Я не хотела ждать новых побоев, унижений, боли…, не хотела бояться и вздрагивать, заслышав его шаги на лестнице. Не для этого согласилась стать графиней де Бюсси. Счастье не построить там, где нет доверия и взаимного уважения. Беда в том, что я больше не верила в нас. Луи зашел за грань, после которой нет будущего. От этого на сердце осталась горечь.
Сравнивая двух господ: графа де Бюсси и королевского шута, мэтра Шико, я пришла к выводу, что они во многом похожи. Делая выбор, нетрудно ошибиться. Но если бы оказалась в том мире с самого начала, еще раз, смогла бы я пойти по-другому пути или снова след вслед прошла бы по уже проторенной дорожке?
Проверять не хотелось.
Шико — безумец и паяц, странный и загадочный для своего мира, казался верхом мудрости и благородства для меня, девушки живущей в двадцать первом веке. Шут всегда был рядом, в самые трудные минуты жизни спасал меня и знал обо мне, порой, больше, чем я сама о себе. Чувство к нему раскрылось для меня внезапно.
Вернее, оно всегда находилось в моем сердце, но так глубоко…, что я даже не подозревала о его существовании. Это ли та любовь, что сулила мне старушка? Её ли я должна была испытать в своей жизни? Но если это так, то в моем веке мне больше нечего ждать.
Сейчас, будучи в Москве, дома — я плакала, уткнувшись в подушку и заглушая крик души о том, чего уже не изменить и не вернуть. Мне придется жить с тем, что есть. Заново делать первый шаг навстречу судьбе, навстречу новому дню. Как же это трудно…
Как тяжело понимать, что прожила полтора года жизни там, куда больше нет возврата. Я всегда была чужой в том мире, всегда хотела вернуться домой, всегда понимала, что когда-нибудь это произойдет. Верила и боялась. Сейчас, когда все случилось, я снова была недовольна результатом. Так трудно понять себя, свои чувства и желания…
— Чего же ты хочешь, Катя? — я помню этот вопрос, тогда мне хотелось счастья, и оно у меня было. Хотела любви и получила любовь.
Теперь, мне хотелось начать все заново, забыть прошлое, откинуть настоящее и сделать шаг в будущее. Каким оно станет для меня? Мне было почти все равно, лишь бы там имелось хоть немного света и хоть чуть-чуть смысла от моего существования. Ведь должен же быть во всем этом хоть какой-то смысл?
Проснулась не по будильнику, а оттого, что выспалась. Потянулась, Роки тоже уже не спал и чем-то развлекал себя на кухне. Зевнула, открыла шторы, впустила в комнату печальное осеннее солнце. Люблю, когда играют разноцветные листья на ветру, кружат, летают по двору, садятся на прохожих. Запах осени — он самый необыкновенный, наполнен увяданием лета и в тоже время ожиданием чего-то нового, того, что еще только предстоит испытать. Думая о хорошем, настраивалась на новый виток своей жизни. В 16 веке остались и любовь, и разочарование, и сильная боль.
С собой же прихватила пару отметин на теле и память, от которой уже никуда не деться. В моем мире, мне предстояло найти новый путь, и возвращение к родителям могло только в этом помочь.
Я долго гуляла в парке, шуршала листьями, собирала себя по кусочкам, прежде чем явиться в офис. То, что было пережито в прошлом, изменило меня. Теперь все, казавшееся когда-то ценным, перестало иметь какое-либо значение. Карьера больше не манила, замужество, к которому стремятся многие девушки моего возраста, тоже состоялось.
Я боялась идти вперед, к новому дню. Успокоившись, все-таки сделала шаг, потом еще один и вот оказалась у офиса, не решаясь в него войти. То, что страх поглотил меня — это еще слабо сказано. Коленки дрожали, когда переступала через порог.
Девушка в приемной не была мне знакомой, они тут часто менялись и, конечно же, она понятия не имела, кто я такая. Это облегчало мою задачу.
Я сказала, что мне нужно увидеть директора кампании, на что незнакомка ответила:
— Виктор Алексеевич сейчас на совещании, но как только освободиться, примет вас.
— Спасибо. А вы не подскажете, как долго будет идти совещание?
— Не знаю. Вы будете ждать или зайдете позже? — поинтересовалась она, оглядывая меня с головы до ног.
— Тогда, может быть, я могу пока увидеть Марию Сергеевну?
— Какую Марию Сергеевну? У нас их две. Вам Ушакову или Коновальцеву?
Вот так дела… я даже чуть не присвистнула, но вовремя остановила себя.
Раньше у нас работала только одна Мария Сергеевна, и я, как назло, совсем не помнила её фамилию.
— Мне нужна та, что работает в аналитическом отделе, — сказала после заминки и девушка улыбнулась, приглашая по телефону мою начальницу.
Буквально через несколько минут услышала удивленно-обрадованный голос:
— Катюша?! Ты ли это?
— Я, Мария Сергеевна, — улыбнулась в ответ, попав в горячие объятья. Никогда бы не подумала, что мой визит может так обрадовать эту грубоватую на ласку женщину.
— Идем, идем! Рассказывай, где была? Мы тут с ног сбились, разыскивая тебя, а потом девочка, светленькая такая, Наташа, кажется, сказала, что ты уехала…
Люфаров злой был ужасно. Твой поступок его так расстроил, он ведь на тебя виды имел, хотел даже повысить зарплату и по должности продвинуть, — рассказывала она, а я вдруг остановилась, что-то меня смутило. Фамилия директора, я раньше никогда бы не заострила на этом внимание.
— Как вы сказали? Люфаров?
— Да. Куда же ты, Катя?
— Я сейчас! Я скоро, — побежала по коридору, поднялась на второй этаж и остановилась, замерев столбиком, напротив директорской двери. Все правильно, на светлой табличке, прикрученной к дубовой двери, имелась надпись: Люфаров Виктор Алексеевич.
— Не может быть, — произнесла я почти в один голос с Анькой и присела на стул, стоявший у её стола.
— Катюха, ты откуда взялась? За трудовой пришла, да? — тормошила меня секретарша.
— Да, — ответила, переводя дыхание и собираясь с мыслями, — Ань, дай попить.
— Тебе чай, кофе или коньяк?
— Воды! — ответила, раскладывая фамилию шефа на два слова "Люк" + "Фаре" = Люфаров. А ведь они похожи и даже слишком, только Виктор Алексеевич выглядит моложе своего возможного предка. Вот ведь как бывает, и не узнаешь ничего такого, пока не случится что-нибудь выходящее за рамки обычного. Пока Аня наливала воду, я успела встать и проскользнуть в кабинет.
Голос директора тоже был очень похож на голос моего названного отца. Я замерла, прислушиваясь, впитывая в себя то, что осталось в далеком прошлом. Словно с ума сошла, не отдавала себе отчет в происходящем. К счастью совещание директора по конференц-связи уже было закончено и, положив трубку, Виктор Алексеевич с удивлением уставился на меня.
— Катя? Шнуркова?