— Ребенок? — не в силах переварить информацию, тихо тяну я. — У вас же есть Настя и Илья… А мне здоровье, наверное, не позволит…
— Здоровье поправим. Марина, запиши мою жену к нормальному эндокринологу, — поворачивается он к сестре, сидящей напротив меня. — Или ты не хочешь от меня детей? — спрашивает подозрительно, как будто Шмелевский отпрыск — это самый дорогой подарок в мире.
Брезгливая гримаса безотчетно пробегает по моему лицу. Стараюсь как-то справиться с чувствами. Но бесполезно! Муж мгновенно догадывается.
— Выйди, Марина, — велит он сестре. — Все пошли вон! — кричит он в ярости. И когда все домочадцы, как ошпаренные, вылетают из столовой, спокойно встает из-за стола и нависает надо мной. Я сижу, боясь пошелохнуться. Даже не успеваю удивиться перемене, когда добродушный старичок превратился в злобного монстра.
— Посмотри на меня, — сипло приказывает муж, беря меня двумя пальцами за подбородок и чуть приподнимая мое лицо. — Ты что себе возомнила, Аполлинария?
Застываю, немея от страха.
«Но не ударит же он меня», — думаю легкомысленно, когда тонкая ладонь рассекает воздух и бьет меня по лицу.
— Ты, дрянь, совсем рассобачилась, — хрипит Федор Ильич. — Придется тебя держать в строгости.
Как будто до этого я жила как-то иначе!
— Повторяй за мной, — рычит он, все еще удерживая меня за лицо. Из моих глаз ручьем текут слезы, а язык прилип к небу. Неужели весь этот ужас происходит со мной? — Повторяй! Я очень хочу ребенка. Дорогой муж, мы должны чаще тренироваться…
Рыдая, бормочу вслед за Шмелевым. Закрываю глаза, чтобы не видеть искаженное злобой лицо мужа. И чувствую, как моих глаз касается льняная салфетка.
— Все хорошо, котенок, — вздыхает Федор Ильич. — От тебя требуется только одно. Послушание. Поняла? Ты же хочешь жить со мной в любви и согласии?
— Да, — киваю я и прошу жалобно. — Я все сделаю, как вы велите. Только не бейте меня, пожалуйста!
— Не говори ерунды, — криво усмехается муж. — Я тебя даже пальцем не тронул.
Он внимательно смотрит на меня и, придавив свободной рукой мою шею, замечает сварливо.
— Зря я разрешил тебе посещать универ. Небось, встретила там молодого козла, а теперь от меня нос воротишь.
— Нет, — мотаю я головой. — Я не общаюсь со сверстниками. Спросите Тамару!
— Это хорошо, — кивает Шмелев. — Больше не расстраивай меня, котенок. А то костей не соберешь, поняла? — рыкает он, пригибая мою шею к столу.
— Да, — сиплю обреченно. — Отпустите меня, пожалуйста! Я больше не буду, — бурчу как маленькая. И самой себе противна в собственном бессилии.
— Вытри слезки, и давай позовем наших родственников. А то решат, что мы тут уже приступили к операции «наследник», — добродушно усмехается он и громко зовет. — Можете войти!
С этого вечера многое меняется. Кроме Тамары меня в университет тепрь сопровождает еще и Николай Иванович, коренастый строгий мужик. Но он обычно не заходит в аудитории, а терпеливо ждет под дверями. Ко мне и раньше никто подойти не мог. А теперь тем более. Исключение составляют две девчонки с социологии. Дочки Шмелевских партнеров. На перемене, если встречаемся где-то в коридорах, можем поболтать минутку. Но всегда под надзором строгой Тамары.
— Она у тебя в памперсе ходит? — хихикает Ляля, когда приходит к нам в гости вместе с родителями.
— Это же биоробот, — смеется Света. — Функция очистки не предусмотрена. Когда забьется гуаном, Федор Ильич купит новый аппарат.
Девчонки почти мои ровесницы. Веселые. Радостные. Болтают о женихах и нарядах. А я лишь слушаю их и печально улыбаюсь. На тряпки Федор денег не жалеет. Вот только все покупает по собственному вкусу, никак не заботясь о моих желаниях. Его вообще мое мнение не интересует. Может распустить мне тщательно уложенные волосы, или заставить пойти переодеться. Не угадаешь, когда и чем можешь не угодить… Приходится приспосабливаться и заранее просчитывать все варианты. В нужный момент изображать интерес, в другой раз — скуку. А главное — притворяться в постели. Подмахивать и стонать с чувством. А это противно.
