Закидываю на плечо сумку, снятую с фоара. Я прохожу к арке, охваченной синим сиянием.
– Всего хорошего тебе, Альрайен, – желаю ему вместо долгих речей и возвышенного «прощай». – И… спасибо.
Я не уточняю, за что благодарю, да и сама толком не знаю. Может, за помощь, за то, что прошел вместе со мной этот путь от начала и до конца. А может, за то, что нашел в себе силы меня отпустить, и не важно, что при этом он тешит себя ложной надеждой на мое возвращение. Просто чувствую, что должна сказать ему «спасибо».
Я почти вхожу в портал, как вдруг Альрайен перехватывает меня и, ловко притягивая к себе, целует. Я не сопротивляюсь и не отвечаю на поцелуй. Просто дожидаюсь, когда он меня отпустит и втолкнет в сияние арки со словами:
– Не забывай.
Наверное, он уже не слышит моего обещания:
– Не забуду.
Пусть я больше ничего не чувствую, но мои воспоминания не отнимет никто.
Со всех сторон меня окружает сине-голубой свет, на мгновение ослепляя. Однако сияние быстро гаснет, а сквозь него проступают знакомые очертания комнаты, где мы жили вместе с Тэаном.
Когда-то наша небольшая, но уютная квартирка мне нравилась, теперь же она вызывает тоску со странной ноткой непереносимости.
Безразличным взглядом я окидываю кресло, на подлокотнике которого висит рубашка Тэана, оставленная здесь, видимо, во время быстрых сборов в дорогу вслед за мной. Бросаю сумку возле двери, прохожу к шкафу. Стараясь не смотреть на вещи Тэана, выбираю летние джинсы и белую майку с яркими зелеными листочками. Переодеваюсь, подправляю перед зеркалом прическу. Всматриваюсь в равнодушные, потускневшие глаза, которые уже не спасти изумрудными элементами в одежде, в бледное, осунувшееся лицо и спешу отвернуться от собственного отражения.
Не в силах больше оставаться в пустой, одинокой квартире, я решаю навестить друзей прямо сейчас и отправляюсь к Лине без звонка. Сделаю сюрприз, а если подруги не окажется дома, то хотя бы просто прогуляюсь.
У нормальных людей погода на улице может отбить любое желание гулять, но для моего меланхоличного настроения подходит как нельзя лучше. Я даже не беру с собой зонт, довольствуясь накинутой на плечи легкой ветровкой.
С того момента, как я отправилась в другой мир, здесь прошло чуть больше двух недель. Июль перевалил за половину и, видимо, ради разнообразия принялся поливать землю ледяными дождями.
Небо закрывают тяжелые, серые тучи. Холодный ветер пронизывает насквозь, бьет в лицо и швыряет промокшую копну волос из стороны в сторону. Странное это ощущение – ветер мне не подчиняется, он не слышит меня, а я не чувствую его так, как совсем недавно – всей душой. Странно, и в то же время так привычно, обыденно. И этот холод… впервые, оставшись без света, я в полной мере ощущаю его – не призрачный в моей душе, а самый настоящий, пробирающий до костей и вызывающий дрожь.
Под ногами хлюпают лужи. Глаза застилает пелена дождя, но я уверенно иду к дому Лины, который, наверное, могу найти и на ощупь без помощи зрения. Что-то неведомое нарастает в душе и торопит, подгоняет вперед. Я ускоряю шаг, потом перехожу на бег.
Совершенно не замечая, как лужи грязными брызгами разлетаются в разные стороны и поднимаются до самой талии, я бегу к Лине в отчаянной надежде, что она окажется дома. Нечто непонятное, необъяснимое продолжает расти внутри меня, наполняя до краев, угрожая разорвать на части.
Знакомый поворот к подъезду – я взлетаю по ступеням к двери и останавливаюсь, испытывая при этом почти физическую муку. Поспешно набираю на домофоне номер квартиры, едва сдерживаясь, чтобы не начать ломиться в дверь в каком-то безумном припадке нетерпения. Конечно, мы давно с друзьями не виделись и никогда раньше так надолго не расставались, но причиной странного чувства в чем-то ином. Спустя несколько протяжных гудков Лина отвечает.
– Это я! Открывай скорее! – восклицаю, заранее хватаясь за ручку и начиная дергать ее на себя.
