class="p">— Стала бы я скрывать это от тебя, если бы он у меня был, Нана Ви?
— Тебе лучше не делать этого, дорогуша. Потому что мне нужно будет узнать человека, которому ты отдала своё сердце.
Я улыбнулась.
— Ты и Иба одинаковы.
Хотя я вполне могла вымыть голову сама, Вероли нравилось это занятие, поэтому я позволила ей распутать мои длинные локоны и натереть их маслянистым мылом, изготовленным из тех же панцирей жуков с мускусным ароматом и ароматных белых цветов, которыми была пропитана моя ванна.
Когда Джия рассказала мне о последнем предприятии Сука — её близнец всегда что-то изобретал… совсем недавно он создал доски для серфинга из волитора — я быстро отскребла свою чешуйчатую кожу, затем встала. Огонь в моих венах убирал воду с моего тела в виде тумана. Я высохла ещё до того, как ступила на коврик для ванной, но моя кожа всё ещё мерцала, и это будет продолжаться в течение часа или около того. Однако чешуйки разгладились в считанные минуты.
— Вот, — Вероли провела пальцем по своему Инфинити и просияла, глядя на платье, которое я должна была надеть. — Твоя тётя прислала это сегодня днём.
Когда наши биометрические браслеты стали стандартными аксессуарами в Неверре, мать Джии отправилась на Землю, чтобы пройти курс цифрового дизайна одежды. Вскоре после этого она вернулась и открыла первый бутик, в котором продавалась не физическая одежда, а цифровая, наряды, которые можно было хранить внутри наших браслетов, а затем транслировать на наши тела.
Джия работала со своей матерью в течение долгого неверрийского лета, но чего моя двоюродная сестра действительно хотела, так это стать воспитательницей в детском саду — у неё был бесконечный запас терпения, и она была такой же милой, какой я не была. И поэтому Нини в настоящее время обучала невестку Вероли, Магену, искусству цифровой моды, и Магене это нравилось. И их клиентам тоже, потому что Охотница из клана Джими Каджи добавила в свои дизайны племенные узоры и вышивку бисером, которые стали модными в Неверре.
Я приняла сияющее платье от Наны Ви, затем провела указательным пальцем по его голографическому изображению, чтобы нанести его на своё тело.
Джия изучала творение своей матери — эластичное и непрозрачное сверху, тонкое и прозрачное снизу, — а затем её глаза метнулись ко мне, и с её губ сорвался тихий вздох.
— Оно фиолетовое!
Фейри обручались в фиолетовом и выходили замуж в красном. Хотя ты могла носить оба цвета круглый год в обычной одежде, никто не носил платья таких оттенков, если им не было что отпраздновать.
Или не праздновать в моём случае.
Щётка, которую сжимала Нана Ви, звякнула о бледно-зеленый кварц.
— Я думала, у тебя нет парня!
Я пожала плечами.
— У меня нет его. У меня есть жених. Ну, скоро будет.
Джия свела брови на переносице.
— Ты собираешься обручиться?
Обида. В её голосе звучала обида. Как будто я намеренно держала это в большом секрете от неё.
— С кем?
Я сжала губы, чтобы не пробормотать его имя.
— Это сюрприз.
У извечного романтика Наны Ви слёзы хлынули из глаз.
— О, Небеса, ещё один из моих малышей обручается.
Поскольку она была наполовину фейри, в ней было не так много огня, поэтому слёзы текли прямо по её щекам.
Нана Ви схватила обе мои руки и сжала их так сильно, что остановила приток крови и огня к моим конечностям.
— Какой мальчик украл твоё сердце?
— О… никто не крал моё сердце, — ответила я, прикусив язык от своих слов.
Брови Наны Ви изогнулись.
— Ч-что?
— Мне не разрешено обсуждать это, но через пятнадцать минут…
— Пятнадцать минут? — Нана Ви взвизгнула, прежде чем рывком усадила меня в кресло.
Она присела и схватила упавшую щетку, а затем провела ею по моим волосам. Высушив влажные концы ладонями, она заплела их в корону, которую приколола к моей макушке. А затем она нанесла линию туши на мои нижние ресницы, провела тушью по верхним и нанесла помаду телесного цвета, которая укротила полноту моих губ.
— Джия, возьми украшения, которые я разложила на кровати.
Моя кузина, которая хранила молчание, как будто пытаясь осмыслить мою внезапную помолвку, оттолкнулась от стены и зашагала в мою спальню. Её белое платье шуршало вокруг её гибкой фигуры. Она вернулась, держа в руках пару висячих серёжек, сделанных из аметистовых кабошонов, усыпанных бриллиантами розовой огранки.
Нана Ви вставила их в мои мочки, а затем сказала мне поторопиться, потому что я уже опаздываю на пять минут. Вздохнув, я встала, надела босоножки на высоком каблуке и последовала за Джией обратно на платформу.
Прежде чем мы поднялись в небо, чтобы присоединиться к семье, и к людям, которые думали, что вот-вот станут нашей семьей, Джия спросила:
— Пожалуйста, скажи мне, кто.
Я наклонилась и прошептала имя Римо на ухо моей кузине.
Её глаза и рот округлились от шока.
— Нет…
— Да.
— Почему?
Я наклонила голову в сторону поля пурпурных адаманов, мерцающих, как граненое стекло, за лесом калимборов. Даже издалека я могла видеть тела, толпящиеся вокруг веерообразного павильона, построенного для королевских приёмов.
— Политика.
А затем мы обе взмыли ввысь. Два недавно назначенных стража следовали за нами. Моих охранников меняли так часто, что я так и не узнала их имен. Вина Римо. После того, как он стал лусионагой, он настаивал на том, что фамильярность приводит к небрежности, и посоветовал Совету никогда не назначать ко мне одного и того же человека дважды в течение одного месяца. О, и он также проинструктировал стражников никогда не обращаться к принцессе… ради приличия.
Безопасность и приличия, чёрт возьми. Это был просто ещё один способ изгнать меня из Неверриан и продемонстрировать свой контроль.
— Может быть, это сделает его милее, — сказала Джия, когда показался павильон.
Я бросила на неё крайне недоверчивый взгляд. Я сомневалась, что связь моей сущности с человеком, который получал такое удовольствие, подвергая меня остракизму со стороны людей в нашем мире, сделает его хоть немного добрее. Во всяком случае, он, вероятно, получит от этого большую отдачу.
«Это всего лишь помолвка, а не брак», — успокаивала я себя, когда мы приземлились на изогнутой террасе павильона.
ГЛАВА 4. МАТЕРИ
На удивление, мы с Джией оказались не последними, кто прибыл в веерообразный павильон Адаманов. Нима и Иба всё ещё отсутствовали.
Когда мы прошли мимо изогнутой полосы окон, выходящих на Поляны, мой взгляд остановился на Джими Каджи, который стоял неподвижно, как калимбор, рядом со своей женой и матерью
