— Мы на пять минут, — рыкаю нетерпеливо и, впившись в губы требовательным и ненасытным поцелуем, кладу ладонь на выпирающий из-под бирюзового платья живот. Накручиваю на палец темно-каштановый локон. А затем осторожно пытаюсь просунуть пальцы под лиф, увитый складками органзы. Тут же получаю по рукам.
— Ты сейчас все сомнешь, Сережка, — ворчливо отмахивается жена и добавляет скороговоркой. — Потом. Вечером. Разрешу тебе его порвать. А пока веди себя прилично.
Нежные губы жены осторожно касаются моей щеки. А следом ловкие пальчики быстро вытирают помаду.
— Оставь, — смеюсь, — пусть все видят, как меня жена любит.
— Пойдем к гостям, неудобно, — теребит она меня за рукав белоснежной рубашки. И как только мы выходим из подсобки, то сразу попадаем в плотный захват. С одной стороны наступает моя маман с Марком, с другой — тесть и теща.
— Кто-то за тобой соскучился, — вздыхает мать, передавая жене сына.
— Он хочет есть и спать, — авторитетно заявляет Линара и тянет ребенка в дом. А я, как дурак, остаюсь среди родственников.
— Нужно поговорить, Сергей, — коротко бросает тесть.
— До завтра не терпит? — улыбаюсь непонимающе.
«Ну, о чем нам с тобой говорить, дядя? — усмехаюсь про себя. — С дочкой твоей мы давно женаты. Вот и ребенок на подходе. А общих дел или интересов у нас нет».
— Это насчет Жанны, — бухтит высокий поджарый мужик с патлами до плеч. Линара говорила: художник, кажется.
— Кстати, где она? Почему не приехала? — спрашиваю на автомате. Вероятно, речь пойдет о деньгах за лечение. Сколько она там провела времени в клинике?
— Она еще в больнице, — печально замечает тесть.
А значит, я не обманулся в своих ожиданиях.
— Нужно что-то внести за лечение?
— Полина заплатила уже, — кивает отец жены, и я искренне не понимаю, о чем тогда говорить. — Но дело не в этом, — вздыхает он. — Она боится тебя. Уверяла нас с матерью, что ты ее в бетон закатаешь…
— Да я вроде не бандит. Обычный бизнесмен, — пожимаю плечами. — Супермаркеты по всему городу, несколько торговых центров. Не привлекался и не судим… Вон Иван Иваныч гуляет вдоль стола с десертами. Он подтвердит. Это наш главный полицейский…
— Не в этом дело, — повторяет тесть, протягивая свой мобильник. — Она записала к тебе обращение. Послушай, пожалуйста.
Беру в руки старенький айфончик и, отойдя чуть в сторону от гостей, неохотно включаю запись. Странная история. Жанна меня одного еще раз со свадьбой поздравить решила?
«Сергей Алексеевич, — вползает в ухо хриплый и чуть приглушенный голос. — Я очень виновата перед вами. Я сильно боялась расторжения контракта и так стремилась получить деньги за рождение Марка, что попутала берега. Не сказала вам самое главное, хотя врач, делавший ЭКО, взяла с меня честное слово. Биоматериал, который предоставил медицинский центр, оказался испорчен. И доктора уже хотели поставить вас в известность. Но я настояла на проведении манипуляции. Марк — мой сын, а не Вероники. Я осознаю всю степень содеянного и прошу у вас прощения за свою беспечность и алчность. Если бы обстоятельства сложились иначе, и вы бы не женились на моей сестре, ставшей ребенку настоящей матерью, я бы промолчала. Но сейчас не могу. Считаю, что вы и Полина должны знать правду. От себя гарантирую соблюдение тайны. Я больше не побеспокою вас и никогда никому не обмолвлюсь об истинном положении дел. Все документы, которые я подписала после рождения ребенка ни при каких обстоятельствах не стану опровергать. Только прошу прощения. Пожалуйста! Прости меня!»
Слышу в трубке Жанкин плач. Такой искренний и безутешный. Тыкаю пальцем в контакт, и когда суррогатная мать моего сына тихо бормочет «Да, папа…», смеясь, ору в трубку.
— Систер, это Сергей. Прекрати мне выкать и звать по отчеству. А лучше садись в самолет и лети к нам…
— Ты на меня не сердишься? — осторожно спрашивает Жанна. — Правда? Я такое сотворила…
— Забудь. Все нормально, — усмехаюсь в трубку. — Лучше приезжай. Давай билет тебе куплю…
— Я не могу, Сережа. Правда. У меня тут новый мужчина, и я, наверное, уеду с ним.
— Родители знают? — спрашиваю, уподобляясь классному руководителю в школе.
— Только мама, — шепчет сестра жены. — Остальным я потом расскажу. Ты меня простил? Точно?
— Да точно, Жан! Точно! — отмахиваюсь от Жанки как от надоедливой мухи.
Отдаю айфон тестю, а сам радостно смотрю на небо и птиц, летящих стайкой куда-то за горизонт. На крыльцо вместе с сыном выходит Линара. Обнимаю ее за плечи и, притянув к себе, выдыхаю куда-то в волосы.
— Твоя сестра сделала нам обалденный подарок.
— Какой? — удивленно вскидывается Линара, но я не успеваю ей ответить. К нам подходят Трофим и Саня Ворон.
— Потом, — бормочу, забирая у жены сына. Малыш радостно обнимает меня ручонками и кладет головку на плечо.
— Наследник, — довольно ухмыляется Саня, теребя Марка за ручку. — На деда Лешу похож.
Маленький засранец довольно гулит, оставляя на моей новой рубашке от Бриони слюнявое пятно. Жена пытается подложить пеленку, но я отмахиваюсь.
— Настоящим пацанам ни к чему эти тряпки.
— У тебя, Назарет, морда светится, хоть прикуривай, — замечает Трофим, шутливо толкая меня плечом.
И я, глядя на самых близких людей, признаюсь как на духу.
— Сегодня мой самый счастливый день, бро!
