья
Уложив Лельку спать, я поняла, что у меня самой сна нет ни в одном глазу. Слишком много впечатлений было сегодня.
Захотелось подышать свежим воздухом, и я тихонько спустилась на первый этаж, а после и вовсе вышла на крыльцо.
Купола по эту сторону видно не было, и надо мной простиралось ночное небо. Низко висела желтая луна. Звезды казались крупными, как никогда прежде. Воздух напоен ароматами цветов и травы.
