— Значит, только сумочка, да? Власть, значит, да? Выбор? — Милочка подняла голову к свинцовым тучам и закричала: — Тогда хватит лить! Достало!
Дождь прекратился резко, как будто кто-то наверху выключил кран.
Глава 9.
Она сидела на разворошенной кровати, закутавшись в пушистый плед. На полу неаккуратным комком валялось платье, в одном углу куковала одна туфля, другая — где-то в клумбе под раскрытым окном. Повезло лишь шляпке — по приходу Милочка опустила её на полку. Перчаток не было видно, и Милочку совершенно не интересовало, куда те подевались. В тот момент ей просто хотелось раздеться.
Отель очень четко уловил её настроение и, как настоящий друг, вызвал в номер Пенни с ведерком мороженого, в которое Милочка вцепилась как в последнюю соломинку. Растрепанная, всхлипывающая девушка орудовала ложкой так, как будто хотела откопать как минимум смысл жизни. Пенни молча сидела рядом и внимательно слушала бессвязный поток мыслей, в который превратился пересказ.
— Вот такие дела, — шмыгнула распухшим носом Милочка, когда немного успокоилась.
— Блеск, — заключила Пенни и, достав вторую ложку из глубин передника, тоже залезла в ведерко. — Ну, что-то подобное я подозревала…
— Пенни, как взрослая умная женщина, скажи, что мне делать? — Милочка умоляюще заглянула в глаза подруге.
— Что делать… — Пенни облизала свою ложку и устремила задумчивый взгляд за окно.
На улице шел дождь, безветренный, беспросветный и сильный, как настроение Милочки.
— Для начала давай определимся, чего ты хочешь.
— Я не знаю-у! — завыла Милочка, уткнувшись лицом в плед. Растрепанные светлые волосы упали на плечи. — Всю жизнь прожить в лужах — кошмар! Я хочу избавиться от костюма, но если я это сделаю, то буду как Коллекционер. А я не хочу закончить как он! И Черный Барон… Он перекладывает Предназначение на других, но оно оборачивается проклятьем. Я не хочу, чтобы он проклинал людей, но и понять его могу! И не хочу, чтобы он страдал!
Пенни вздохнула.
— Ты своего Барона любишь?
— Я не знаю-у! — повторился вой. — Он такой… Такой замечательный, галантный, умный, добрый…
— То есть, ты влюбилась.
— Но он ведь любит не меня, а Сильвию!
— Послушай, — женщина положила руку на плечо Милочки. — Какая разница? Вы уже связаны, Милочка. Зонт ведь стал твоим.
Милочка даже плакать перестала.
— Конечно, ты можешь поступить как барон, подбросить его кому-нибудь, — добавила Пенни. — А можешь оставить всё, как есть, и вернуть зонт, когда он избавиться от остального. Ну чтобы не исчез совсем.
Милочка переваривала предложение Пенни три дня, крутила и так и эдак, и, в конце концов, пришла к выводу, что сначала нужно поговорить с Черным Бароном. Барон пришел сразу, словно стоял под окнами Отеля и ждал.
Он выглядел… Иначе. Черты лица, вся его фигура словно потеряли четкость, странно расплывались, словно кто-то сначала стер его некачественным ластиком, а потом снова нарисовал, прямо поверх пятна. Милочка окинула его перепуганным взглядом и замерла. Шляпы-цилиндра больше не было, как и галстука.
— Барон, — она нервно присела в книксене.
Барон привычно приложился к её руке поцелуем и вдруг выдохнул вполне человеческим голосом:
— Сильвия! Как я рад, что наконец-то могу поговорить с вами!
Милочка вздрогнула и глубоко вздохнула.
— Вы… Вы избавляетесь от вещей. Но этого делать нельзя! Вы исчезнете, когда лишитесь последней вещи!
Барон печально посмотрел на неё. Эмоции угадывались с трудом. Милочка почему-то никак не могла рассмотреть его лицо: глаза, рот, нос, улыбка — всё воспринималось только по отдельности, никак не собираясь воедино.
— Если такова цена за один полноценный разговор с вами, любимая, то я готов её заплатить, — тихо ответил он.
Милочка не знала, плакать ей или смеяться от такой глупости.
— Но зачем мне один разговор, если после него вы исчезнете? Я была согласна и на вас молчащего.
Барон шагнул ближе и вложил ей в ладони круглый медальон.
