— Нет, вы посмотрите на нее! — возмутился наемник. — Я сказал, что люблю ее, а она… Ведьма!
— Полегче, — рассмеялась я. — Ты больше не бессмертный, забыл? Так что злить ведьму — не лучшая идея.
— Как и любить болтливого наемника?
— Болтливого, наглого и заносчивого, — строго поправила я. — И очень самоуверенного. Ты прав, дурацкая затея.
Он резко отстранился от меня, щуря серафинитовые глаза, в которых не осталось и тени улыбки. Только странная — испуганная? — серьезность.
— О, Перун всемогущий, — я возвела очи горе, сетуя небесам на бестолковость этого человека. — Вель, ты самая большая и язвительная заноза из всех, кого я встречала за свою жизнь. А я одна из ведьм, которых ты всегда презирал. Но ведь это никогда не могло помешать нам. Правда?
Мой вопрос не требовал ответа, именно поэтому Велемир поцеловал меня, не пререкаясь и не споря. Прямо здесь и прямо сейчас это была она. Несомненно, странная, нескладная и нелогичная, но прекрасная во всех своих проявлениях Правда.
========== Эпилог 2 ==========
Митя наметанным глазом еще раз быстро пересчитал монеты, которые ему протягивал хмурый мужик с клочковатой, местами как будто выщипанной, бородой, и сгреб их с не шибко чистой ладони.
— Еще будем? — с надеждой спросил он, пряча деньги в свой кошель.
— Да ну тебя, — отмахнулся мужик, с некоторым трудом вставая из-за стола. — Итак обобрал меня, проклятый!
— Не умеешь играть — не садись, — буркнул Дмитрий себе под нос, начиная складывать веши в холщовый мешочек.
— Ась? — тут же насторожился мужик, угрожающе расправляя не самые хилые плечи.
— Не серчай, говорю, родной, — поспешно исправился Митя. — Сегодня удача не на твоей стороне, только и всего.
Мужик смерил его злобным взглядом, но все же отошел. Направился куда-то в сторону кухни.
— Ну и зараза же ты, родной, — добавил бугровщик себе под нос.
И решил ускорить сборы, намереваясь от греха подальше уйти уже в свою каморку из переполненного и шумного зала постоялого двора. А то чего доброго этот мужичок, по-простецки рассудив, что сгорел сарай — гори и хата, потратит последние гроши на выпивку и непременно возжелает восстановить справедливость. А у Мити нос еще не до конца зажил. Да и ребра болят, хотя ведьма Агвида и успела подлечить их немного.
Путь до лестницы через толпу пришлось торить себе локтями. В городе проводилась какая-то очередная ярмарка, и народу понаехало сверх всякой меры, что было Мите на руку. Он вернулся в столицу, но вовсе не собирался светиться здесь. Да и оставаться, наверное, тоже… Просто надо было перевести дух и подумать хорошенько, как быть дальше.
Люди ели и пили, распевали какие-то веселые песни, резались в тавлеи и ножички и пока еще даже не догадывались, что мирной и размеренной жизни скоро настанет конец. Что они все теперь — овцы одной отары, у которой больше нет пастуха.
Сам Митя не видел тела Агвида, но прекрасно понимал, что надеяться особо не на что. Пока все уверены, что ярл в дружеском походе с соседом, но… со дня на день правда выплывет наружу. И что ждет государство в этом случае?
Нет, валить отсюда надо. Перевести дух, пополнить запасы и уходить без лишних проволочек. Лучше к югу, там проще сойти за своего. Языкам Дмитрий обучен, чтению и письму тоже. Не пропадет. Найдет себе нового пастуха и прибьется к нему, а сведения о том, что страна Агвида теперь обезглавлена, могут заинтересовать многих. Кроме того, есть и еще кое-что…
Зайдя в свою каморку, Митя тщательно задвинул засов на двери, для верности припер ее поленом, которое на какой-то ляд валялось под лавкой, и зажег пару сальных свечей, выданных хозяином постоялого двора. Спрятав изрядно пополневший за счет игр в тавлеи кошель в дорожную сумку, Дмитрий тут же вынул из нее потертую торбу, распутал тесемки.
