как все до единого округляли глаза и смотрели на меня так, словно я интересовался: а не видели ли они вчера в небе единорогов на радуге. Кухарка так и вовсе на меня обиделась. За то, что я посмел заподозрить её, прослужившую в моей семье много лет, в столь грязных, как она выразилась, делишках.
В общем, или у меня в слугах потрясающие артисты, или никто из них и правда не имел отношения к фокусам с Эдвиной.
Оставалось допросить мисти Ливен и... Бальдера. Хоть представить того в роли отравителя, да ещё и гнусно действовавшего через ребёнка, я не смог бы даже будучи пьяным.
Ах да, ещё бывшая любовница... С ней, как бы ни хотелось мне этого избежать, тоже придётся встретиться.
— Кто-нибудь ещё в тот день приезжал?
На всякий случай этот вопрос я задал каждому из прислуги, но, увы, в ответ все качали головой. Лишь Полин, уже выходя из кабинета, вспомнила:
— В тот день я правда из чужих никого не видела. Но накануне вечером заезжала помощница портнихи. Не помню, правда, которой из двоих... Она принесла две коробки со шляпками. Я как раз наполняла для госпожи ванну.
— Спасибо, Полин. — Я благодарно улыбнулся девушке, а та, согнув колени, тенью скользнула за дверь.
Ещё какое-то время посидев в кабинете и отругав себя за то, что мой дом превратился в проходной двор для отравителей и убийц (и я это допустил!), отправился наверх. Женя уже спала. Лежала, сжавшись в комок и положив под щеку руки. Такая беззащитная и маленькая на огромной кровати. Почему-то в тот момент невыносимо захотелось её коснуться. Провести пальцами по шее от подбородка до самых ключиц, дотронуться до нежных губ... Пусть у неё было лицо Раннвей, пусть его покрывали чёрные в полумраке пятна, но даже такой она мне... нравилась.
Это была совершенно другая девушка, пусть и с лицом, которое было мне хорошо знакомо. Девушка, порой упрямая, порой и вовсе невыносимая, но добрая и отзывчивая. Такая милая и... пленительная.
Перед глазами заскользили недавние воспоминания, о том, что происходило несколькими часами ранее в ванной. Согласен, воспоминания не самые приятные, для иномирянки, но мне и пары картин хватило, чтобы податься к ней, наклониться... К счастью, в последний момент одумался и просто поправил одеяло, набросив на обнажённое плечико. Велев себе перестать пожирать её взглядом, отправился к себе, но дверь между нашими спальнями на всякий случай закрывать не стал.
Утром «жена» снова решила во что бы то ни стало отстоять свою свободу и независимость, словно я, тиран и деспот, собирался держать её здесь в кандалах. Следовало проявить твёрдость и убедить её оставаться дома (по крайней мере, в ближайшее время, пока не выясним, откуда берутся эти твари), но...
Но проявлять твёрдость с иномирянкой почему-то не получалось.
С Раннвей было проще, она выполняла любую мою просьбу, едва я успевал её озвучить. А с Женей... А из-за Жени, готов поспорить на что угодно, у меня ещё не раз и не два будет болеть голова. Из-за неё и из-за Эдвины.
Вот они все прелести «семейной» жизни, которых так страшится Рейер.
Напарник приехал в управление первым, но к Экебладу не спешил, ждал меня.
— А к любовнице мы когда? — поинтересовался Таубе, лениво прокручивая между пальцами папиросу.
— Как только любимый начальник даст вольную.
Я быстро поднялся по ступеням крыльца и толкнул дверь в управление. Напарник, явно огорчённый тем, что перекурить до «жаркой» встречи не успеет, нехотя поплёлся следом.
— После Каролы надо будет посетить пару портних.
— Решил обновить гардероб?
— Помощница одной из модисток заезжала ко мне домой за день до того, как Эдвина нашла зелье.
— Значит, надо проверить, — посерьёзнев, кивнул Рейер.
В воскресенье в коридорах управления было так же тихо, как у Шультена в прозекторской. Лишь из-за двери Экеблада доносилась какая-то приглушённая возня.
— Может, там искажённый? — с надеждой предположил Таубе. — Мало ли, вдруг кто-то решил облагодетельствовать всех следователей Кармара... Тогда не будем торопиться!
— Мечтатель, — хмыкнул я и постучал в дверь главы управления.
— Ну наконец-то! — тут же раздалось из-за неё ворчливое. — Заходите уже! Вечно опаздывают, словно девицы на свидание...
Обменявшись мрачными взглядами, мы вошли в кабинет и застали Экеблада за превращением собственного рабочего места в свалку. Хорошо хоть не отходов, а просто бумажек. Вполне возможно, что важных, но Арильд всегда был неряшлив, а к документам относился так, словно это был ничего не стоящий хлам.
Вытащив один из ящиков стола, он просто-напросто вытряхнул его содержимое на столешницу. Другие ящики уже были опустошены тем же самым образом, и найти что-либо в этом бардаке явно не представлялось возможным.
— Да куда же он мог подеваться... — раздражённо бормотал начальник.
— Что-то потеряли? — услужливо поинтересовался Таубе.
— Память свою потерял! Ничего без Руткера не помню. А паршивец, как назло, на выходные уехал! Не то к тётке в деревню, не то сбежал к любовнице в какой-нибудь провинциальный кабак. Столичные шлюхи-то ему не по зубам. Ну то есть не по карману.
Перед глазами тут же нарисовался тщедушный парень в очках и в пиджаке, который вечно на нём болтался. Пиджаков у Руткера было несколько, но все сидели на тощем помощнике Экеблада, как на больном смирительная рубашка.
Вполне возможно, что скоро ему действительно понадобится этот замысловатый предмет одежды. С начальником вроде Арильда до безумия долго идти не надо.
— Помочь с поисками? — без особого энтузиазма предложил напарник.
Я зыркнул на него, безмолвно требуя, чтобы перестал стелиться перед Экебладом.
— Шультен подготовил отчёт? — спросил я поспешно, пока начальнику не пришла в голову идея превратить нас в своих личных уборщиц.
— Он сейчас у себя, можете сами всё у него узнать, — растерянно оглядываясь по сторонам, пробормотал Экеблад. — А я искал... А что я искал? Ах да, ордер на вскрытие ячейки Келлера! Ума не приложу, куда эта бумажка подевалась. — Схватив платок, он стал сосредоточенно вытирать пот со лба. — Ладно, раньше понедельника всё равно в банк не попадёте. Завтра Руткер вернётся, вот пусть лентяй и ищет!
— А мы тогда пойдём, — осторожно проговорил Таубе.
— Идите... — рассеянно ответил начальник и махнул рукой — для нас сигнал, что можно с чистой совестью убираться.
У патологоанатома мы не узнали ничего нового. Точнее, стало известно, что