— Просто я так хотел найти вас и всё объяснить…
Он снова поцеловал ей костяшки пальцев и раскрыл медальон.
У Милочки перехватило дыхание. С черно-белой фотографии в знакомом платье и шляпке с брошкой-дроздом, чинно сложив руки на коленях, смотрела… она сама!
И нет, это была не просто похожая девушка. Монохром, конечно, искажал черты лица, но родинки на шее? Не бывает у людей настолько одинаковых родинок! Даже у близнецов!
— Что это значит? — пискнула Милочка.
Черный Барон осторожно сжал её ладони, отвел в библиотеку и, усадив на диванчик, глубоко вздохнул.
— Вы уже были здесь, Сильвия. В этом Городе.
У Милочки закружилась голова.
— Но… Я из двадцать первого века, а на фото… Платье, украшения… Конец девятнадцатого, не раньше!
— Верно, — в голосе Барона звучала печаль. — Я допустил ошибку, когда выпускал вас из Города, поэтому вы попали не в своё время.
— Хорошо, я мало что помню из прошлой жизни, поэтому не могу опровергнуть ваши слова… Стоп! — осеклась Милочка. — Из Города можно выйти? Как?!
Пальцы нервно сжались на её запястьях.
— Чтобы выпустить вас, мне пришлось стать Черным Бароном. Это единственный статус, который позволяет властвовать над Городом. И нет, больше из Города никто никогда не уходил. Лишь вы.
Черный Барон выдохнул, поднес её затянутые в перчатки руки к губам и медленно поцеловал.
— Я безмерно благодарен Городу за ваше возвращение, Сильвия.
— Но… Почему? Если это правда, почему я вернулась? — пролепетала Милочка. — Это вы? Ведь это вы попросили Город, так?
— Да, — улыбнулся Барон. — Простите. Я безумно скучал.
— Вы! Вы!..
— Я знаю, как жесток мир за пределами Города. Вы были там несчастны, другие сюда не попадают даже по просьбе Черного Барона. Здесь вы нашли своё место, друзей. Безопасность. Сильвия, я сделаю всё, чтобы вы были счастливы даже… — он судорожно вздохнул, но твердо закончил. — Даже если мои чувства больше не имеют для вас никакого значения. Я пойму. Просто… Не уходите.
Он целовал её руки с такой нежностью и был таким беспомощным в этот момент, что все злые слова застряли у Милочки в горле.
— Когда… — голос сорвался на хрип, и она кашлянула, прежде чем продолжить. — Когда мы с вами впервые встретились после моего возвращения в Город, Барон?
— Отчего вы задаете такой странный вопрос?
— Просто ответьте, пожалуйста!
— Здесь, в Отеле, — в полустертых чертах угадывалась улыбка. — Я услышал ваш голос и пришел. Вы так очаровательно пытались вернуть мне часы…
Милочка сглотнула комок в горле и закрыла глаза, проклиная тот день, когда взяла зонт в руки. Она запуталась во всей этой истории как муха в паутине. Всё, что ей осталось — смириться и сложить крылья.
— Вы вернете себе вещи, Барон? — тихо спросила она. — Когда я найду свою сумочку, вы перестанете перекладывать Предназначение на других?
— Да.
Эпилог.
— Моё почтение, Барон.
Мэр сглотнул и с трудом подавил желание поправить шейный платок. Гость в черном всегда наводил на него жуть, не прилагая для этого никаких усилий. Ему всего-то и требовалось возникнуть в холле, пройти мимо секретаря, небрежно кивнув в ответ на вопль о занятости, и спокойно расположиться на мягком стуле. Всего один стеклянный взгляд — и Мэр обливался холодным потом, дергался и суетился, словно нерадивый студент на экзамене.
Черный Барон давил всем своим существом. В нем всё кричало о силе и власти куда большей, чем у любого другого жителя Города. Мэр кашлянул, сбросив оцепенение, и спросил:
— Кофе? Марк прекрасно готовит капучино.
Увенчанная цилиндром голова качнулась в согласии плавно, как на шарнирах. По застывшему лицу скользнул солнечный луч, угодил в глаза да так и остался там. Мэр с трудом подавил дрожь. Ни одно живое существо не могло вынести бьющий в глаза свет с подобным равнодушием. Да еще зрачок совершенно потерялся в радужке… А был ли он там вообще когда-нибудь?
