что ты убиваешь себя лишь в угоду своего эго.
Я задыхаюсь от ярости, и меня разрывает от эмоций. Не помню, чтобы я была такой злой. Помню, конечно. Но сейчас я просто в ужасе от истинного отношения к себе Томáса.
— Убирайся из моего дома. Чтобы духу твоего здесь не было, — гордо вскидываю подбородок и оглядываю его ледяным взглядом. — Ты мне противен.
— Тоже удобная позиция, Флорина. Попробуй меня выставить отсюда теперь. Я сильнее тебя. И вряд ли я сдвинусь с места.
Мы смотрим друг другу в глаза, пока мои не начинают болеть. Каков нахал! Оскорбил, унизил, осудил меня, да ещё и имеет наглость заявлять, что он никуда не уйдёт.
— Ничтожество, — выплёвываю я. — Думаешь, что обличил мою душу? А о своей часто задумываешься? Когда ты смотришь на своё отражение в зеркале, что ты видишь? Я скажу, что ты видишь, Томáс. Ты видишь лживого ублюдка, который только притворяется человеком, отвергая свою сущность. Ты видишь того, у кого смелости не хватило даже себе признаться в том, что ты вампир. Ты сам себе противен и бежишь от самого себя. И в отличие от тебя, уже давно знаю кто я, и кем являешься ты. Отрицай, что ты убийца. Осуждай других. Ай да, пастор! Ай да, чистая душа! Только это грёбаная ложь, Томáс. Твоя душа такая же грязная, как и моя. И ты всё ещё ищешь способ отбелить её, очистить от своих грехов. Но никогда этого не сделаешь, потому что ты чёртов вампир и будешь каждый день помнить о том, что сделал. Это проклятие, но ты даже его принять с достоинством не можешь. Мне больше не о чем с тобой говорить.
Разворачиваюсь и вылетаю из спальни.
Сейчас я безумно ненавижу его. Ненавижу Томáса за то, что он считает себя лучше меня. Но он не лучше. Он старше, а значит, делал много плохого. И он не смел выдумывать обо мне такие глупости. Это всё чушь собачья. Чушь!
Вхожу в свою комнату и злобно хлопаю дверью. Я приехала сюда, чтобы умереть. Мне плевать, что обо мне думает Томáс. Теперь меня точно ничто в этом мире не держит. Никогда не держало, а теперь и подавно.
Глава 26
Планировать свою смерть довольно смехотворное занятие, но когда ты, действительно, умираешь, и у тебя отказывают органы, то необходимое. Друг мой, не стоит делать так, как я, потому что у тебя есть эмоции и чувства, у меня их нет. И даже то, что ты слышал от Томáса, полная ерунда. Если бы всё было так просто, то я бы не болела. Поэтому мы скоро с тобой простимся. И я надеюсь, что ты вынесешь свой урок из моей истории. Ты поймёшь, что твоя жизнь ограничена временем, и многие мечтают иметь то, что имеешь ты.
Я пинаю камень и иду по тропинке, спускаясь всё ниже и ниже от дома. На улице уже давно стало темно и холодно. Зима, как-никак. А в Англии зима тоже довольно холодная. Но я иду, одетая в лёгкую футболку и шорты, упрямо продолжая гонять камень по тропинке, а камень тоже попался жутко упрямый. Он постоянно норовит спрятаться в мокрой, и временами покрытой тонким слоем снега, земле.
Подавив зевок, я всё же теряю этот чёртов камень и поднимаю голову, тяжело вздыхая. Шуршат деревья от сильного ветра, и где-то далеко он даже завывает. Значит, в ближайшее время будет буря или вьюга.
Я останавливаюсь в ночи напротив склепа, держа в руках коробок спичек. Наклонившись, зажигаю свечи и отхожу назад, снова тяжело вздохнув. Скоро я тоже буду лежать здесь, рядом с ними.
Внезапно всё моё тело покрывается мурашками, и я, раздражаясь, прикрываю глаза.
— Надо же, ты ещё здесь, пастор. Вновь пришёл исповедовать меня или решил найти сотню моих минусов? — фыркнув, складываю руки на груди, продолжая смотреть перед собой.
— Ты замёрзнешь, Флорина, — Томáс набрасывает мне на плечи свою куртку, но я дёргаю ими, пытаясь сбросить её, а он упрямо возвращает её на место.
— Мне не холодно. Спасибо за заботу, но это лишнее. Что тебе нужно? — спрашиваю, бросая на него взгляд и перестав бороться. Потом отдам куртку тому, кому она точно понадобится.
— Охраняю свою королеву, — спокойно отвечает он.
— Во-первых, я не твоя королева. И уж точно не королева для себя. Во-вторых, ты даже не состоишь в нашем клане. В-третьих…
Он резко наклоняется и целует меня.
— Прекрати, — возмущаюсь я и толкаю его в грудь. — Хватит так делать.
— Зато это заставляет тебя замолчать и не говорить чушь, — отвечает он, пожимая плечами, и отворачивается.
Закатываю глаза и хмурюсь.
— Уйди. Хочу побыть одна, — требую я.
— Это очень старинный склеп, ему около двухсот лет, остальные могилы появились позже, хотя это место не предназначено для кладбища. Видимо, люди решили, что это всё же оно, и даже не задумались, что это частная территория, — замечает он, приближаясь к входу, но я успеваю схватить его за локоть. Томáс удивлённо смотрит на мою руку, а потом на меня.
— Я запрещаю, — цежу сквозь стиснутые от ярости зубы.
— Почему? Я хотел рассмотреть его ближе. Это очень красивое строение. Видно, что его создавали с любовью. А статуи…
— Замолчи и уходи отсюда, — рычу я и пытаюсь сдвинуть его с места. Но это гиблое дело, когда перед тобой вампир. Это чёртов камень, очень большой камень.
— Ты боишься знакомить меня с семьёй? — усмехается он и дёргает рукой, отчего мне приходится его отпустить.
— Томáс, я серьёзно. Это кладбище, здесь не шутят. Здесь приходят проститься или навестить кого-то.
— Хм, вряд ли здесь есть кто живой, кроме нас с тобой, поэтому я никогда не видел смысла в этих камнях. В телах, которые уже съели черви, и в костях нет души. Это просто расходный материал.
— Боже мой, ты такой нудный. Мне, правда, сейчас хочется побыть одной, — настаиваю я.
— Прости, Флорина, но я здесь не для того, чтобы следовать твоим приказам, а для того, чтобы быть рядом с тобой и защитить. Если придётся, то даже от самой себя.
— Я не собираюсь ругаться с тобой снова, Томáс, а ты вынуждаешь меня это делать.
— Я не вынуждаю, а веду спокойный диалог с тобой, но
