душой Марка, чтобы он про меня не забывал.
— Турник я сам вам сделаю там, где он должен быть, а не в том месте, где у вас левая пятка почесалась. Все будет на улице. Послезавтра подвезут тренировочную площадку. А сейчас живо разобрали ящики. И если я что-нибудь найду здесь ваше — отправлю в утиль...
Через минуту передо мной остались стоять всего три больших контейнера.
— Шу, — выдохнула я почти счастливо, — я тебя люблю!
— А я вот думаю, а не перегнули ли мы с гардеробом детей? Что-то он огромный, — он усмехнулся. — Мягкая ты, Луиза. Они подростки, с ними построже нужно. Любя, но все же в тонусе держать.
— Меня бы кто подержал, — шепнула я и скользнула ладонями по груди мужа, пальчиками расстёгивая магнитные липучки на его рубашке.
— Ммм, — уголки его губ поползли вверх, — что мне будет, несравненная мисс Вонг, если я разберу оставшиеся вещи?
— Все, на что твоей фантазии хватит, мой герой.
— Хм... Тогда аванс вперед! — с этими словами он подхватил меня на руки и понес к лестнице на второй этаж. Подальше от этих бесконечных коробок с вещами…
… Опрокинув на постель, Шу навис сверху, внимательно вглядываясь в мое лицо. Ловя эмоции.
— Ты всегда так странно смотришь, — шепнула, чувствуя трепет в душе.
— Мне нравится, как ты смущаешься, — улыбнулся он. — Все еще робеешь передо мной. Год прошел, а все словно в первый раз. Поцелуй меня, Луиза.
Потянувшись, я положила ладони на его могучие плечи и коснулась его твердых теплых губ.
— Люблю тебя, — слова сами сорвались.
— Как же я мечтал об этом.
Поцелуй мгновенно стал глубже. Проникновеннее и упоительнее. Немного шершавые ладони моего гурсана скользнули по бедрам верх. Не спеша, он избавлял меня от мешающей одежды, покрывая поцелуями каждый сантиметр кожи. Шу никогда не спешил, одаривая мое тело лаской. Такой обжигающе горячей. От его прикосновений от макушки до подгибающихся от удовольствия пальчиков на ногах пробивала мелкая дрожь.
Опустившись сверху, Шу накрыл мое тело своим, в такие моменты я ощущала себя маленькой и хрупкой, но такой хранимой и драгоценной. Обхватив мои бедра, он вошел медленно и дразнясь качнулся.Комнату наполнили наши тихие стоны.
Я цеплялась за его плечи, оплетая ногами талию мужа. Хватая ртом воздух, не могла насладиться им. Моим несокрушимым, бесстрашным мужчиной...
Прикрывая глаза, все острее ощущала его в себе. Эту наполненность, жар и принадлежность.
Мне нравилась сама мысль, что я его. Что он мой. И больше ничей.Только мой.
— Луиза, — его шепот доставлял такое блаженство. — Моя прекрасная Луиза.
Запрокинув голову, ощутила, как тело пронзает огненная волна, скручиваясь спиралью внизу живота. Вспышка и, застонав, я расслабилась в его огромных руках. Он продолжал двигаться, прижимая меня всё теснее к своей груди. Толчок, ещё один и комнату наполнил его рык.
Опустив нас на подушку, он уперся в нее лбом. Улыбнувшись, заметила капельки пота на его шее. Даже в такие моменты от Шу приятно пахло мятой.
— Надеюсь, дети очень заняты, — шепнула, вспоминая, какой шум наделали.
— Стены звуконепроницаемы, — тихо пробормотал он в ответ. — Но только у нас. Их же нам прекрасно слышно. Как же я хочу в отпуск, — он повернулся набок и взглянул на меня. — А лучше, наконец, уволиться. Опостылело все.
— Ты и так почти все время работаешь дома, — подняв руку, я убрала непослушную прядку белоснежных волос, застилающую ему глаза.
— Я торчу в кабинете, Луиза, безвылазно, а хочу лежать вот здесь рядом с тобой, — прохрипел он и, поймав мою ладонь, коснулся губами запястья. — Я написал очередное заявление на увольнение. Уже и не знаю, какое по счету. Никогда не думал, что я настолько незаменим. На сей раз обозначил — желаю заниматься приютом и поиском сирот-нелегалов в системе людей. Посмотрю, какую причину отказа мне обозначат сейчас. Как же, оказывается, сложно свалить с престижной должности.
— Если ты уйдешь, как же мы легализуем наших детишек? — я и рада была, что он предпринял очередную попытку сменить работу, но сомнения оставались.
— Не будь наивной, малышка, можно подумать, я сейчас делаю это законно, — хмыкнул он. — Я устал, милая, таращиться в эти мониторы и таскаться на орбиту, вылавливая там незадачливых пиратов. Меня уже передергивает от этого всего.