Чем хороша профессия психолога? Ты понимаешь о людях все. Прекрасно знаешь все повадки абьюзера и пути к освобождению. А в реальной жизни ничем не можешь воспользоваться.
План побега рождается в моей голове не сразу. Видимо, понадобилось еще два леща, чтобы я задумалась об этом основательно.
«Самое главное, новый смартфон», — решаю я и, когда на новый год приезжает сестра, прошу ее купить мне самый простой Самсунг и симку.
«Нужно бежать, — шепчу я, захлебываясь слезами той ночью, когда муж из-за глупой шутки приложился к моей голой спине и ниже тонким ремнем. Чувствую, как горит кожа чуть на пояснице и ягодицах. Пытаюсь изо всех сил совладать с собой. — Главное, ничем не показать свою решимость, — думаю я. — Повод у абьюзера может быть любой. Тем и страшен подобный брак. Живешь как на пороховой бочке. И никогда не догадаешься, что ждет тебя за поворотом. То ли получишь кольцо с бриллиантом, то ли по морде. А может статься и то, и другое».
«Уходите оттуда, где вам плохо!» — призывает всех известный психолог. А за ним как попки повторяют другие. А ты попробуй, дорогой товарищ, уйти от Федора Ильича! Это ж как нужно исхитриться, чтобы обмануть несколько кругов охраны и не попасться. Потому как в моем случае, провал равносилен гибели. Федор просто запрет меня в доме и не разрешит посещать универ и родителей.
При первой же оказии Жанка передает мне новенький Самсунг.
— Симка на мое имя, — говорит торжественно. — Заныкай подальше, чтобы Федюлька не засек.
Легко сказать! А учитывая любовь Шмелева копаться в моих вещах, спрятать сотовый так, чтобы он его не нашел, вообще дохлый номер. Хорошо хоть в мою гардеробную не проверяют на жучки. У Шмелева пунктик. Муж свято уверен, что все его разговоры прослушивают конкуренты. Поэтому Самсунг приходится держать за подкладкой сумки и везде носить с собой. Благо он выключен. А я самой себе напоминаю партизанку на задании, несущую в штаб СС бомбу.
Беспомощная коза, блин!
Сержусь на себя. Ну как не сердиться, когда со Шмелевым растеряла все. Даже чувство собственного достоинства!
Во все глаза смотрю на сестру, горбушкой обтирающую юшку в салате. И дышу. Дышу!
Я свободна, мать вашу! От Федора Ильича и его дурацких требований. От его рук, лапающих меня, когда вздумается. От гадского, чуть надтреснутого голоса. Птичка упорхнула из клетки, старый козел! Так тебе и надо!
Уже под утро, когда, наговорившись вдоволь, мы разбредаемся по спальням, я решаю согласиться на Жанкино предложение. Работать ни по одной специальности я не смогу. А доула — это как раз самый оптимальный вариант!
Утром я просыпаюсь от громкого шепота. Жанка, склонившись надо мной, пытается что-то втолковать.
— Мы с Назаретом едем в Перинатальный центр. Часов в двенадцать вернусь. Сведу тебя с Люсей. Отдыхай, систер…
Но как только за Жанной захлопывается дверь, я подскакиваю с постели. Запахиваю на груди ее халат. Бегу в кухню и с высоты шестого этажа смотрю, как моя сестра в сопровождении высокого широкоплечего мужика спешит к черному Порш Кайену. Мужчина что-то весело бросает Жанке. Она улыбается. Его лица я не вижу. Но в каждом движении этого человека чувствуются сила и власть. Он чуть поворачивается к моей сестре, и я перестаю дышать. Как зачарованная, смотрю на хищный профиль и молю, молю бога.
Пусть тебе повезет, сестричка!
В этот момент Назарет оглядывается и внимательно глядит на наши окна. Я успеваю вовремя отпрянуть в сторону. А потом медленно осаживаюсь на пол и рыдаю навзрыд.
Поломанная глупая кукла!
«Вставай, — говорю себе, когда слезы иссякли. — Выплакалась, и хорошо. А теперь за дело. Попробуй вылепить из обломков души самоуважение и уверенность. Потихонечку, милая, шаг за шагом», — убеждаю себя.
Поднимаюсь с пола и как больная бреду в ванную. Смотрю на себя в огромное во всю стену зеркало с яркой подсветкой и вижу бледного заморыша. Ну, какая из меня доула?!
