Вдыхаю чуть теплый воздух и кошусь на небольшую печку, выложенную между самой баней и небольшой комнатой, где стоит деревянная лавка, сделанная из натурального кедра местным умельцем. Такой же стол посередине комнаты и кровать с пологом в глубине. Помню, как эту кровать везли от мастера, а она не вмещалась целиком в Газель. Пришлось вызывать машину побольше. Но мне так и не удалось ни разу поваляться на этом произведении искусства. Но теперь и не хочется.
Всматриваюсь через тонкие грязные тряпки полога и с изумлением замечаю на постели тщедушное тельце Шмелева, укрытое пледами и одеялами. Подхожу ближе, даже невооруженным взглядом видно, что придурка трясет.
— Вызывай егерей и санавиацию, Трофим, — кошусь на своего безопасника.
— Тебе лучше уйти, Серега, — сипло бросает он. — Я егерям денег дам. Типа они его обнаружили. Иди с пацанами домой.
— Хорошо, — киваю задумчиво. Нехотя оглядываю жилище, которое когда-то обставлял лично. И почувствовав, как едкий комок подступает к горлу, выхожу на улицу. Вот только продышаться не могу до самого дома. Досадно и больно видеть свое поруганное и отобранное жилище. Противно до одури. Снова мысленно представляю картинки «было — стало». И чувствую необъяснимую тревогу. Будто я что-то упустил. Там. В избушке на курьих ножках. Вот только что? Никак не могу понять и разобраться влёгкую. Ничего не приходит на ум. Придется возвращаться и внимательно осмотреть каждый угол.
«Не ходи, — вопит чуйка. — Живи спокойно. А то еще один ящик с гуаном откроешь!»
27
Назарет
Весть о смерти Шмелева доходит до нас через неделю. Когда в город прилетают какие-то родственники. И срочно требуют от Линары сопроводить тело на родину.
— Я не хочу, Марина, — за завтраком говорит она в трубку. Задумчиво вертит в руках вилку с нанизанным сырником. — У меня новая семья. Я, конечно, очень сожалею о таком исходе, но поверь, оплакивать Федора Ильича не могу. Слишком много он мне горя принес…
— Он вылечил тебя, неблагодарная ты, дрянь! — кричит в трубку какая-то баба.
— Пока я не встретила твоего брата, — спокойно замечает Линара, печально отложив вилку, — то необходимости лечиться не возникало. Если бы он не нарушал правила и не катался бы по парку на джипе…
— За рулем сидел Мишка, и ты это прекрасно знаешь…
— Марина, — вздыхает жена, призывая бывшую родственницу к спокойствию. — Я никуда не поеду. Мне и здесь хорошо. Если что-то нужно, присылайте официальные письма.
Смотрю на Линару и поражаюсь. Тихая и робкая девчонка в минуты опасности может за себя постоять. Показывает мне язык, откладывая мобильник на стол. И серьезно так спрашивает.
— Мне полагается часть Федюлькиного наследства, Сережа. Я хотела отказаться…
Глядит выжидательно, но я-то понимаю — моя милая все для себя уже решила. И просто для проформы интересуется моим мнением. Хитрая лиса.
Вероника всегда и все делала по-своему и только ставила меня перед фактом. Но у нее и идей-то особых не было. Сумку купить от Фурлы, новую шубку из норки… И уж точно ей бы и в голову не пришло советоваться со мной по поводу многомиллионного наследства. Хапнула бы все без всяких сомнений. Но если честно… живи моя первая с Федей Шмелевым, сбежать наверняка не решилась бы. Или не захотела бы…
— И что тебе помешало? — морщусь я, внимательно рассматривая любимую женщину. Шелковый халатик облегает высокую грудь. Из-под тонкой ткани слегка топорщатся горошинки сосков. А в низком вырезе виднеются идеальные полушария. Хочу отвести взгляд, но нет сил. И встать из-за стола не могу тоже. Меня штырит от собственной жены! Кому сказать… Поправляю ставшие неудобными треники и бросаю лениво.
— Мне уж точно ничего Шмелевского не надо. Провалился бы он со своим ФИШТ-банком.
— Деньги из оффшоров придется вернуть в банк и выплатить вкладчикам, — жуя остывший сырник, замечает мой домашний банкир. — Не хочу обманывать людей. Пусть заберут свои вклады.
— То есть ты хочешь осчастливить всех кредиторов? — улыбаюсь многозначительно.
— Хотелось бы, — пожимает плечами Линара и, положив руку на чуть заметный животик, смотрит серьезно.
