Да святится Имя Твоё - Анастасия Мелюхина

Но Олента держит этот бар много лет, и примерно столько же знает меня, а поэтому не пугается моего выпада, только достаёт новую тару и вновь наполняет её для меня.

— Тебе нужно отпустить её, малыш, — она ласково смотрит на меня, чем только сильнее меня задевает. — Ты — такой, как мы, а она — нет. Она никогда не была здесь своей. Пусть идёт дальше.

— Я не хочу, чтобы она куда-то там шла, — злость тухнет во мне, словно вместо слов Олента льёт мне в душу ледяную воду.

Брюнетка замолкает ненадолго, попивая чёрную горячительную жидкость. Красивый профиль отражается в осколках разбитого запущенным мной стаканом зеркала. Она старше меня на несколько лет, а может, даже десятилетий, но её возраст может выдать только холодные, как остывшие кратеры вулканов, глаза.

— Ты бы видела, как она на него смотрела, — я хмуро буравлю взглядом свой стакан. — Как будто бы он божество какое-то, а не человек.

— Просто он может ей предложить больше, чем любой другой мужик в её жизни, — вновь пожимает плечами Оли.

— Ты циничная стерва, — ещё глоток пойла поднимается изжогой. — Всё в жизни меряется предложениями, по-твоему? Криста не такая.

— Конечно, святая Криста, я забыла, — женщина кривит губы, отчего на её щеке образовывается единственная морщинка. — И она сейчас собирает вещи, чтобы уехать с таким же святым. А с тобой — вором и обманщиком — остаётся пить циничная стерва. По-моему, всё встало на свои места.

— Пошла ты, Оли, — отвечаю я поднимаясь. — Моя комната свободна?

— Она всегда свободна, малыш, — бросает уже мне вдогонку хозяйка самого бандитского бара во всей столице. — Не закрывайся, я загляну позже.

Ступеньки двоятся перед глазами. Я даже парочку раз оступаюсь и раскладываюсь на лестнице на четыре кости, но всё же у меня получается добраться до небольшой, но чистой и уютной комнатки под крышей, которую Олента держит специально для наших с ней встреч. Эта комната нравится мне спокойствием и уединённостью, но в этот раз в ней нет ни того ни другого.

На широкой кровати, занимающей почти всё пространство комнаты, нагло расположился мой злейший враг. Точнее, он таковым был, до тех пор, пока судьба не свела меня с Аароном Хоудоном.

— Говорят, Криста уходит, — тянет лениво Дэрги, делая глубокую затяжку самокрутки.

— Ты что здесь делаешь? — я стараюсь навести резкость, чтобы разглядеть этого белобрысого гада.

— Пришёл развеять твою печаль, — хохочет бывший возлюбленный Кристы и мой бывший друг. — Так что, наша девочка пакует чемоданы?

Я пытаюсь пнуть Дэрги, но, надо признать, у меня это не выходит из-за немалого количества алкоголя во мне. Он легко откатывается дальше по кровати и вновь хохочет.

— Не утруждайся, друг. Ты же знаешь, я тоже её люблю, — он выпускает в потолок терпкий дым, со специфическим запахом.

— Проваливай, — говорю я, растягивая слова, и заваливаюсь рядом с Дэрги. — И я её не люблю. Как и ты.

— Ага, — не спорит парень и протягивает мне самокрутку.

Я с удовольствием затягиваюсь, почти сразу чувствую, как голова становится легче, мышцы расслабляются, а на губы заползает привычная глуповатая улыбка. Криста не любит, когда я курю. И не любила, когда курил Дэрги. Поэтому мы всегда делали это так, чтобы она не узнала. Но мне нравится ощущение почти полёта, поэтому я порой впускаю в себя сизый дым и без Дэрги, но также втайне от Крис.

— Ты помнишь, как мы познакомились? — спрашивает белобрысый, блаженно улыбаясь.

— Конечно, — я передаю самокрутку после ещё одной затяжки. — Ты прибился к нам, когда мы с Крис пытались не попасть в банду Левых Головорезов.

— Да, — смеётся Дэрги, вызывая и мою улыбку. — Ленивый Болт тогда неплохо вас прижал. Пришлось залечь на дно на целый год.

— А помнишь, как ты принёс нам протухшую кукурузу? — хохочу я, радуясь своим воспоминаниям. — Криста тогда сказала, что ты редкостный придурок.

— Именно кукурузой я её и поразил, — ржёт лучший враг.

— Своей мордой смазливой ты её поразил! — не отстаю я от него.

— Но ты мне эту морду хорошо тогда подпортил, — Дэрги трогает рваный шрам, который я оставил ему на скуле.

— Ты сам виноват. Я ж ей как брат, и отдать Крис такой сволочи, как ты, я не мог, — философски изрекаю я, делая затяжку.

— Да брось! Ты? Брат? — белобрысый стучит по коленке ладонью в припадке смеха. — Да ты слюни на неё пускал не меньше моего!

— Что⁈ — я толкаю Дэрги в плечо. — У тебя галлю…галл…галлюцинации от дурман-травы.

Парень не отвечает, только с улыбкой качает головой.

— Откуда ты узнал, что она уезжает?

— Звонкий видел, как она съезжала с той комнатушки у доков. Он сказал, что Крис была решительна как никогда, — Дэрги улыбается, подкуривая новую самокрутку. — Знал, что ты будешь рыдать. Решил, что вместе ронять слёзы как-то повеселее будет.

Я тоже улыбаюсь, втягиваю дым дурман-травы, закашливаюсь. Дэрги смеётся, и я смеюсь вместе с ним.

— Да у вас тут идиллия, как я погляжу.

Тиарго

Криста стоит, привалившись к дверному косяку плечом, и смотрит на нас этим своим взглядом. Да, крошка, я знаю, ты не любишь, когда я такой.

— Дорогая! — белобрысый радостно раскидывает руки. — Я знал, что ты нас не бросишь!

— Проваливай, Дэрги! — глядя только на меня, советует ему Криста.

— Понял, понял, — парень с трудом поднимается, расслабленной походкой направляется к двери. — Ты хорошеешь с каждым днём, любимая.

Белобрысый пытается дотянуться до её лица, но Крис ловко перехватывает его руку и отработанным захватом, которому я сам её научил, заламывает конечность за спину. Дэрги скулит, но не отвечает ей. Возможно, и правда у него ещё остались чувства к девушке. Кто знает?

— Я сказала, вали отсюда, — она отпихивает его в сторону лестницы и захлопывает за ним дверь.

Я молча наблюдаю, как она приближается и опускается рядом со мной на кровать. Волосы Кристы непривычно собраны в хвост. Красивая всё-таки. Я горжусь ей так, словно её красота — это моя личная заслуга.

— Крис, не уезжай, — первым нарушаю молчание. — Пресвятой скользкий, как дикозмей в соплях булькала. Он точно врёт.

— У булькалов нет соплей, Лис, — грустно улыбается подруга.

— Не называй меня так.

— Прости, — улыбка сходит с её губ, а пальцы сцепляются до белизны в костяшках.

— Детка, он погубит тебя, — я приподнимаюсь на локте, пытаясь заглянуть в её лицо.

— Как и ты, Тиарго, — она смотрит на меня своими золотистыми глазами. — Ты тоже меня губишь. Ты, твоя