— Вы не признаете власть короля Дании? У Исландии теперь есть ограниченная конституция и некоторая автономия. Вы — последователь Йоуна Сигурдссона? У отца были старые экземпляры «Нового общества», и я читала рассуждения Сигурдссона о демократии.
Фрейя оживилась. От блеска ее глаз — чудесных, необычных глаз — его тело затвердело.
Итак, ее интересовало его мнение, но она устояла против лести. Как интригующе.
— Нет. Я не слышал об этом Сигурдссоне — мое внимание занимали другие интересные вопросы, — но я верю, что никто… ни один человек не может управлять землей, по которой ходит. Не здесь. — Рюрик осмотрел бутылку вина, принесенную служанкой, и кивнул: — Сойдет.
Фрейя залилась краской.
— Я не пью вино.
— А ты когда-нибудь пробовала?
Он припомнил восхитительные винтажные вина своей юности, когда его носило по Франции и Италии эпохи Ренессанса, а смертные вокруг были еще так любопытны.
— Нет.
— А хочешь? — спросил Рюрик, заказывая еду.
Фрейя поколебалась, но рачительность все же возобладала над соблазном.
— Удовольствуюсь элем. — Она взглянула на служанку. — И принесите мне тушеную куропатку с ломтиками ржаного хлеба.
Рюрик улавливал отголоски мыслей, что Фрейя небрежно швыряла в мир. Прямо сейчас она сосредоточилась на золотых монетах. Рюрик и сам любил золото, но не понимал, при чем оно и выбор между элем и вином.
— А вот я никогда не довольствуюсь малым.
Она изучала покрой его великолепного пальто.
— В этом я совершенно не сомневаюсь.
Хм-м.
— Принесите два бокала, так, на всякий случай, — попросил Рюрик служанку, — и эль для моей леди.
Фрейю ошеломлял вид его рук, поглаживающих стол, и то, как воротник распахивался, обнажая загорелую гладкую кожу горла. Фрейе нравилась его внешность, и Рюрик подавил хищную улыбку, уловив летящую от нее мысль.
Так чудно видеть себя чужими глазами. Дреки было запрещено проникать в мысли другого создания и выведывать их, но вот считывать то, что она проецировала, было честной игрой. Мысли Фрейи плясали вокруг, словно осколки радуги, такие живые и цветные, что ему хотелось потянуться и поймать парочку.
Плохая идея. Стоит хотя бы взглянуть, как зажаты ее плечи. Если Фрейя почувствует психическое прикосновение… если поймет, кто сидит напротив, у него не будет шанса соблазнить.
Не сейчас. Она слишком насторожена. Куда более робкая, нежели он мог ожидать от этой дерзкой мышки. Брови Рюрика на мгновение сошлись. Что сделало ее такой? Внутри закопошилась колючая догадка.
— Итак, — пробормотала Фрейя, — откуда вы родом?
Она продолжала изучать его пальто.
Пошито портным, причем лондонским. За эту мимолетную причуду и еще пару отличных нарядов Рюрик заплатил небольшое состояние, прежде чем погнался за Фрейей. Но ведь он дреки. И не оденется в крестьянское тряпье, будто вытащенное из свинарника.
— Я прибыл с юга, — ответил Рюрик, рассматривая ее черное платье простого покроя. Фрейе надлежит быть облаченной в шелка, а еще лучше — нагой возлежать на шелковых простынях. Она заслужила вещи получше, и он обеспечит ей достойный гардероб, прежде чем порвет с ней.
— И вы прибыли сюда за историями о дреки? Местными поверьями?
Осторожно. Он не мог лгать, дреки были связаны своим словом и гордились этим.
— Мне интересно, что ты думаешь о подобных созданиях, — ответил Рюрик. Как раз принесли вино, эль и ужин. — Многие не верят в их существование. В основном горожане, да еще те, с Континента.
— Я видела… доказательство их существования. — Фрейя хмурилась над стаканом эля. — Проклятая тварь съела моего барана.
— Твоего барана? — Снова эта чертова скотина. Она что, никогда его не простит? Баран был вкусным, да еще и привел Фрейю в его логово, а ведь они могли бы вовсе не встретиться.
— Моя деревня платит десятину, — продолжила Фрейя. — Тридцать лет мы обязаны были жертвовать вирму животное, чтобы он нас не трогал. Папа рассказывал, как он и другие селяне собрались много лет назад и заключили договор с чудовищем.
Чудовищем?
— Они были либо очень смелыми, либо очень глупыми, чтобы обратиться к столь свирепому существу.
Фрейя пожала плечами.
— Может, они предполагали, что их предложение будет принято? Вирмы ленивы. Зачем вылетать на охоту, если раз в неделю тебе под нос приведут ягненка, да еще и привяжут? Папа говорит, раньше дреки часто охотился, но теперь он в основном валяется в горе, впитывая тепло вулкана.
— Я думал, вирмы — свирепые могучие хищники.
— Когда пожелают, да. В основном он нас не трогает. Связан обещанием не причинять нам вред… — Между бровей Фрейи пролегла морщинка. — Но теперь, похоже, кто-то из местных нарушил слово и нанял охотника.
— И с чего это тебя тревожит?
— Не тревожит. — И все же беспокойство не ушло с ее лица. Фрейя вздохнула. — Раз они нарушили клятву, то и вирм более ею не связан. Если верить легендам, дреки — мстительные создания. Не хотела бы я навлечь на себя их гнев. Я не могу больше терять овец.
И не потеряешь… Ее неистовое отчаяние в пещере поразило его в самое сердце. «Мы с отцом будем голодать…»
— Может, его успокоит другая дань?
После этих слов она в упор взглянула на него своими сияющими эмоциями разноцветными глазами, зеленым и карим.
— Вы о принесении в жертву девственницы? Мы больше не занимаемся подобным варварством.
— Такая редкость, — признал Рюрик, — к сожалению.
— Девственницы или принесение их в жертву? — поддела Фрейя.
Рюрик позволил себе слегка улыбнуться и не ответил.
— Ты так говоришь, будто это преступление.
— Ни одну женщину не должны принуждать к подобному.
А вот теперь она явно разозлилась. Ее глаза сверкали. Рюрик уловил отголосок мысли. По соседству с их фермой девственниц было немного. Молодые женщины либо повыходили замуж, либо еще не достигли зрелости.
Кроме нее.
— В старые времена женщине предлагали стать данью, — ответил Рюрик, потягивая вино и любуясь искрами, брызжущими из ее глаз. Красавица. — Это была честь.
— Чтобы тебя сожрали?
Какая невинность…