А у меня от этого простого движения сводит внутренности и останавливается дыхание. Моя любимая и мой ребенок. Офигеть, как башку сносит!
— Девочка моя, — шепчу, наклоняясь к жене с поцелуем. — Давай потом о Федькином наследстве.
— Подожди, — отстраняется она. — Это серьезный разговор, Сережа.
Всматриваюсь в строгое личико и силюсь не расхохотаться.
— Ну, о чем там говорить, малыш? Хочешь оставить, дело твое, — соглашаюсь примирительно. — Меня это никак не касается. Буду ездить с тобой на собрания акционеров и важно разгуливать во фраке на каких-нибудь приемах. Ну и всем пацанам раззвоню, что женился на банкирше.
— Сережа, — улыбаясь, останавливает меня Линара. — Я хочу войти в наследство только из-за тебя. Нужно вернуть украденные у тебя документы на участок. Только с их помощью ты сможешь в суде отстоять свою собственность. Я вообще не понимаю, как ты их мог потерять?
Недовольно поводит плечами и, отхлебнув из чашки латте, облизывает пенку с губы.
«Подожди, — хочется закричать мне. — Я сам!»
И уж точно не желаю слышать ни о каких документах, Синьке, Шмелеве и прочей нечисти.
— Да я сам в шоке, — бухчу недовольно. — Все бумаги у меня в сейфе лежали. А со свидетельством на право собственности я только к нотариусу съездил. Домой привез, это точно. А куда оно потом делось, ума не приложу… Все остальное на месте. А этой фигни нет.
Морщусь, как от зубной боли. Какой хрен ворошить старое? Солнышко за окном. Сейчас бы позавтракать, взять Марка и погулять во дворе. Собак погонять на радостях.
— Вот поэтому и нужно посмотреть в банковских ячейках, — глубокомысленно заявляет Линара, — если Синявкин твой арендовал что-то в ФИШТе. Думаю, нам с тобой стоит поехать в мой родной город и посмотреть лично. Заодно и с моими родителями познакомишься.
— А они не приедут на свадьбу? — спрашиваю ошалело.
— Не успеют, — хитро улыбается лисица, моя жена. — Ты же уже звонил кому-то в ЗАГС. Или я ошибаюсь?
— Ну да, — улыбаюсь во весь рот. — Сказали, как только получите развод, можете приезжать. Я б такой, чтобы прямо сейчас и поехал, — вздыхаю натужно и добавляю поспешно. — Давай по-быстрому, Линара, а?
Спрашиваю. А у самого аж сердце трепыхается как тряпка на ветру. Вдруг сейчас решит соблюсти приличия, подождать, подготовиться, платье заказать у этой… Веры Вонг!
— Да я только за, — весело кивает Линара. И я в который раз убеждаюсь, как мне легко и спокойно с этой женщиной. Будто ее создали для меня по спецзаказу.
— А нас там ждут? — спрашивает она с усмешкой.
— Ага, уже ковровую дорожку постелили. Надевай красивое платье. Сыну нарядный подгузник, и едем.
— С Марком?
— Конечно, он же наш главный свидетель!
Естественно, в тот же день нас никто не расписывает. «Нет приема», — говорят. Приходится ждать пятницы.
Дорогой в город я то и дело кошусь на красивую женщину, сидящую рядом. Еще какой-то час или полтора, и Линара станет моей женой официально. Что там еще можно предпринять? Повенчаться? Нужно предложить любимой и устроить грандиозный праздник. Позвать ее родителей, эту приблуду Жанку!
Мне повезло с женой, и я готов прокричать об этом всему миру! Фейерверки, голуби, лимузин… Все, что пожелает моя девочка.
Но Линаре не нужна показуха и чужда купеческая роскошь. И того, и другого она сполна хлебнула в первом браке. И ее уж точно не удивишь шикарной тачкой или дорогущим платьем. Умная красивая женщина мне, дураку, досталась! Вон о собственности моей печется. Документы хочет разыскать. Я в который раз задумываюсь, как они могли вообще оказаться у Синьки? И когда я заметил их пропажу? Примерно за месяц до гибели Вероники. А до этого вообще соображал слабо. Наверняка мог сейф бросить открытым. И тот же Ступа вытащил. К чему теперь гадать? Но если бумаги найдутся, я смогу доказать подлог, совершенный Синявкиным и его прикормленным нотариусом. Может, там и сотрудники Госреестра в доле. Не знаю…
