— Добра тебе, Ждана.
Вздрогнула и резко обернулась. Увидела старика с длинной бородой и посохом в руках, в длинном темно-зеленом плаще. Я его узнала. Волхв Лукьян. Он тогда в лесу с Нияном говорил и беды ему всякие пророчил.
— Что тебе? — и подальше отошла. — Ничего со мной сделать не посмеете. А если сделаете, не уйдете отсюда.
— Мы уйдем. Я и ты.
— Никуда я с тобой, старикашка мерзкий, идти не собираюсь. Убирайся отсюда. Охрану позову, они тебе твою бороду повыдергают и брови выщипают. И эпиляцию сделают.
— Не беснуйся. Угомонись, — и посох поднять хотел, но не вышло. ОН намертво к полу прирос. — Ах ты ж… таки оставил защиту магнитом. Предусмотрел щенок.
— Кто щенок? А вы — старый пес шелудивый. Убирайтесь.
На меня исподлобья посмотрел. Из-под бровей косматых зыркнул мерзкими светящимися, как у кота, глазами.
— Чем опоила воеводу? Чем взяла воина славного, сучка бесноватая? Ничего особенного в тебе нет. Ведьмы и те красивее. Какими чарами его окрутила?
— Тебе виднее, ты же у нас колдун?
— Волхв. Ты язык прикуси. И меня слушай. Помрет твой Ниян. Не выстоять ему против Вия.
Внутри все поднялось вихрем и обрушилось лавиной изо льда. Так стало жутко от его слов. Как будто пророчество сказал голосом своим скрипучим, гадостным.
— Выстоять. С ним войско, с ним правда. За меня будет бороться и выстоит. А ты не каркай.
На секунду дернулась, когда вместо головы волхва появилась воронья и тут же исчезла. Расхохотался, увидев мой испуг.
— Волхвы и есть птицы. В любую могут обратиться. Хоть в ворона, хоть в орла. Сюда смотри.
Посох свой наклонил так, что от него огонь зеленый полыхнул, и в воздухе, как из ниоткуда, словно кадры появились прозрачные. Как будто я стою посреди поля, усеянного разодранными останками воинов, все еще тлеющими и полыхающими от огня. Повсюду перекореженные доспехи, сломанные мечи и мерзкое карканье воронья. Они кружат над телами и клюют их, взлетая с кусками мяса в лапах и клювах.
— Вот оно, войско Нияна твоего. Полегло. Всего-то с десяток воинов осталось, бьются на горе Мазава с тысячным войском Вия.
И снова картинка меняется, и теперь вижу, как вдалеке Ниян рубит мечом бегущих на него, закованных в сталь солдат. Он весь залит кровью, он еле стоит на ногах, и я вижу, какой усталый у него взгляд. А там еще орда целая. Там стадо невиданное, кишащее, и за стадом пышут огнем драконы.
— Почему он не обращается, почемууу?
— Потому что поле правды это, и на нем нельзя сущность менять.
Увидела, как Нияна оттеснили назад, как окружили и несколько раз полоснули мечом по руке, по спине. Закричала, прижимая руки ко рту.
— Ты можешь это остановить… можешь остановить. Только скажи мне — да, и я унесу тебя отсюда к твоему настоящему господину, к твоему нареченному. Ждет тебя, извелся весь. Ему ты была предназначена.
И пока говорит, у Нияна меч сломался, и он голыми руками валит врага, душит, ломает кости, но их много, они кидаются на него, как саранча. Кишат со всех сторон.
— Соглашайся, и он выживет.
Ниян упал на спину, и над ним занесли меч. Еще секунда, и он опустится острием ему в грудь.
— Согласна. Уноси…
— Кольцо сними и отрекись от Аспида.
В секунду я оказалась обратно в комнате, увитой ветками и листьями, напротив старика, упирающегося седой головой в потолок.
— Как отречься?
— А так и отрекись. В этом мире слово многое значит. Его просто так говорить нельзя. Скажи, что отрекаюсь от тебя, Аспид. От имени твоего, от руки и от сердца. Другому их отдаю и во век верна ему буду, пока жив, и пока глаза его не закроются, и вздох последний с уст не слетит. И кольцо отпустит твой палец.
Посмотрела на впившееся в кожу уже такое родное кольцо и тихо дрожащим голосом произнесла:
— Отрекаюсь от тебя, Аспид. От имени твоего, от руки и от сердца. Другому их отдаю и во век верна ему буду, пока жив, и пока глаза его не закроются, и вздох последний с уст не слетит.
