деревьев шапки снега, припорошил его черные взметнувшиеся волосы, заставил прижмурить глаза. Разнесся насмешливый голос Криспина:
— Замер, как видите! Мира, так что это было за слово?
— А? — спросила растерянно стоявшая между Таем и остальными лесовичка. Опустила взгляд к упорствующему Словарнику и откашлялась: — Это означает… «свобода».
— Заткнись, ты, идиотка! — взвизгнул женский голос. Что-то громко хлопнуло, и черный сгусток пронесся возле самого лица вздрогнувшей Миры. Резко развернувшаяся госпожа ректор взмахнула рукой — одна из закутанных до самых бровей фигур отлетела к подножию деревьев.
— Рехнулась — нападать на мою студентку?! — прорычала Главная Ведьма. — Лесовичка Черемная, вам и правда лучше сейчас помолчать! И идите к нам, сюда.
Мира вопросительно глянула на Книжника — тот медленно выпрямлялся, словно за мгновение до того был готов прыгнуть: куда? зачем? Традиционно сбить ее с ног? Или в этот раз уронить уже попечительницу, сейчас безуспешно пытавшуюся выбраться из глубокого сугроба?
— Я лучше тут пока постою, — дипломатично сообщила сразу обеим сторонам Мира, вызвав вспышку мрачного веселья в глазах Тая.
— Да поздно молчать! — заметил второй попечитель, как там его зовут… Валенрод? — Регенерация уже запущена.
— Но ведь еще не закончена! — тут же возразила ректор.
— И вы знаете, как ее остановить? — ядовито спросил попечитель. — А раз не знаете, и вы заткнитесь! Артур? Артур Нортон?
Староста стоял неподвижно, неотрывно глядя на Криспина. Тот улыбнулся и ему всё той же морозной улыбкой — странно, что из его губ все еще вырывался парок дыхания, а не льдинки:
— Давай, Нортон! Второго шанса у тебя уже не будет.
— Нортон! — вновь воззвал попечитель, еще и сильно встряхнул парня за плечи. — Что ты должен сделать? Скорей! Скорей же!
Тот словно проснулся, перевел широко распахнутые глаза с друга на что-то требующего от него мужчину, сам — совершенно белый, как снег вокруг. Не переставая усмехаться, Криспин произнес:
— А теперь Мира прочтет нам последнее слово!
— Но… — заикнулась лесовичка. — Ведь госпожа же ректор велела…
Криспин Тай перевел взгляд на нее. Пугающая улыбка растаяла, глаза смотрели внимательно и тепло:
— Мира, прошу тебя…
Она слышала краем уха, как вскричала «нет-нет-нет!» ректорша, как орал метавшийся по краю площади, но отчего-то не рисковавший ступить на каменный цветок попечитель: «брось книгу, дура, бросай, кому говорю!», как глухо и мертво молчал Артур, но видела только эти темные глаза парня. Криспин Тай не пытался зачаровать, подчинить ее, однако тонкая нить мгновенного понимания и тепла, натянувшаяся в этот миг между ними двоими, была куда прочнее и сильнее самого могущественного колдовства…
На этот раз Мира нашла нужную страницу сама. Читая, а потом тщательно проговаривая вслух третье слово, увидела, что Криспин сделал в своей «игре» еще один шаг — прямо на сердцевину цветка.
Последний шаг.
С мгновение ничего не происходило. Потом воздух над площадью заколебался, заструился, как над нагретой солнцем землей (может, падавший снег и впрямь испарялся от потаенного жара мраморного цветка?), скрывая и искажая замершую фигуру парня. Зато голос Криспина оставался по-прежнему ясным и сильным:
— А теперь прочти всё снова и в правильном порядке!
Лесовичка захлопнула уже не сопротивлявшуюся книгу, прижала к себе обеими руками. Ни к чему ей сегодня шпаргалки. Произнесла негромко — но почему-то ее слова разнеслись по всей площади, а может, и по всему парку Академии:
— Свободен — лети — Дракон!
Прозвучали в нужном порядке.
Раздался оглушительный грохот и лязг разрывающихся и осыпающихся невидимых магических цепей, что сковывали студента все это время. Сердцевина цветка вспыхнула и раскололась на плиты, пропуская наружу то ли подземный огонь, то ли столб ослепительного жидкого золота, достигшего самого неба и обрушившегося вниз каплями расплавленного металла — кричавшие от испуга и боли люди отбегали под прикрытие деревьев. Остался лишь один, неподвижно стоявший на краю площадки, и вместе с Мирой увидевший, как из огня выступает черно-красный, словно раскаленный уголь, силуэт. Вытянутая голова… гребень… лапы с огромными загнутыми когтями… крошащий камень чешуйчатый хвост… сверкающие огромными зеркалами острые крылья.
Дракон.
Артур Нортон, староста Яшмовой Академии и лучший ее студент, ступил на площадь, прошел мимо неподвижной, лишь повернувшей голову вослед лесовички. Остановился перед только что родившимся Черным Драконом — тот медленно оглядывался, поводя то головой, то крылом, то лапой, подергивая чешуйчатой шкурой, словно примеряясь к новому неизвестному телу. Заметив свободно идущего к нему Артура, изогнул шею, уставился горящими глазами… в которых, как ни странно, оставалось еще нечто от криспиновских: у Книжника в глазах ведь тоже иногда вспыхивали такие вот жаркие искры…
Дракон приоткрыл пасть, дохнул огнем прямо под ноги парня, заставив того остановиться.
Мира услышала четко и ясно, будто слова произнесли обычным человеческим языком или очень-очень громко подумали по-драконьи:
— Вперед… друг!
Они смотрели друг на друга.
Дракон.
И его убийца.
Глава 5
Старое обещание
Конечно, Марго помнила их появление!
Пять лет назад в такую же мерзко-мокро-снежную ночь в Академию постучались. И стучали так бесконечно долго, упорно, а потом еще и начали биться всем телом, что притомившиеся Ворота наконец воззвали к помощи главы Академии. Раздраженная внезапной побудкой среди ночи и озадаченная поведением Ворот — не открывались бы, да и всё! — госпожа ректор вышла наружу и узрела перед собой двух мокрых до нитки парней.
— Мы к вам… поступать… — еле выговорил один синими от холода губами. Марго не успела сообщить, что прием уже три месяца как закончен, как один из ночных абитуриентов — более щуплый и более юный — рухнул без сознания. Не успевший подхватить его товарищ опустился на колени прямо в грязь, пытаясь поднять спутника или хотя бы привести в чувство, а поджавшая губы госпожа ректор, кутаясь в плащ, смотрела сверху на
