но мягко спускается с неба и поднимается с земли, окутывая нас и скрывая в себе это жуткое зрелище. Когда она растекается в разные стороны, нет уже ни холма, ни поля, ни истерзанных тел — мы оказываемся в беседке, обвитой изящными растениями и окруженной озером, границы которого теряются во тьме. Первое потрясение постепенно проходит, я уверенно высвобождаюсь из объятий Тэана.
— Тебе не стоило самой забираться ко мне, — говорит он и мягко добавляет, как будто разговаривает с неразумным ребенком: — Нужно было всего лишь позвать.
— Я не собиралась тебя звать, — отвечаю грубо. — И перестань делать вид, что ничего не знаешь! Я видела храм с жертвенником, посвященным тебе! Или будешь отпираться, Тэан вар Хашшен, что это не ты?
— Этот храм действительно посвящен мне, — спокойно соглашается Тэан. — Но чего ты добиваешься?
— Кто ты, Тэан вар Хашшен?! — спрашиваю, срываясь на крик. Пережитый ужас, ненадолго отступивший на задний план, теперь готов пролиться в истерику. Я уже ничего не могу с собой поделать. — Кто ты?!
— Ты сама ответила на свой вопрос. Я Тэан вар Хашшен.
— Прекрати! Я хочу знать правду! Ты как-то связан с моей тьмой?
— С твоей? — Тэан странно смеется. Я осекаюсь, потрясенно глядя на него. — Первозданная Тьма никому не принадлежит, ни тебе, ни мне. Храм был построен для того, чтобы пробить дорогу из твоего мира в этот мир. Все, что ты видишь вокруг, затонуло в Первозданной Тьме. Для того чтобы проложить дорогу во тьму, люди творили ужасные вещи. Когда-то жрецы храма уничтожили целый город, все поле было усеяно мертвыми, и лишь храм на холме оставался чист, на алтарь приносили другие дары. Теперь это место существует в двух мирах — в Аль’ерхане и здесь. Однако у жрецов ничего не вышло. Попасть сюда они сумели только после смерти, потому что тьма неподвластна никому — это они оказались в ее руках, как и все невинные жертвы, принесенные ими.
— Значит, сейчас мы в мире тьмы? Вот где ты живешь? — тихо спрашиваю я.
— Да.
— И ты хотел, чтобы я умерла?
— Нет. Ты носишь тьму в себе, тебе не нужно умирать, чтобы попасть сюда.
— Поэтому ты можешь являться ко мне во снах… благодаря той тьме, которая находится во мне?
— Да.
— Но ты не жертва, — продолжаю едва слышно. — Почему твое имя написано на алтаре? Кто ты?
— Не жертва, — соглашается Тэан, вновь заключая меня в объятия. — Но о себе я расскажу позже. Сегодня ты узнала достаточно.
— Не прикасайся ко мне! — восклицаю, отталкивая Тэана, однако тот не собирается меня отпускать.
— Ты боишься признаться самой себе, — с улыбкой говорит он, — главная причиной того, что ты пришла в мой мир, это желание не узнать ответ на свой вопрос, а увидеть меня.
— Нет, не хочу я тебя видеть. Отпусти! — От мысли, какое чудовище стоит рядом со мной, истерика вновь начинает подкрадываться, но я еще держусь, из последних сил.
— Тебе было очень тяжело без меня, ты жаждала увидеть меня, вновь оказаться рядом… — С этими словами он наклоняется ко мне, почти касаясь губами моих губ.
Я дергаюсь назад, но попытки высвободиться не приводят ни к каким результатам. Срываюсь в истерику. Плачу, кричу, приказываю и умоляю, чтобы Тэан меня отпустил. Бью его кулаками по груди и плечам, вырываюсь, но он продолжает стойко удерживать меня.
Наконец Тэану это надоедает. Он хватает мои руки и заводит их за спину так, что я больше не могу пошевелиться. Тэан впивается в мои губы поцелуем, и окружающий мир взрывается, превращаясь в нечто непонятное.
Я целую Тэана в ответ, сходя с ума от собственных эмоций, которые требуют выхода если не в истерике, то в этих поцелуях. И мне уже все равно, кто такой Тэан, как и почему он оказался во тьме. Все это больше не имеет никакого значения.
«Интересно, существует ли мир, где введена смертная казнь за прерывание чужого сна? Я бы обязательно туда переехала», — это моя первая мысль, когда вместо поцелуев Тэана чувствую, как Стас теребит меня за плечо и в который раз повторяет, что уже наступило утро и пора вставать.
Выспавшиеся и отдохнувшие, во
