Вильгельм появился на площади и лишь на несколько мгновений разминулся с Ярой. Он уже не мог видеть, как та спиной протаранила дверь, ворвавшись в чьё-то жилище. Поток обезумевших от страха горожан подхватил его, унося всё дальше от того места. На герцоге не было кольчуги, а меч отобрала стража ещё в яблоневой роще. Он повсюду искал глазами Яру, точно зная, что услышав тревогу, она не раздумывая кинулась на помощь. И во всеобщем хаосе он даже не заметил трёх рослых викингов, что пытались выбить дверь лачуги, где только что скрылась его любимая.
А между тем на нижнем дворе винсдорфцы из последних сил отбивались от северян. Под руководством графа Карлайла воины теснили их к главным воротам, которые медленно поднимались. Разжившись мечом павшего в бою воина, Вильгельм вместе с остальными оборонял вход в город, но раненое за день до этого плечо давало о себе знать. Возможно, из-за него он пропустил удар и осел на землю со вспоротым боком.
Северяне в отчаянии отступали, запрыгивая на поднимающиеся городские ворота. Конунг Харальдссон последним успел взбежать по наклонной и, прихватив с собой попавшегося ему под руку Вильгельма, перевалился с ним на другую сторону. Оставшиеся с полдюжины уцелевших викингов оказались в ловушке, зажатые со всех сторон англосаксами.
Пошатываясь и оставляя на каменной мостовой кровавые следы, к главным воротам направлялась и Яра. В руке она всё ещё держала свой меч, а на её плече и бедре сквозь окрасившуюся алым сорочку виднелись глубокие раны.
— Яра! Какого дьявола ты здесь делаешь?! — бросив окружённых воинами северян, граф Карлайл кинулся навстречу своей дочери.
Но девушка не реагировала. Она оглядывалась по сторонам и искала взглядом своего суженого, которому уже давно поклялась в любви и верности.
— Где Вильгельм? — выдохнула она, на что её отец лишь отвёл взгляд.
А следом нижний двор Винсдорфа огласил душераздирающий вой, и лишь спустя несколько долгих мгновений Яра поняла, что этот вой принадлежал ей.
Глава 10
В тронный зал ввели закованных в цепи пленных северян. Как и его собратья, Стейн не собирался роптать и просить пощады. Он был серьёзно ранен, но вовсе не напуган. Викинги — бесстрашный народ. Испокон веков у них высоко ценились сила и смелость, а трусость и слабость презирались. Каждый ребёнок на севере знал, что Вальхалла — небесный чертог в Асгарде, где, окончив свою земную жизнь, храбрецы будут сражаться и пировать с богами. Попасть туда — наивысшая цель каждого воина, и поэтому в бою они не знали страха, а смерть встречали с улыбкой. Ведь трусам и слабакам не место в Вальхалле.
Стэйн с интересом разглядывал богатое убранство тронного зала и самого короля Этельберта, восседавшего на троне. Король был молод, и викингу хватило одного лишь взгляда, чтобы понять, что новый правитель растерян и нерешителен.
Оно и неудивительно: стоило лишь наследнику династии вступить на престол, как пришлось отбивать крупнейшее за всю историю Уэссекса нашествие викингов. Этельберт не обладал опытом ведения войны, как и опытом ведения переговоров и правления государством.
По левую руку от него сидела вечно молчаливая молодая жена, принцесса Элейна, а чуть поодаль королева-мать Гвиневра.
Стэйн нутром чувствовал страх, исходящий от этих людишек. Не только королевская семья смотрела на группу северян с опаской, но и их придворные также благоразумно расступились, несмотря на то, что стража в полной боевой готовности окружила закованных в кандалы пленных.
«Немудрено, что англосаксы трусливы и слабы духом, — отметил про себя Стэйн, разглядывая собравшихся в зале благородных леди, — если даже их король окружает себя юбками».
Будто прочитав мысли своего предводителя, Кнуд резко дёрнулся в сторону ближайшей придворной дамы, натянув цепь, что сковывала кандалы всей группы северян. Викинг грозно зарычал на испуганную до смерти саксонку и состроил такую злобную гримасу, что дама тут же закатила глаза и упала на пол без чувств.
Стэйн на это лишь едва заметно усмехнулся, а Кнуд, довольный произведённым эффектом, словно и не замечал направленных на него мечей стражников. Смертельно раненный Ярой и с исполосованным ею же лицом, он еле стоял на ногах, а его бессмысленная выходка и вовсе отняла последние силы. Сам Стэйн в схватке с Ярой вслепую отделался более лёгкими ранениями в отличие от Бальдера, что пал замертво пронзённый её мечом, не успев даже осознать этого.
А потом он увидел в тронном зале и её саму. Рыжеволосую воительницу, которая колдовством заманила их ночью в западню и перебила, как слепых котят. Полоснув своим «детским» мечом по боку Стэйна, Яра без сомнения бы его добила в темноте, не будь слишком занята Кнудом. Когда тусклый свет свечи погас, он сразу ринулся в её сторону, чем и спас Стэйна от последнего смертельного удара.
Сейчас она снова смотрела на него с презрением своими зелёными глазами. Против воли он всё же восхищался ею. Бледная, укутанная накидкой, из-под которой виднелось раненое плечо, она едва стояла на ногах. Казалось, стоит лишь её легонько толкнуть, и Яра упадёт навзничь. Но взгляд ведьминских глаз был тверже стали, из которой был изготовлен её «игрушечный» меч.
Как и любой викинг, Стэйн презирал трусов. Смелость же вызывала у таких, как он, уважение, а в этой женщине её оказалось больше, чем у дюжего воина.
Но была ещё одна причина тому, почему Стэйн, второй сын Вольфа из рода Ирвенгов, не мог отвести взгляда от Яры, словно та приковала его к себе навеки. Всё потому, что он узнал в ней ведьму, встречу с которой ему предсказал их жрец: что брат пойдёт против брата, прольётся кровь да развяжется война из-за женщины с зелёными глазами, зрящей в кромешной тьме. Женщины, чья плоть не горит в огне, потому что огонь горит внутри неё самой. И лишь взглянув в горящие яростью зелёные глаза воительницы этой ночью, Стэйн смог, наконец, истолковать пророчество жреца.
«Чужестранка, прозванная огненной ведьмой, подарит вольному народу наследника небывалой силы, — гласило предсказание. — И станет он великим правителем. Королём всех норманнов! А в жилах его будет течь кровь Ирвенгов и последней из ведьм древнего рода Эзаран».
Глава 11
Наконец, в тронный зал ввели щуплого старичка и подтолкнули в спину ближе к центру.
Оторвав взгляд от Яры, Стэйн пошатнулся, ощутив, как его бок под туникой заливает тёплая кровь. Будто лишённого опоры, его сразу повело в сторону. И если бы не Кнуд, на которого он оперся, то ему вряд ли бы удалось устоять на ногах. Вот только Кнуд сам держался на последнем дыхании, но всё же устоял. А в рядах стражников поведение северян опять вызвало беспокойство — не зная чего ожидать от этих варваров, стража вновь схватилась за свои мечи.
Старик же принялся что-то несвязно бормотать, но чужую речь разобрать Стэйн не смог. К тому же старик был явно пьян.
Старый Иакин действительно был любителем залить за воротник, но он также был единственным в городе, кто говорил на языке северян. В своих странствиях он многое повидал и даже внешне чем-то походил на чужестранца: длиной волос и одеждой, отороченной пушниной.