Через короткую паузу Лина издает какой-то невнятный вопль. Дверь с писком наконец открывается. Не дожидаюсь лифта – я бегом поднимаюсь по лестнице, мысленно отсчитывая секунды до взрыва, когда неопознанное чувство полностью переполнит меня. «Четыре, три, две…» Лина выбегает на лестничную площадку и бросается мне навстречу, заключая в крепкие объятия.
– Алиса! Неужели это ты! Я так рада…
И меня отпускает. Волна облегчения накрывает с головой, снимая напряжение, вбирая в себя то, что хотело взорваться. Я вдыхаю знакомый аромат парфюма подруги, зарываюсь лицом в густые, гладкие волосы. Обнимаю хрупкое, но сильное тело Лины, слушаю ее бессвязный рассказ, как друзья скучали. И чувствую, что душу наполняет умиротворение.
Все закончилось. Все действительно закончилось – я впервые это в полной мере осознаю.
Лина отводит меня в квартиру. Дождавшись, когда сниму с себя промокшую насквозь ветровку, заставляет выпить горячего чаю. Пока я отогреваюсь, подруга звонит Стасу и сообщает ему радостную новость. Конечно же, он сразу обещает приехать.
– Ну что? Как прошло? А где Тэан? – с любопытством спрашивает подруга, напротив меня устраиваясь за столиком.
– Тэан? – отстраненно переспрашиваю я. – А Тэан погиб.
Ахнув, Лина потрясенно смотрит на меня. Я лишь пожимаю плечами, делая очередной глоток горячего напитка. Так, будто ничего особенного не случилось.
Наверное, надо радоваться, ведь я не просто вернулась домой, а встретилась с лучшей подругой и скоро придет лучший друг. Однако умиротворение, посетившее меня в первое мгновение встречи, какое-то странное. Наоборот, отчего-то кажется, будто пугающее ощущение, что торопило меня скорей добраться до Лины, могло вывести из бесчувственного оцепенения, владевшего мною на протяжении последних дней.
А что теперь? Умиротворение сменяется привычной пустотой, еще более глубокой, бездонной, бесконечной. Я смотрю на Лину, такую родную, встревоженную, и хочу закрыть глаза, уснуть, раствориться. Мне мало обретенного спокойствия. Даже обыкновенная человеческая жизнь вдруг перестает быть нужной. Хочется абсолютного покоя, всепоглощающего, такого же, как и зияющая внутри меня пустота.
Лина не знает, что сказать, а меня тишина не угнетает. Потому в молчании мы сидим до самого прихода Стаса. Обещая вернуться через минутку, Лина отправляться открывать дверь и некоторое время о чем-то шепчется с другом в прихожей. Не знаю, о чем они договариваются, однако на кухню входят с похоронным видом. Вряд ли они осознают, какие эмоции отражают их лица. Наверняка друзья пытаются изобразить нечто другое, быть может, понимание или желание меня подбодрить, но получается… что получается.
– Ты, наверное, хочешь поговорить? – неловко бормочет Лина, отводя глаза.
– Поговорить? – я пожимаю плечами. – Да мне все равно как-то. Могу и рассказать.
И я рассказываю. Говорю бесцветным, ровным голосом, повествуя обо всех событиях, произошедших с момента, как мы вместе с Альрайеном покинули Землю.
Опустошение разрывает душу, горечью подкатывает к горлу, но я даже не могу заплакать. Понимаю, что произошло нечто ужасное. Это ненормально – ничего не чувствовать, зная, что Тэан погиб.
Высшие использовали всех троих, строили затейливые комбинации, подводили нас к нужным действиям и кое-чего действительно добились. Они избавились от Вольхфара и созданного им темного культа, нашли в своих рядах предателя, вернули Тэана во Тьму. Тэан… он погиб, его больше нет, я никогда не увижу его вновь. Почему такая пустота? Почему я не рыдаю в истерике, почему ни одна слезинка не скользнула по щеке, почему глаза сухие, такие же сухие, как моя пустыня, разверзнувшаяся вместо эмоций, выжегшая их безжалостными лучами черного солнца. Это ненормально, и в то же время спасительно, просто.
Рассказ затягивается до самого вечера. Я даже не замечаю, в какой момент друзья подбираются поближе. Лина садится на стул рядом со мной, обнимает за плечи. Стас устраивается прямо на полу и кладет голову мне на колени.
