Краем глаза я заметила, как начальник стражи схватился за голову и попятился. Пантомима меня неожиданно насмешила настолько, что я даже хмыкнула, а слепая ярость и сладостные воспоминания о безнаказанности феодалов из школьного учебника истории немного отступили.
Одну за другой я с натугой вытащила ноги из вязкой грязищи, оставив ей на память свои туфли, и, подобрав тяжеленные намокшие юбки, побрела к замку. Я бы с удовольствием и юбки оставила в этом болоте, но сомневалась, что сумею их снять и снова не увязнуть в грязи, поэтому рисковать не стала.
На эпическое шествие баронессы, несмотря на дождь, сбежались поглазеть все обитатели замка и поселяне из соседней деревни. Стараясь поменьше смотреть по сторонам и повыше задирать нос, я добралась до главного входа, где меня встретили охающие служанки с кучей полотенец наперевес. Отмахнувшись, я коротко бросила:
— Ужин и горячее вино в спальню! И камин там растопите!
Прислугу как ветром сдуло. Я же, оставляя за собой широкий мокрый и грязный след, как гигантский слизняк, направилась прямиком к горячему источнику. Вдруг как-то неожиданно вспомнилось, что здесь не только нет нормального белья и автомобилей, но и элементарного аспирина, не говоря уже про антибиотики.
Кожу растёрли докрасна с какими-то противопростудными снадобьями. Грязь из моих многострадальных волос вымыли в четыре руки вместе со шпильками. Зато я основательно отогрелась в горячей воде и даже несколько примирилась с окружающим. По крайней мере, убивать уже не хотелось.
Ну, почти не хотелось. Чёртов дракон, благодаря которому я и оказалась в таком неприглядном положении, добрых чувств не вызывал совершенно. Но месть — то блюдо, которое подают холодным. А холодное после сегодняшней эпопеи мне было явно противопоказано.
Посмеиваясь над вывертами собственных мыслей, я с удовольствием повалялась на горячем каменном постаменте, пока меня растирали. Потом пришлось подождать, пока просушенные волосы снова скрутят в замысловатую причёску и обрядят меня в очередное несуразное платье. Потерянные туфли сменили мягкие меховые сапожки. А на плечи мне водрузили пушистую шаль. Я сильно подозревала, что в таком наряде похожа на местную старуху, но в тот момент это интересовало меня в последнюю очередь.
После ужина в жарко натопленной комнате, да ещё с горячим вином, меня разморило настолько, что я, плюнув на все планы, попросту завалилась спать.
Утром, не обнаружив ни заложенного носа, ни прочих простудных явлений, я чуть не расцеловала на радостях явившуюся служанку. И тут же вспомнила про отложенную месть.
«Раз ангина мне уже не грозит…» — мысленно протянула я после завтрака и поманила крутившуюся в отдалении Леону.
— Платья чьи?
— Матушки вашей, — опустила голову женщина. — Тут уже столько лет дамы не было. Батюшка ваш полюбовницу-то так и не завёл, служанками перебивался…
— Так, стоп! — перебила я. — Такие подробности меня не интересуют. Вопрос в другом. Я не желаю быть посмешищем, разгуливая в старомодных платьях.
— Так это решим! — заулыбалась женщина, сообразив, что громы и молнии по поводу вчерашнего фиаско откладываются на неопределённый срок. — Я в городе всех портних знаю. А кого не знаю, о той слышала.
— Так уж и всех, — недоверчиво протянула я.
— Всех трёх, — гордо подтвердила она. — А про четвёртую слыхала, что она вечно какие-то свои идеи ненормальные предлагает, от которых приличным дамам дурно делается!
— Так, так…
Я задумалась. С одной стороны, мне нужен был именно классический гардероб, чтобы не давать всяким наглецам повода проехаться по моему внешнему виду. С другой, не я ли собиралась заняться в некотором роде прогрессорством?
Опять вспомнилась бабушка. В тот вечер мы как обычно смотрели выпуск новостей. И в нём рассказывали о сбежавшем за границу проворовавшемся олигархе. Я тогда высказалась довольно категорично: «Плевать ему на заочный суд. Будет там икру ложками есть с такими же богатеями, как сам». Бабушка на это только поморщилась. «Сколько ты знаешь успешных эмигрантов в первом поколении?» — спросила она. «Нисколько. Никогда не интересовалась этой темой», — недовольно буркнула я, предчувствуя очередную нудную лекцию об отвлечённых материях. Как теперь выяснилось, не такими уж отвлечёнными они были, но тогда я об этом не знала.