Каждое слово, что я говорила, золотыми буквам повисало в воздухе и плавало где-то передо мной.
Раздался звон — это кольцо с пальца слетело и закрутилось на полу, завертелось зигзагами, и буквы вниз к нему в темноту посыпались и погасли.
— Вот и хорошо. Свободная ты теперь. Как орлом обернусь, на спину садись и держись за перья на шее.
Кивнула, стиснув кулаки. Представляя, как Ниян узнает об этом… представляя, как с ума сойдет… Исчез Волхв, и вместе с ним стебли и ветки исчезли, спрятались в темноту, как и не было. Я было подумала, что привиделось все, молила Бога, чтоб так и было, но за окном повисла гигантская птица с темно-коричневыми перьями и хищной мордой. Я стала на подоконник, шагнула с него и вниз полетела, а птица за мной — подхватила и ввысь взмыла… и вслед я только и успела услыхать.
— Ты что наделалааааааааааааа? — голос Врожки, исчезающий где-то за черными облаками.
Дворец Вия отливает изумрудным цветом и сделан весь из малахитового камня. Испещрен черными разводами, похожими на паутину, и на огромных стенах то и дело мерцают разноцветные камни. Каждый из них стоит целое состояние. Вспомнились сказки Бажова, которые любила в детстве, про Хозяйку Медной Горы. Наверное, так я себе ее хоромы и представляла. И холод адский вокруг от стен исходит и от пола, так, что изо рта пар валит и дышать трудно. Поежилась, обняла себя за плечи и по коридору широкому вперед пошла к настежь открытым дверям. А с обеих сторон в ряды стража выстроилась, и когда я мимо иду, глазами меня змеиными провожают так, что мурашки бегут по телу. Жуткие ящеры в человеческом обличии со вспыхивающей на щеках и скулах чешуей. Руки копья держат, и между пальцами перепонки, от которых жутко становится и землей да болотом несет. Как будто только что с трясины вылезли.
За порог ступила и остановилась, увидев впереди трон каменный с высокой спинкой из острых камней, уходящих шпилями в потолок и словно покрытых инеем и бриллиантами. На троне восседает сам Вий. На нем золотые доспехи, кольчуга блестит так, что глаза режет, а железная сетка, покрывающая голову под массивной короной, переливается словно рыбья кожа. Развалился вальяжно, ноги вытянул и на меня смотрит.
— Поклонись царю, — зычный голос приказал, и я склонила голову.
— До долу кланяйся.
Наклонилась еще ниже и тут же выпрямилась.
— Подойди, — Вий махнул мне рукой. Его голос оказался высоким, тонким и довольно нежным. Но вызвал неприятные ощущения и настороженность. Быстрым шагом подошла к трону, но едва приблизилась на расстояние двух метров — стражи перед носом выставили копья крест-накрест, не давая пройти. И снова холодом повеяло и вонью болотной. Но не от Вия, а от стражей, а от царя серой тянет. Сильно, невыносимо, так, что горло перехватывает. Как будто тысячи спичек сожгли и под нос мне тлеющие головки подставили.
"Змею в глаза смотреть нельзя, только в пол". Эти наставления Врожка еще насчет Нияна давал. Мне бы им и сейчас последовать, но черт дернул все же в лицо царя посмотреть и… удивиться. Лицо аккуратное, женственно-красивое с аккуратными чертами, высокими скулами и чувственным ртом. Но вместо притяжения это лицо вызывает неприязнь. Кажется отталкивающим. На нем словно лежит печать порока, низости и подлости. Я словно чувствую его флюиды, и все мое существо противится им. И взгляд его масляный, похотливый под кожу пробирается, вены холодит.
— Было, от чего голову потерять… — сказал царь и, щелкнув пальцами, заставил стражу убрать копья, — и в прямом, и в переносном смысле. Понять могу братца. Сам бы дел наворотил ради красоты такой неземной. Чары в тебе нечеловеческие… никогда ранее ничего подобного не видывал. Морок одним взглядом наводишь. А ведь не ведьма… я колдовство сразу чую. Так зачем пришла… за предателя просить?
На колени упала и склонилась над железными носками его сапог.
— Умолять пришла. Пощадите вашего брата. Не казните и не лишайте головы. Сама к вам явилась. Хотите — меня жизни лишите, а его не троньте.
