судорожно кивнула, стиснув зубы так, что резкое и рваное дыхание вырывалось сквозь них со свистом.
«Ничего, потерплю. Главное, чтобы это помогло».
Если на запястьях Мерелин оставила лишь ровные порезы, то ладоням пришлось хуже. Острым кончиком ножа невестка вырезала круг, а в центре него его еще какие-то закорючки. Что именно, я не разобрала, поскольку раны почти сразу наполнились кровью. Ее было так много, что мне пришлось сцепить ладони и сложить их лодочками, чтобы не пролить и капли.
— Подойти к алтарю, — велела Мерелин.
Я безропотно подчинилась.
— Кровью она дала клятву, кровью хочет ее смыть, — монотонным голосом начала распевать она. — Духи стихий, великие и милостивые, услышьте меня! Кровь от крови! Рана к ране! Свершите свой справедливый суд! Разорвите эту порочную связь!
«Пожалуйста, — мысленно взмолилась я. — Прошу вас! Позвольте исправить зло и несправедливость!»
— Отпускай, — обернувшись, сказала Мерелин.
Я послушно чуть развела ладони в стороны, позволяя крови выплеснуться прямо на каменный алтарь. Но вместо того, чтобы упасть и растечься по всей поверхности, она вдруг закипела и зашипела, превращаясь в бордовый пар, который быстро взметнулся в воздух.
Я тут же отшатнулась, забыв о боли и ранах.
— Духи говорят с нами. Четыре бога, четыре времени года, четыре стихии. Они гневаются, — сообщила невестка.
Я и так уже догадалась. Бордовым пар точно не мог быть от радости.
— Чем я могу заслужить прощение? — терпеливо спросила я.
— А что у тебя есть?
Если подумать, то ничего. Разве только…
— Дар. У меня остался только мой дар пряхи.
— Нет. Дар не подходит, — покачала головой Мерелин. — Дар тебе дали боги. Нельзя им разбрасываться. Должно быть что-то другое.
— У меня больше ничего нет. Лишь жизнь, — грустно улыбнулась я.
Невестка вглядывалась в багровый дым, который вдруг поменял цвет, став ярко-красным.
— Духи принимают ваше решение о тэй-даркс. Это правильно. Так и должно быть. Старая любовь и настоящая. Этот бой решит все. Один погибнет, а другой победит. Эта будет та жертва, которую надо принести.
— И все? — осторожно поинтересовалась я, боясь поверить.
«Неужели обойдется?»
— Нет, — покачала головой Мерелин. Когда она медленно ко мне повернулась, в ее глазах застыла вина. — Они заберут кое-что еще.
— Что?
— Любовь.
— Любовь? — нахмурилась я, решив, что мне послышалось или просто ошиблась.
— Да. Ваше Единение… боги заберут его.
Устоять на месте стоило мне огромных трудов. Сжав кулаки, я вздрогнула от острой боли, которая вновь пронзила руки до самых локтей.
— И что после этого произойдет? — прохрипела я.
— Я не знаю, — прошептала Мерелин. — Никто не знает. Все зависит от вас.
— Я могу отказаться?
— Тогда ты погибнешь со своим мужем… или со своим любимым. Для тебя исход будет один. А это шанс… выжить.
«Выжить», — мысленно повторила я.
— Мы согласны, — подал голос Айдар, подходя ко мне.
— Эда?
— Да, — зажмурившись, прошептала я. — Только… только ему не говорите. Я… сама скажу.
Отвернувшись, я собралась уйти, но мне не позволили. Айдар внезапно обхватил меня и крепко-крепко обнял. Как когда-то прижал к себе и погладил ладонью по волосам, давая понять, что рядом. Он теперь всегда будет рядом. И я, наконец, смогла поверить, что мой старший брат вернулся.
Сдерживаться не осталось сил. Я замерла на мгновение, а потом разрыдалась, выплескивая всю боль, что терзала сердце.
Три минуты — столько мне понадобилось, чтобы проститься с прошлым, набраться сил для свершения настоящего и заставить себя не думать о грядущем, которое с каждым часом становилось все мрачнее и туманнее.
«Я сильная. Рейнер сильный. Мы справимся. Даже без благословения богов справимся. Он ведь сказал, что Единение не вызывает у нас чувства, а лишь делает их сильнее и ярче. Значит, любовь никуда не денется. Пусть будет не такая всепоглощающая и невероятная, как пишут в легендах, но будет. А остальное… потом», — уговаривала я себя.
Пришла пора возвращаться назад.
Сообщение герцогу… точнее Верону Хогеру отправили в наше отсутствие. Теперь осталось дождаться ответа.
— Решили вопрос с духами? — нетерпеливо осведомился Кей, стоило войти в просторную гостиную домика, где мы жили все эти дни.
Здесь собралась вся команда. Шайге, верный пес моего брата, куда-то исчез, поэтому можно было спокойно поговорить.
— Решили, — ответил за меня Айдар.
— И что они сказали? — спросила Криста.
А Рейнер молчал. Лишь смотрел на меня так, словно пытался пробраться в мои мысли. Он чувствовал меня и знал, что случилось нечто из ряда вон входящее. Но терпеливо ждал, когда я признаюсь.
— Мы можем поговорить? — Я посмотрела ему в глаза. — Наедине.
— Конечно, — отозвался Рейнер, быстро вставая с дивана и направляясь ко мне.
— Айдар…
Я перевела взгляд на брата, который помогал сесть в мягкое кресло своей жене.
— Я все расскажу, — кивнул он, мгновенно уловив суть моей просьбы.
— Спасибо.
Местом для беседы мы выбрали мою комнату. Как-то само собой вышло.
— Что случилось? — закрывая за собой дверь, спросил Рейнер.
Приблизившись к окну, я коснулась плотной ткани портьер уже знакомого бежевого цвета, украшенных разноцветными стежками и красками.
— Мне надо тебе кое-что сообщить.
— Духи отказали?
— Нет. Они приняли мои доводы и даже согласились помочь. Только попросили кое-что взамен.
— И что же?
— После боя в живых должен остаться только один из вас.
— Тут я с ними согласен. Такой, как Хогер не заслуживает жизни даже в темнице. Он должен ответить за свои грехи. А смыть их можно только кровью.
Если бы проблема заключалась только в этом!
— Они заберут Единение, — выдохнула, не в силах больше держать это в себе.
Я быстро обернулась, как никогда нуждаясь в том, чтобы посмотреть на Рейнера. По глазам понять, что он чувствует. Вновь разочаруется во мне? Ведь если подумать, ничего кроме неприятностей я ему не принесла. Единение — это не только чувства, но и долг, великое будущее и предназначение. А я собиралась лишить его всего этого. Согласится или нет? Простит ли?
— Ясно, — отозвался Рейнер, продолжая стоять у дверей.
— Ясно? И это все?
— А что еще ты хочешь от меня услышать? — пожал он плечами.
— Не знаю. Но уж точно не «ясно». Тебе все равно?
— Мне все равно, если духи заберут Единение. Имеют полное право. Но от этого я не стану любить тебя меньше.
— Но… как же судьба,