«Не знала бы, даже если бы и интересовалась, — отрезала бабушка, не обратив никакого внимания на мои гримасы. — Потому что их просто нет. В каждой стране свой круг богатых и знатных. И чужаков туда пускают крайне неохотно. Любой нувориш будет пыжиться, стараться, тратить безумные деньги, но некоторые двери так и останутся для него закрытыми. Может быть, его дети, а скорее даже внуки благодаря правильным бракам и поведению смогут войти в круг избранных. А может, и нет. В любом случае на них будут ещё долго поглядывать с подозрением, оценивать поступки, одежду, драгоценности. И любую ошибку встречать без удивления: «Чужак, что еще от него можно ожидать?»
«Ну, разумеется, — проворчала я. — Можно подумать, они там все ходят исключительно по линеечке, не отклоняясь от всяких протоколов на полсантиметра!» «Не ходят, — усмехнулась бабушка. — Только среди своих это называется «причуда» и вполне имеет право на существование. Причуды некоторых дам рождали новую моду. Мужчины со странными хобби становились объектами для подражания. История знает множество таких примеров. Но заметь, все они были выходцами из «своего» круга, аристократами по праву рождения, и никогда — новоприбывшими чужаками».
В тот день я просто отмахнулась от очередного бабушкиного прибабаха. А вот сегодня вспомнила, и губы сами расплылись в злорадную ухмылку: «Будут и у меня причуды, «сокругники»-аристократы. Баронесса я, или мимо проходила? Надо будет, кстати, поинтересоваться своей родословной. И учителем хороших манер тоже. Отсутствие оных может и сойти за причуду, но две причуды — многовато даже для меня. Так что лучше я научусь правильно делать реверансы и танцевать, чем буду всю жизнь ходить в неудобных нарядах!»
Несколько часов спустя в город к моему поверенному, как выяснилось, был у меня и такой, поскакал гонец с длинным списком требований. Я же, чтобы не бродить из угла в угол от нетерпения, натирая новые мозоли отвратными туфлями, занялась наконец сводом законов королевства. Его, хоть и с трудом, отыскали где-то в библиотеке вместе с подшивкой судебных решений за двадцать лет, заказанной еще моим батюшкой. Толстенные фолианты пахли пылью и по краям оказались слегка объедены мышами, но текст от этого не пострадал, а мне большего и не требовалось. Разделавшись со скучными делами, я могла позволить себе приятное: начать приготовление холодного блюда под названием месть. «Готовься, ящерица клыкастая. Острого перца я для тебя запасу немерено, и подгорать у тебя будет не только пасть!»
ГЛАВА 7
Несколько дней прошли в мелких хлопотах. Я разбиралась с системой местных законов, вникала в управление баронством и по ходу дела узнавала тысячу мелочей, привычных для местных и порой совершенно диких для меня.
Та же самая вертикаль власти порой ставила меня в тупик своей абсурдностью и множеством совершенно ненужных надстроек. Так, в баронстве командовала я. Во всех сферах. Но в каждом мало-мальски приличном городке имелся королевский представитель. И любой из моих подданных мог обратиться с жалобой к нему. Пожаловаться можно было на кого угодно, включая меня. Но! Всегда это восхитительное слово, переворачивающее всё и вся с ног на голову. Пожаловаться-то мог, но любая жалоба должна была быть заверена феодалом. То есть мной. И без этой заверки её просто не принимали. Привет свободе слова и зачаткам демократии.
И так во всём. Наследником титула могли стать как сын, так и дочь. Женщина могла разъехаться с супругом по собственному желанию, и он не имел права её преследовать. Мало того, она могла запретить признание бастардов, и сам мужчина оказывался бессилен хоть как-то узаконить права своих детей или оставить им какое-то наследство. Зато в день свадьбы всё имущество супругов становилось общим, и женщина полностью теряла право что-то решать в своём поместье или обращаться в суд от своего имени. Но и тут имелись свои исключения.
