— Я тебя обожаю, — сказала она.
— Да, — сказал Себастьян, и его глаза цвета тёмных облаков, вспыхнули.
Королева лениво размышляла, думал ли он о двоих из них так же, как она: влюблённые, которые, даже обнявшись, держали нож у спины друг друга, готовые нанести удар и предать.
— А мне нравится быть обожаемым, — усмехнулся он. — Я рад, что они идут. Пусть приходят.
«Сера и соль, пожарище — вся земля; не засевается и не произращает она, и не выходит на ней никакой травы».
Второзаконие 29:23
Клэри стояла на тенистой лужайке, вниз опускался пологий холм. Небо над головой было, совершенно синим, в крапинку, тут и там плыли белоснежные облака. Каменные дорожки возле ее ног протянулись к входной двери большой усадьбы, возведенной из золотистого камня.
Она запрокинула голову и посмотрела наверх. Дом был прекрасным: из камня цвета сливочного масла на весеннем солнце, покрытый решеткой из вьющихся роз, красных, золотых и оранжевых.
Фасад дома украшали изогнутые кованые балконы. Две арочные двери, отлитые из бронзы, имели цвет благородной древесины, а их поверхность была декорирована ажурными коваными конструкциями крыльев. «Крылья — символ Фэйрчайлд», — шептал успокаивающий голосок в глубине души. Это поместье Фэйрчайлдов. В таком виде оно просуществовало на протяжении четырехсот лет, и не менее четырехсот лет оно еще будет существовать.
— Клэри! — ее мать появилась на балконе, облаченная в элегантное платье цвета шампанского; волосы Джослин были распущены, и она выглядела молодой и прекрасной. Ее руки были оголены и обрисованы черными рунами. — Как ты считаешь? Не правда ли, выглядит великолепно?
Клэри проследила за взглядом матери к тому месту, где раскинулся газон. Сводчатый проход из роз с рядами деревянных скамеек. Белые цветы были рассыпаны по проходу: белые цветы, которые росли только в Идрисе. В воздухе витал их медовый аромат.
Она оглянулась на мать, которая уже была не одна на балконе. Люк стоял позади нее, обняв ее за талию. Он был в рубашке с засученными рукавами и праздничных брюках, как будто не до конца оделся для вечеринки. Его руки также были увиты рунами: удачи, интуиции, силы, любви.
— Ты готова? — крикнул он Клэри.
— Готова к чему? — спросила она, но они, казалось, не услышали её. Улыбаясь, они вернулись в дом. Клэри сделала несколько шагов по дорожке.
— Клэри!
Она резко обернулась. Он шел к ней через траву — подтянутый, с ярко-белыми волосами, сияющими в солнечном свете, одетый в официальный черный костюм, с золотыми рунами на воротнике и манжетах. На щеке у него было грязное пятно; он улыбался и прикрывался ладонью от солнца.
Себастьян.
Он был таким же и в то же время совсем другим: это был явно он, и все же весь его облик и все его черты, казалось, изменились, его тело казалось менее резким, его кожа была темной, а не бледной, а глаза… Его глаза сияли: зеленые, как трава весной.
«У него всегда были зелёные глаза», — сказал её внутренний голос. Люди часто поражались тому, как похожи ты, он и ваша мать. Его зовут Джонатан, и он — твой брат. Он всегда защищал тебя.
— Клэри, — снова сказал он. — Ты не поверишь…
— Джонатан! — зазвенел детский голосок, и Клэри перевела удивлённый взгляд на маленькую девочку, несущуюся через газон. У неё были рыжие волосы, такого же оттенка, как и у нее самой, и они развевались за ней словно знамя.
Она была босиком, одетая в зеленое кружевное платье, которые были так сильно разорваны в клочья на манжетах и подоле, что напоминали измельченный салат. Ей, возможно, было четыре или пять лет, она была чумаза и очаровательна, и когда, подняв руки, она потянулась к Джонатану, он наклонился, чтобы поднять ее в воздух.
Она восторженно взвизгнула, когда он поднял ее над собой.
— Ау, ау — перестань, ты, демоненок, — приказал Себастьян, когда она дернула его за волосы. — Вал, я сказал, перестань, или я переверну тебя вверх ногами. Серьезно.
«Вал?» — эхом раздалось у Клэри в голове. Но, конечно, девочку звали Валентина, подсказал тихий голос в глубине ее сознания. Валентин Моргенштерн был великим героем войны; он погиб, сражаясь с Ходжем Старквезером, но до этого успел спасти Чашу Смерти и, вместе с тем, Конклав. Когда Люк женился на твоей матери, они назвали в его честь свою дочь.
— Клэри, скажи ему, чтобы он отпустил меня, скажи…ааааа! — закричала Вал, когда Джонатан перевернул ее вниз головой и начал раскачивать в воздухе. Вал залилась смехом, когда он усадил ее на траву. Она обернулась к Клэри и посмотрела на нее своими голубыми — точь-в-точь как у Люка — глазами.
— У тебя красивое платье, — как ни в чем небывало, сказала она.
— Спасибо, — отозвалась Клэри и, все еще находясь в полушоковом состоянии, посмотрела на Джонатана, который улыбался младшей сестренке. — Это грязь у тебя на лице?
Джонатан дотронулся до щеки рукой.
— Шоколад, — объяснил он. — Ни за что не догадаешься, зачем я застал Вал. Она засунула кулачки в свадебный торт. Мне придется подлатать его. — Прищурив глаза, Джонатан взглянул на Клэри. — Ладно, наверное, мне не стоило об этом упоминать. Ты выглядишь так, будто сейчас упадешь в обморок.
— Я в порядке, — сказала Клэри, нервно дергая прядь волос.
Джонатан поднял руки, словно защищаясь от нее. — Слушай, все будет сделано с хирургической точностью. Никто в жизни не догадается, что кто-то съел половину роз с него. — Он задумался. — Я могу съесть оставшуюся половину, так, чтобы было честно.
— Ага! — сказала Вал, сидя на траве возле его ног. Она была занята тем, что срывала и складывала в букет одуванчики; их белые головки раскачивались на ветру.
— И еще, — добавил Джонатан. — Не хотелось бы поднимать эту тему, но, может, ты наденешь какую-нибудь обувь перед свадьбой?
Клэри посмотрела на себя. Он оказался прав, она была босой. Босой, но в бледно-золотом платье. Его края обволакивали ее лодыжки, словно окрашенные закатом облака. — Я…Какой свадьбой?
Зеленые глаза ее брата удивленно расширились. — Твоей? Помнишь, с Джейсом Эрондейлом? Вот такого роста, блондин, все девчонки его обожааают… — Джонатан замолчал. — Ты сдрейфила? Или что? — заговорщицки поинтересовался он. — Потому что если это так, я, безусловно, помогу тебе тайком пересечь границу и сбежать во Францию. И никому не скажу, куда ты уехала. Даже если они будут загонять мне под ногти бамбуковые палочки.
— Я не… — Клэри уставилась на него. — Бамбуковые палочки?
