догадывается о цели его визита, но малыши были просто кладезем информации, добывая знания даже из невозможных мест. Их природное любопытство сочеталось с непоседливостью, создавая взрывную смесь. А способность к гламору – личной магии маскировки – помогала залезть практически повсюду. Из фей-крошек в свое время получались отличные шпионы.
– Мы не знаем, – ответила фея с синими крылышками как у «Морфо Дидус[9]». – Эркнет хотел подслушать, но госпожа сказала, что нельзя.
На ее хорошеньком личике было написано искреннее разочарование, будто не фейка, а ее саму поймали и бесцеремонно прогнали прочь.
– Я приехал просить Жрицу взять мою дочь на обучение, – раздался голос за спиной Фир. Ведьмочка с компанией фей-крошек с откровенным любопытством уставились на говорящего.
– И ты здравствуй, Ноэль, – ответила Ллариг, поворачиваясь к нему и внимательно рассматривая мужчину-сида.
Он мало изменился внешне за прошедшие годы – те же льдисто-серые глаза и белоснежные волосы. Только взгляд стал колючим, а речь более сдержана и отрывиста. Ребенком он смотрел на мир так открыто и восторженно… Жизнь в последнем Сидхене[10] отнюдь не способствовала развитию дружественных чувств. А вот чувство самосохранения повышала очень быстро. Особенно у тех, кто хотел жить долго. Хотя у них и существовали законы, запрещающие убийство любого фейри, которых и так осталось очень мало, были еще дуэли и официальные суды. И Дети Миля, которые охотились на чистокровных сидхе с одержимостью истинных маньяков.
– Всем мои приветствия, – улыбнулся он, став на мгновение тем мальчиком, которого помнила Фир, – и извинения.
Он поступил абсолютно верно, включив в свою речь и пикси[11]. В сидхене их не считали личностями, относясь как к чему-то среднему между домашними питомцами и надоедливыми соседями. Используя как переносчиков почты, хранителей сада или соглядатаев. Но в доме Жрицы крошки-феи были автономной группой, такими же жителями, как и другие обитатели. И они стойко хранили свое положение, сильно обижаясь на тех, кто с ними не считался.
– Я хотел бы попросить вас всех, – продолжил мужчина, – позаботиться о моей дочери. Вики со своим другом прилетят на следующей неделе. Мне будет очень приятно, если она проведет время, которое ей тут отпущено, так же, как я в свое время.
– Не беспокойся, – ответила Ллариг, – тут все равны. Уж ты-то должен помнить.
– Фир, – Ноэль посмотрел в глаза девушки внимательным долгим взглядом, – постарайтесь убедить ее остаться с вами. Я не хочу, чтобы она жила в Сидхене. Это не место для счастья.
– Зачем ты сам уехал? – спросила она прямо.
– У меня были свои причины, – беловолосый отвел взгляд. – Просто иногда мы принимаем то, что кажется, за то, что хотим видеть.
– Это был твой выбор.
– Да, – горько усмехнулся Ноэль. – Это был мой выбор.
Фир пожалела бы его, если бы могла. Честно.
Ноэль отошел от компании, сидящей перед камином, и направился к кофейному столику, за которым расположились Беленус с Аили. Фир знала, что он будет просить их о том же самом. Глупо. Или грустно, смотря с какой стороны посмотреть. Он жил в этом доме, а значит, прекрасно знал, что тут ко всем относятся как к равным. Но все же просил за свою дочь, ожидая чего-то другого. Сказалась сотня лет в Сидхене, в обществе других сидхе? Фир не хотела бы жить с ними, ни за что.
Ану встала со своего места, где любила проводить вечера с чашкой кофе, и подошла к камину.
– Мы поговорим позже, мне нужно проводить гостя, – мягко улыбнулась она.
Крошки-феи взлетели многочисленной группой, окружив Ану цветастым облачком. Они рассказывали ей новости тоненькими нежными голосками, напоминая стайку разноцветных бабочек, или скорее птичек.
– Тише, тише, – Жрица стояла спокойно, чтобы не задеть ни один из ярких щебечущих метеоров летающих вокруг. – Мы обо всем поговорим позже. Фир сама расскажет.
Обычный в этом доме вечер. Только не хватало Эккарта, к которому можно было бы уютно пристроиться на руки. Ллариг смотрела на происходящее с улыбкой. Потом махнула рукой и пошла на кухню.
Глава 3
Щелкнув выключателем, Фир зажгла яркие кухонные лампы. Огромное помещение, облицованное белой плиткой и хромированными деталями, поражало чистотой. В углу два холодильника, отделанных металлом. Ряд механических приспособлений, облегчающих процесс готовки и уборки. Две стальные мойки. Большой стол в центре и музыкальный центр на столике возле дальней стены.
Кухня была одним из самых любимых мест Фир. Четкие простые линии и функциональность приводили Ллариг в полный восторг. Ей нравилось обилие свободного места и наличие техники, которая плохо работала в пропитанном магией доме. Иногда Фир казалось, что пребывая тут, она оказывается в совершенно другом месте. Странном, незнакомом, но абсолютно защищенном и уютном. Особенно когда за стол в середине помещения садился Эккарт с предложением помочь.
Фир подошла к музыкальному центру и нажала на play. Пространство заполнили высокие звуки оперы, к которой Беленус пристрастилась еще в Италии 17 века. Конечно, тогда все было по-другому, но хорошими голосами можно было насладиться во все времена. У самой Ллариг не было четко выраженного музыкального вкуса, кроме одного. Эккарта, играющего на гитаре, она могла слушать часами. Но это было пристрастное суждение, поэтому не обсуждалось.
Девушка вымыла руки, взяла со стола твердое зеленое яблоко и впилась в него зубами, наслаждаясь кисло-сладким вкусом. Заглянув в холодильник, обнаружила набор всего, о чем может мечтать любая хозяйка. Подумала. Достала мясо и овощи, разложив их на столе, повязала свой любимый фартук, подаренный Ольгой на Новый год, со
