лицо, как будто запоминая навсегда. Неожиданно стало страшно. Что же я наделала своими словами?
Я посмотрела Стейнару в глаза, а он, пожав плечами, от чего кожаная жилетка скрипнула, почти извиняясь, произнес:
– Драконы любят только раз! И мы слишком большие эгоисты, чтобы отказаться от своей любви!
Не успела я выдохнуть с облегчением, а он неожиданно вытащил кинжал из ножен, вложил мне в руку и произнес, пристально, уверенно глядя прямо в глаза:
– Драконы любят только раз! Но ты не обязана меня любить. Ни одна избранная не обязана. Мы подошли к главному! Я предлагаю тебе свой дом, свое имя и свое сердце! Отныне оно принадлежит только тебе. Я не в силах отказаться от тебя, но ты можешь это сделать.
Кажется, я не мигала, пока Стейнар зачем-то расшнуровывал и снимал свою жилетку. Отбросил в сторону и встал передо мной, в который раз являя собой потрясающий образец мужской красоты и силы, но происходящее не вызвало желания, а лишь усугубило панику и страх в моей душе. Затем обхватил руками мою ладонь, в которой я держала переданный мне кинжал, и подвел острие к месту на груди, где билось его сердце. Поблескивающая смертельно-опасная сталь касалась смуглой обнаженной кожи, вызывая у меня легкую дрожь.
Словно издалека до меня донесся глухой, безжизненный, одинокий голос Стейнара:
– Драконы любят только раз! Я отпущу тебя, но только мертвым. Хочешь свободы? – спросил он и следом «успокоил»: – Не волнуйся, я сам помогу тебе обрести свободу, просто скажи: «да» или «нет».
Его глаза больше не горели любовью, нежностью, обожанием – всем тем, в чем я нуждалась, желала и мечтала видеть, чувствовать, осязать каждый день, каждое утро и всю жизнь. В них осталось лишь ожидание моего ответа и… пустота.
– Скажи «да» или «нет»? – настаивал Великий Мучитель.
У меня пересохло горло, сдавило так, что, раскрыв рот, я пыталась протолкнуть чуточку воздуха. Моя рука дрогнула, а на кончике кинжала появилась багровая капелька крови, подвигнув меня действовать.
– Нет, нет, не-е-ет… – завопила я, выдернув руку из его хватки и рванув к выходу из пещеры. – Не нужна…
Стейнар метнулся следом, а мне показалось, что он все же хочет совершить это ужасное дело – убить себя ради моей свободы. Он настиг меня на площадке, и я, не придумав ничего лучше и надежнее, швырнула кинжал с обрыва. Потом, по-детски спрятав руки за спину, уставилась на ненормального мужа. В ярком дневном свете он выглядел слишком уязвимым, растерянным и каким-то даже обреченным. Зажмурившись, сделала один-единственный шаг и уткнулась лбом ему в грудь, прорыдав:
– Я люблю тебя, не нужна мне никакая свобода!
И ощутила, как расслабилось его тело. Большие ладони с трепетом легли мне на плечи, скользнули к лицу и заставили посмотреть на него. Я захлебнулась от облегчения и счастья, увидев в его глазах любовь и нежность. Хрипло, привычно растягивая слова, он произнес:
– Драконы любят только раз! Но до самой смерти! А если в будущем ты захочешь обрести свободу, то знаешь, что надо сделать!
– Я выкину из нашего дома все оружие, полоумный! – сквозь счастливые слезы выкрикнула я.
– Какого темного вы кинжалами разбрасываетесь? Совсем очумели? – занудным голосом проскрежетал осторожно выглянувший из-за обрыва Саймар. – Вы чуть в меня не попали…
– Зато одной проблемой было бы меньше, – тихо буркнул мне на ухо Стейнар. А потом уже громче для родственника: – Прости, мы нечаянно. В качестве извинений предлагаем благословить, чтобы ты быстрее любовь нашел.
