есть что-то про то, что истинная связь позволяет раскрыть весь магический потенциал, потому как, надеюсь, я правильно поняла все эти графики и формулы, оба получают дополнительный якорь или скорее магическую страховку.
Короче говоря, одни плюсы. Радуйся, Инга, тому, как тебе повезло. Правда, есть во всём этом и «но». Одно старое, толстое «но».
Закрываю книгу и оглядываюсь. Илли видит уже десятый сон, за окном совсем темно. Надо и мне укладываться, но прежде…
Снимаю ночную рубашку и подхожу к зеркалу. Окидываю взглядом свою фигуру и касаюсь щеки ладонью. Веду вниз по шее, очерчиваю ключицы кончиками пальцев. Затем ниже по груди к животу. Смотрю на своё отражение и пытаюсь представить, как бы воспринял меня Ал. Если уж… я та, с кем ему предстоит провести очень много времени. Мне казалось, я его раздражаю…
В горле начинает першить. Вспоминается прошлый вечер, как Ал прижал меня у стены и поцеловал, а потом остановился. Если бы не он… Сегодня я может уже не была бы интересна императору. Избавил бы и себя, и меня от страданий.
Впрочем нет, правильно сделал, что остановился. Нас бы убили.
Поворачиваюсь и рассматриваю дракона. Он закрывает всю спину изящными линиями, очень точный рисунок. Длинная гибкая шея наклонена так, что прорисованные выросты на хребте достигают точки, в которой обычно находится ворот одежды. Хвост, также изгибаясь касается поясницы. Основательно, конечно. Если метку императора я ещё могу как-то замазать косметикой, то эту красоту точно заметят.
Ладно. Утром буду думать, что делать дальше.
Следующие два дня у нас не происходит ровным счётом ничего. Про учёбу так ничего и непонятно, мы заканчиваем обустройство и от безделья садимся за учебники, повторяя темы, которые уже прошли и плохо поняли, или читая то, что должны преподавать нам прямо сейчас.
Единственный, о ком не скучает ни одна из нас – император Фредерик. Вот этот пусть вообще не показывается, мы готовы чахнуть в клетке сколь угодно долго, главное без него.
В новой кровати сон выходит беспокойным. Мне видится, как я брожу по улицам своей деревушки. Босиком в одной ночнушке. Пытаюсь найти кого-то, но все двери и калитки заперты, а окна домиков закрыты и занавешены. Мне не рады здесь, я будто вестник чего-то ужасного, злого, как разносчица несчастий и болезней. Это обижает.
Я хожу от дома, не понимая, почему все отвернулись от меня. Эмоция незнакомая, будто чужая. В глубине сна я помню, что у меня хватает знакомых, которые, даже если я им не слишком нравится, она всё равно помогут, а здесь… Горло душат слёзы, меня бьёт дрожью от холода, но вокруг нет никого, кто бы мог обогреть. Хотя бы взглядом. Впервые чувствую себя настолько плохо.
Я брожу до тех пор, пока деревенские дома не сменяются другими, несвойственными нашим краям. Три-четыре этажа и сделаны из камня. Удивление длится недолго, ведь двери этого незнакомого мне места так же заперты, а в окнах ничего не видно.
Бегу от дома к дому, зову кого-нибудь, но всё без толку. В конце концов силы оставляют, и я падаю на колени. На вытоптанной до блеска брусчатке прямо передо мной оказывается лужа. Я зачем-то доползаю до неё, во снах всегда хватает странностей.
Из отражения на меня смотрит мальчик, который кажется смутно знакомым. Мы встречаемся взглядами и в груди распускается огненный цветок. Я настолько рада чужому вниманию после этой бесконечно долгой прогулки в одиночестве, что готова нырнуть к нему, лишь бы быть поближе.
– Ты видишь меня? – спрашиваем мы одновременно и сон обрывается.
Просыпаюсь разбитой и потерянной. Сердце будто в тисках сжимают, очень холодно и хочется, чтобы меня обняли.
Сажусь в кровати. Илли уже нет, она собиралась сбегать в душ этим утром, так что я не удивляюсь. Приглаживаю растрёпанные волосы и тянусь за одеждой в первую очередь надевая закрытый верх. Пока непонятно, как все остальные на это отреагируют. Мне хоть Алу про эту метку сказать надо. Вдруг он что-то придумает.
– Мяу.
Я едва успеваю натянуть юбку и подскакиваю от неожиданности. Резко поворачиваюсь, пытаясь понять, откуда звук и вижу на скамеечке, которую мы с Илли поставили на балконе, чтобы было приятнее отдыхать вечерами, сидит кот.
– Ах ты, скотина, – беззлобно ворчу я. – Опять подсматриваешь!
Оборотень демонстративно осматривает окрестности.
Я выбегаю на балкон, хватаю пушистого подлеца и под его удивлённое «мряу» затаскиваю зверя в комнату.
– Саймон, ты ненормальный! Если тебя тут поймают, то сделают из тебя шапку!
– Ну, не, – усмехается он, обращаясь человеком. – Я и побольше могу стать, на целую шубу хватит. Тебе так точно.
– Придурок, – я обнимаю его.
В тёплых руках Саймона липкое ощущение одиночества, оставшееся после сна, постепенно отступает. Дышать становится легче.
– Как вы тут? Дуреете? – усмехается оборотень, проводя ладонью по моим волосам.
– Ага. Что слышно снаружи?
– Правила ужесточили, пробраться к вам сюда задача из списка невозможного. Так что можешь хвалить меня за ловкость и осторожность.
– Хвалю. Слушай… у меня есть просьба, – я сглатываю. Саймону я доверяю, но признаваться всё равно стыдно. – Мне нужно поговорить с ректором моешь передать ему? Вдруг он сможет что-то придумать?
– Это из-за того, что появилось у тебя на спине? – строго спрашивает он, наклоняя голову.
Глава 8. Секрет под одеялом
Проклятье, он заметил метку? Саймон же ещё не знает про то, кто ректор на самом деле. Плюс меня настораживает его тон. Нужно тянуть время и вообще… лучше сменить тему!
– Т-ты… о чём? – я неловко улыбаюсь, а потом резко свожу брови. – Так, погоди-ка. Ты что, подсматривал за мной?!
Жду, что он начнёт оправдываться, уйдёт от разговора и отшутится, но Саймон вообще не меняется в лице. Только в глаза мне пронзительно смотрит, а после паузы объясняет:
– Нет. Я на балкон запрыгнул. Вижу, ты переодеваешься, отвернулся, стал ждать. Факт того, что раздета, видел, детали нет. Поэтому и не знаю, чей знак у тебя на спине.
– Ну
