Глава 9. Дом в лесу
Возможно, все события пролетают слишком уж быстро, а возможно я слишком испугана, чтобы соображать. Но я даже не успеваю понять, что происходит, как оказываюсь на заднем сиденье какой-то старенькой сильно тонированной иномарки, а очередной бородач за рулем везет меня куда-то вдаль.
Я вспоминаю суровый наказ Марка не высовываться, а то будет хуже. Он до сих пор звенит у меня в ушах, жесткий и беспрекословный. Поэтому я молчу, хотя из груди просто рвется отчаянный вопль. Я не знаю, что происходит, не понимаю, как из вполне спокойной и размеренной моя жизнь вдруг превратилась в месиво ужаса и унижения. В голове не осталось никаких мыслей о чем-то другом. Все, о чем я могу думать это то, куда меня везут и что они собираются со мной сделать. И ничего кроме паники эти мысли не вызывают.
Когда мое сознание приходит в хоть подобие рабочего состояния, я робко пробую открыть ручку двери. Глупо. Во-первых, она конечно же, заблокирована, а во-вторых, что я могу сделать? Броситься на дорогу на скорости сто двадцать километров в час? Мне хотелось бы похвастаться подобной силой воли, но, к сожалению, на подобное я не способна…
Щелчок замка привлекает внимание водителя, и он не слишком то вежливо просит меня ничего не трогать. Я лишь судорожно киваю в ответ, глядя ему в глаза, отражающиеся в зеркале заднего вида. Нарываться на неприятности в моей ситуации не самая здравая мысль…
С безнадегой смотрю на людей снаружи, в тайне мечтая, чтобы кто-нибудь из них обратил на меня внимание, но окна настолько затемнены, что меня вряд ли видно с улицы. Да и кому есть дело до незнакомой девчонки в неказистом форде?
Вскоре силуэты домов пропадают, и вместо них вырастают высокие ели и сосны, обрамляющие дорогу пышными лапами. Мы выехали на шоссе… Меня везут из города… Зачем?!
Во мне борются надежда и отчаяние, постоянно сменяя друг друга. Но отчаяние куда как сильнее, да и фраза про труп на обочине не дает возможности успокоиться…
Поворот, еще поворот… Наконец, машина подруливает к не очень большому дому, практически теряющемуся в зелени где-то в глубине леса.
— Вылезай, — говорит мой провожатый и нажимает на кнопку разблокировки.
Он молчалив, хмур, но не обращается со мной грубо, когда ведет внутрь. И все же я понимаю, что злить его не стоит. Поэтому послушно следую рядом.
Дом похож на шале где-нибудь в горах: природный камень, дерево и стекло. Красивый деревенский дизайн в теплых тонах, и открытая планировка. Приятное место, если, конечно, тебя не привезли в него насильно.
Мужчина усаживает меня на широкий диван посреди зала и снова защелкивает цепь у стоящей рядом балки, как бы демонстрируя, что мне никуда не деться. Он отстранен, делает все спокойно и быстро, совсем не как тот рыжий, которому нравилось играться с беззащитной девчонкой, и все-таки я чувствую опасность, исходящую от этого человека. Умолять его бесполезно, он выполняет приказ лидера, и это единственное, что его волнует.
Как только я снова оказываюсь на цепи, тот ничего не говоря, выходит на улицу, и я слышу, как машина быстро покидает это место. А я снова остаюсь одна, в темноте и холоде. И снова отдаюсь беспросветному мраку и слезам. Больше у меня ничего не осталось… Лишь возможность сокрушаться, понимая безысходность своего положения.
Вскоре я слышу шум мотора, и в дверях появляется Марк. Или Аларик. Или Канаган. Слишком много имен для одного человека.
То ли одиночество слишком пугает, то ли я постепенно начинаю привыкать ко всему этому бреду, что творится со мной, но я невольно замечаю, что даже рада его приходу.
Мужчина молчит и сурово оглядывает меня. И, замечая, как я ежусь, пытаясь отогреть окоченевшие части слишком оголенного тела, быстро кидает в расположенный рядом очаг дрова, мастерски разжигая огонь с одной спички. Волна тепла практически тут же возвращает мне хоть чуточку радости жизни.
Все также не говоря ни слова, он исчезает на лестнице, но вскоре возвращается, неся в руках какой-то сверток. Подойдя ко мне, он быстро достает из кармана ключ и отщелкивает ошейник с моего горла, кидая цепь в сторону.
Я робко гляжу на него и неосознанно растираю затекшее место. Как же невероятно приятно снова принадлежать лишь самой себе. Пусть хотя бы и не до конца, но без этих атрибутов подчинения.
— Надень, — только и говорит мужчина, потрясывая в руке цветастой вещью.
— Спасибо, — хрипло благодарю я, разворачивая комок.
Это фланелевая рубашка, она теплая и мягкая, и приятно пахнет все тем же деревом и сандалом. Она настолько огромна, что я тут же тону в ней, как в слишком широком платье. Наверное, выглядит глупо, но здорово накинуть на себя что-то скрывающее зад, а не разгуливать по округе как шлюха не самого высокого пошиба.
— Хочешь есть? — спрашивает Марк как ни в чем ни бывало, удаляясь на кухню.
Я вряд ли смогу запихнуть в себя хоть что-то пока не узнаю, что происходит. Но похоже, убивать меня никто не собирается. По крайней мере пока. Никто ведь не кормит своих жертв перед тем, как прикончить? Правда?
— Зачем меня привезли сюда? — решаюсь я задать вопрос, следуя за ним на просторную кухню, идущую сразу же из зала.
— Много будешь знать, скоро состаришься, — бросает мужчина, изучая содержимое холодильника.
Я нервно покусываю губы, глядя на его могучую фигуру. Мы одни, в какой-то глуши, и этому человеку не нужно даже напрягаться, чтобы покончить со мной, если потребуется…
— И все же… — не сдаюсь, хотя голос звучит тихо и сипло, выдавая страх.
— Ты мой подарок, забыла? — хмыкает он, оборачиваясь и выкладывая на кухонный остров яйца, зелень, бекон и сыр.
— И что вы будете делать со своим подарком?
— Все, что захочу, — говорит он низко, и я нервно сглатываю, смотря в его пристальные карие глаза.