— Шу, ты жалуешься? — я приподняла бровь.
— Конечно, женщина, и жду понимания, — на его губах обозначилась такая милая улыбка.
— Я счастлива только оттого, что ты дома, — честно призналась, — и жутко переживаю, когда улетаешь. Все кажется — сейчас со мной свяжутся и сообщат, что тебя больше нет. Бывает, просто лежу в постели и жду, когда раздастся тихий рев мотора твоего картара. И только тогда закрываю глаза, зная, что ты дома. Так что я только «за».
Он поджал губы и, положив руку на мой плоский животик, обвел его рукой. На лице мужа появилось странное выражение. Какого-то тихого восторга...
— Ты знаешь! — сообразила я. — Откуда?
Его улыбка стала шире.
— Шу?
— Вскрыл твою медицинскую карту, когда Оюта проговорилась, что ты посещала больницу. Порылся там и...
— Ты меня контролируешь? — моему возмущению не было предела.
— Конечно, — он сделал большие глаза и хрипло засмеялся, его рука продолжала поглаживать мой живот. — Не одна ты сходишь с ума от переживаний. Представь моё состояние, когда дочь говорит, что ты не успела приготовить обед, потому что с утра тебе стало плохо и ты помчалась к врачам. Да у меня руки тряслись, когда я взламывал больничную картотеку... Но что я там нашел... Что прочел... Ммм... Второй день жду твоих признаний, а ты все молчишь, жестокая.
— Просто я хотела, чтобы пришли результаты генетических анализов, Шу, — выдавила из себя и, повернувшись набок, уперлась лбом в его грудь. — Боюсь снова услышать, что с моим ребенком что-то не то.
— С нашим, любовь моя. С нашим ребенком. Тест там уже есть, и он хороший. У нас с тобой замечательный здоровый эмбриончик, которому уже двенадцать недель по вашему исчислению.
Улыбнувшись, я скользнула рукой по его плечу и обняла за шею, прижимаясь плотнее.
— Вот поэтому я и хочу уйти с должности, Луиза. Хочу видеть, как растет мой малыш, а не наблюдать за ним, сидя за этими мониторами. Марк подрастает, возраст опасный, а он у нас сорвиголова. За Оютой Лукас ухлестывает. А скоро у него соперники появятся. Я должен знать, кто таскается за моей девочкой. Я хочу быть отцом. Мужем. И на сей раз их отговорки я не приму. Я заслужил свое счастье.
— Завтра прибудут дети, Шу. Думаю, приют — весомый довод. Гурсаны повернуты на малышах.
— На это и рассчитываю. Мисс Петти, твоя соседка, и вовсе наше спасение. У нее такой большой опыт воспитательной деятельности. Она уже и программу курсов разрабатывает. Главное, чтобы какой-нибудь залежавшийся гурсан её замуж не поволок.
— Почему залежавшийся? — улыбнулась я.
— Да все ушлые ещё молодыми женами обзаводятся, а тот, кто не успел — залежался.
— Интересная теория, — я усмехнулась. — Да и пусть обзаводится мужем, главное, чтобы делу это не мешало.
— Тоже верно, — он коснулся губами моих волос. — Надо отдохнуть сегодня. Завтра готовить приют. Тридцать ребятишек — это не шутка. Сколько из них были под твоей заботой?
— Одиннадцать, — выдохнув, я слегка отодвинулась от него. — Их приводили матери на день... на два, а потом исчезали. И больше никогда не появлялись. Вроде и сироты, но где-то там мамаши все же есть. Остальные — дети мисс Петти. Искать их точно никто не станет. Все ненужные ни родным, ни правительству. Почти все они ещё толком не ходили, когда к нам попадали.
— А сейчас им от пяти лет и старше, — он кивнул. — Сегодня вбивал их в базу. Имена родные оставил, а фамилии всем одинаковые дал — «Ничейный».
— Почему? — я приподняла бровь.
— Потому что были ничейные, а станут кому-то родными. Что-то у нас тихо в доме, не находишь?
— Вещи разбирают, — предположила я.
— Слабо верится. Вставай, любимая. Пойдем ужинать, а заодно и оценим масштаб очередного бедствия, учиненного нашими милыми детками.
***Проснувшись с утра, по привычке попыталась придвинуться к Шу. Протянула руку, но натолкнулась лишь на подушку. Моего гурсана не было. Открыв глаза, села и призадумалась. Он работал практически до рассвета, всё заполнял какие-то бумаги, громко стуча пальцами по сенсорным клавишам. Шу и правда выглядел последнее время нервным, хотя на мне и детях это никак не сказывалось.
Мой самый лучший в мире муж четко разделял работу и семью.Но почему же сейчас он не спит? Это слегка встревожило. Поднявшись, я накинула сверху легкий халатик и поспешила вниз. Комнаты Оюты и Марка были