– Ну, я совсем не против, даже за, я…
Муж, подхватив меня на руки и, быстро занося в дом, попросил соседа:
– Саймар, немного подожди, мы сейчас обряд до конца доведем… в постели. А вечером на торжественном ужине займемся твоим делом.
Меня занесли внутрь, затем памятным способом – отращенными драконьими когтями – избавили от одежды. И перед тем как поцеловать, глядя глаза в глаза, муж выдохнул мне в губы:
– Драконы любят только раз, но всей душой!
– Феиды тоже! – не могла не ответить я.
***
– Распустились! Неудачницы! Вас взгрели, как последних мужиков! А ведь это всего-навсего учения! А что было бы в реальном бою? – строго выговаривала я, вышагивая вдоль своего небольшого отряда и грозно взирая на выстроившихся в ряд женщин.
Двадцать три драконицы разного возраста и три эльфийки каменными статуями замерли на импровизированном плацу и преданными глазами поедали меня – командира отряда.
Все как на подбор: стройные, нежные, красивые, изящные – настоящие женщины драконов. Каждая поскрипывала кожаной формой, которую мы сшили полгода назад. От формы пограничниц Атураша нашу отличала лишь обувь да отсутствие шлемов. По горам в сандалиях не больно разбежишься, поэтому мы позаимствовали высокие ботинки военных Раша. А шлемы, конечно, хоть и блестят красивенько, по мнению одной из моих подопечных, высказанному с благоговейным придыханием, но изготовить тайком их невозможно, пришлось отказаться. И сейчас ветер свободно трепал прядки волос, выбившихся из длинных кос, которые носят женщины чешуйчатых.
На мне уже три месяца форма не поскрипывала, а наглец-ветер забирался под полы свободной нарядной рубахи да раздувал широкие штаны, подвязанные плетеной тесьмой. Но хоть я и не выглядела по-боевому, как мои здешние «сослуживицы», не особо расстраивалась по этому поводу. Потому что облачиться в кожаное платье не позволял большой живот: я носила нашего со Стейнаром первенца!
Каждая из двадцати шести будущих воинов стояла, выпятив грудь, не шелохнувшись. Я теперь на звание такового совсем не тянула, разве что морально, но все равно гордо грелась в лучах славы командира отряда и демонстративно мрачно разглядывала курсанток, старательно подражая своему бывшему комоту – Регане Шмель!
Подойдя к свекрови, рявкнула:
– Айлена, я тебя, вообще, хоть чему-то научила?
Моя обожаемая свекровушка – нежнейшая и заботливейшая из женщин, что встречались в жизни, – смутившись, проблеяла:
– Так точно, комот Лютерция!
Я скривилась, услышав жалко и звонко прозвучавший голосок. Хотя мой свекор, наоборот, неизменно расплывался в счастливой глуповатой улыбке, слушая свою супругу, и становился шелковым и податливым как воск.
Заложив руки за спину, от чего мое пузико еще больше выдалось вперед, вперившись капрановским взглядом в свою подругу и одновременно мать моего мужа, отчитала:
– Тогда какого… темного ты зад отклячила во время стрельбы? Он тебе надоел? Или ты решила его украсить стрелой? Чтобы мой свекор потом нам мозг вынес?! Или, вообще, накрыл нашу учебку медным тазом за телесные повреждения, нанесенные «его звездочке»? – передразнила я Стикса, а потом раздраженно добавила: – И так, можно сказать, по краю ходим…
– Я… э-э-э… нечаянно… – виновато прошептала она, еще сильнее краснея.
Я вплотную придвинулась к Айлене, невольно касаясь ее своим животом, и насмешливо передразнила:
– Нечаянно! Сделали тебя нечаянно, курсант!
Рядом послышались недобрые смешки остальных дамочек, за что те получили мой гневный взгляд.
– В общем, так, девочки, – язвительно процедила я, – такое