Камни глухо застучали по дереву лавки, когда он высыпал их из торбы, и, раскатившись, замерли, тускло мерцая в подрагивающем свете свечей. Митя осмотрел и пересчитал свое богатство, которое, конечно же, стоило куда больше всех монет, спрятанных в кошельке. Особенно по части обогащения он рассчитывал на лабрадорит величиной с кошачью голову, в который Селена заключила ведьмовской дар.
Когда они с Ратмиром и его людьми вернулись к кургану, чтобы добить наемника, Дмитрий обнаружил этот камень неподалеку от ямы тайного хода и сразу понял, что Велемира в гробнице больше нет. Эта новость знатно подкосила его душевное равновесие и он долго думал, хочется ли ему встречаться с этим монстром, что умудрился вырваться сквозь колдовской круг, годами защищавший курган от мародеров. Особенно с учетом того, что отношения у них сложились так себе…
Думать-то Митя думал, размышлял, но камень по привычке припрятал. Он любил эту свою привычку: она не раз выручала его по жизни. Она же подсказала ему набить карманы дарами у Велесова идола, пока наемник и ведьма сражались с колдуном. Много времени это не отняло, но зато теперь в сложившихся обстоятельствах у Дмитрия на руках оказались неплохие сбережения, и уж он-то знал, как с толком пустить их в дело. Что заключено в этих камушках, он, разумеется, не знал, но это ничего. Не так сложно найти дарокрада, отстегнуть ему энное количество серебра да выяснить.
Все эти размышления были прерваны негромким стуком в дверь.
— Кто там? — недовольно крикнул Митя, быстро сгребая свое богатство обратно в торбу.
— Вы за постой должны, — донесся до него девичий голосок.
— Ничего я не должен! — Дмитрий сердито затянул тесемки. — Заплатил уже!
— Там две монеты сточены по ободу, — не унималась девица. — Неполновесные. Надо бы доплатить или заменить.
Митя нахмурился и собрался уже выдать весь свой нехилый запас бранных слов, но потом решил, что его покой на ближайшие часы стоит пары лишних монет. Он быстро вытряхнул их из кошеля и принялся отодвигать щеколду.
— Вот, — он довольно резко сунул деньги дурнолицей девушке, которая приходилась хозяину трактира дочерью.
— Благодарствую, — уже через плечо бросила она, быстро семеня к лестнице с зажатыми в потной ладошке монетами.
Митя проводил ее суровым взглядом и только тогда заметил, что подле его двери девица терлась не одна.
— Ну, привет, — сильная рука ухватила бугровщика за горло и даже не втолкнула, а внесла обратно в каморку.
Митя захрипел, тщетно дрыгая ногами в полпяди от пола и с первобытным ужасом глядя на обладателя этой руки.
— Не ждал? — хмыкнул Всеволод, почти ласково его на лавку и поворачиваясь спиной, чтобы закрыть дверь.
Дмитрий принялся отчаянно растирать шею, и не думая нападать на колдуна. Во-первых, все равно с ним вряд ли сдюжишь: оружия под рукой никакого нет, и умения махать этим оружием тоже отродясь не водилось. Что уж говорить про то, что колдуна и так вроде уже убили, сердце его пронзили, а он вон — ходит себе по земле как ни в чем не бывало. Во-вторых, колдун явно явился сюда не просто так. Хотел бы убить — убил бы. Но он пришел по другой причине.
— Побеседовать с тобой хочу, Митя, — подтвердил его догадки Всеволод.
— Это можно, — осторожно кивнул тот. — Я всегда за умную беседу, нежели…
— Нежели что? — заржал колдун. — Сиди уж, не рыпайся.
И Митя сидел, даже руки на коленках сложил, как примерный мальчик, хотя горло все еще нещадно саднило. Но он был бы не он, если бы не спросил:
— А как ты выжил-то? Тебе ж сердце… того.
— Это сердце? — Всеволод задрал рубаху до подбородка и ткнул пальцем в левую половину груди.
Митя, отвесив челюсть, уставился на торс колдуна. Кожа, натянутая на бугрящиеся мышцы, была испещрена множеством шрамом — один на другом, будто ее обладатель подрался сразу с десятком голодных волков. Может, так и было, кто знает. Но самый большой, уродливо-кривой шрам ярко алел среди прочих, пересекая левую половину груди.
— Ага, — наконец кивнул бугровщик. — Это сердце.
Развелось вас, не убиваемых. Хоть косой коси…
