оправдано, это всё равно чудовищно! Уверен, ты сейчас видишь и слышишь меня, Тор, всемогущий Создатель! Знай, что отныне я презираю тебя! Презираю потому, что за две тысячи лет ты так и не понял, что является главным для тех, кого ты хранишь! Что важнее Законов, запрещающих тебе вмешиваться в ход событий! Что единственное по-настоящему заслуживает, чтобы его берегли, отвоёвывая у судьбы, даже у смерти! Но ты, бесстрастный и бесчувственный, слишком долго был богом, чтобы вспомнить, что это…
Он умолк и поник всем телом. Ветер, треплющий кроны деревьев, гнавший на него мглу Одигер, пытался предупредить юношу. Но тот равнодушно глянул на приближающуюся бурю и не шевельнулся.
«Пусть Одигер, – устало подумал он, – по крайней мере я уйду вместе с ним».
Дэрэк сознавал, что, оставаясь на месте, лишает себя последней возможности спасения. Если бы он сразу, немедля бросился бежать, то, верно, успел бы добраться до Пещер и переждать Одигер там. Но ему не хотелось ни жить, ни бороться за жизнь. Он спокойно смотрел, как сгущаются тучи и в самой их гуще всё отчётливее и отчётливее сверкают алые молнии, похожие на раскалённую сеть. Дэрэк не боялся. Страх умер в нём. Принц Соледжа столько пережил за это утро, что не представлял уже, чего теперь стоило бы и можно было бы испугаться. Он видел гибель и воскрешение мира, обрёл и вновь утратил свою королеву, был свидетелем сражения двух самых сильных магов из всех живущих. Он потерял самого дорогого и близкого ему человека – и, только потеряв, понял, что он значил для него… Наконец, он заранее смирился с собственной смертью. Он остался один и молча ждал, когда его поглотит Одигер.
Юноша не знал, сколько он просидел так – полчаса, час или миг. Нарастающие с каждой минутой жар и шум давали понять, что конец недалёк. Он взглянул вверх. Багровая мгла заслонила солнца, их свет стал зловещим, кровавым. В нём смешались воедино отсветы молний и настоящая кровь. Улыбка Дэйкена, умиротворённость Мариэль, гримаса Рэга – всё растворилось в этом страшном свете, стало сном, кошмаром, воспоминанием… Дэрэк прильнул к брату и закрыл глаза. Стремительно налетевший вихрь, швыряющийся песком и вопящий сотнями голов, даже обрадовал его – вот и всё.
«Смерть – какая она? И правда ли, что разрушение тела не означает гибели души? Что тогда предстанет передо мной за Гранью голубых звёзд? Как бы я хотел опять увидеть Джэда! Остаться с ним вместе – навсегда, сказать ему всё, что не успел, о чём только что так запоздало догадался… И ждёт ли меня Мэриэн, моя милая мама? Встречусь ли я опять с Лекстом и Рэгом, и если да, то где же конец – конец всему?..
Тишина, поразительная и внезапная, насторожила его. Он медленно приоткрыл глаза. Кругом, куда хватало взгляда, была выжженная дотла, растрескавшаяся земля. В высоте раскалённого марева плясали четыре белых дрожащих солнца. Мрачный лиловый оттенок неба прогонял сомнения: Дэриэн находился внутри Одигер и был по-прежнему жив, но как – оставалось загадкой. В следующий миг юноша увидел его, и тайна перестала существовать.
Он был не такой, как во сне или сказаниях и легендах. Не гигант – ростом примерно с Дэрэка. Не бесплотный, поскольку отбрасывал четыре дрожащих тени, и не бесформенный, так как имел вполне чёткие очертания стройного, худощавого человека. И если он казался тёмным, то потому, что плащ, окутывавший его с головы до ног, был чёрен и не отражал солнечных лучей. Капюшон скрывал лицо, длинные рукава позволяли видеть лишь кончики пальцев – но пальцев человека, а не демона. Однажды Дэриэн уже видел их – во сне, когда на обращённой к нему ладони возникло и зажило самостоятельной жизнью придуманное им существо. Но теперь Дэрэк не спал и не бредил. Перед ним был Тор – во плоти или его дух, но он стоял перед ним, Создатель и Хранитель Саора.
Если бы он появился раньше, то услышал бы мольбы либо проклятия. Теперь Дэриэн встретил его лишь взглядом, зато во взгляде этом отразилось всё, что юноша пережил и передумал за последние дни. Этот взгляд вобрал всё, от упрёка до разочарования. Была пора, когда Дэрэк, беззаботный паренёк с Земли, считал своего чёрного демона неразгаданной тайной. Потом Дэр, принц Соледжа, признал в нём Творца и Хранителя своего мира, всесильное и справедливое божество. Совсем недавно брат короля усомнился, так ли уж непогрешим и великодушен Тор, как верит Саор. Сейчас же, что бы он ни думал прежде, Дэриэн видел перед собой того, кто допустил гибель самого дорогого ему человека. Глубина его скорби вытеснила всё остальное.
Тор застыл неподвижным истуканом в каких-нибудь двух-трёх шагах от юноши. Он не менял позы и молчал, а плотный капюшон плаща, достигающий подбородка, мешал рассмотреть выражение его лица. Тем не менее Дэрэк был убеждён, что Хранитель не испытывает ни стыда, ни раскаяния, и от этой мысли внутри него вспыхнул и разгорелся злой огонь.
– Зачем ты явился? – бросил он со злостью. – Насладиться зрелищем? Наказать ученика, нарушившего твои заповеди? Ты опоздал: он вне досягаемости для твоего недовольства! Он нарушил твой закон, но он сделал то, что должен был сделать ты! Ты же стоял в стороне и не помог ему! Ощущаешь ли ты угрызения совести или нечто подобное?! Хотя что я говорю… Разве ведомы тебе эти чувства, раз ты допустил, чтобы умер Джэд – Джэд, что верил тебе и любил тебя! Ты позволил ему погибнуть. Попробуй заявить мне, что этого требовали какие-то законы! Правда в том, что любые чувства чужды тебе и безразличны. Если б это было не так, ты знал бы, что важнее всех законов, сильнее всех препятствий, дороже жизни это наше смешное, нелогичное умение хранить верность выбору нашего сердца… Как ты не понял этого, Хранитель? Как ты будешь жить дальше?! Уйди, оставь меня. Убери Барьер: пусть Одигер закончит очищение. Я не хочу жить… без него.
Он уронил голову, зарывшись лицом в смоляные пряди волос Джэда, и ему было всё равно, что сделает или не сделает Тор. Он не солгал: он действительно не хотел жить.
– Я не могу позволить тебе умереть, – ответил тихий голос, подобный ветру. – Синеглазый просил за тебя: он знал, что я услышу. И хотя ты рассуждаешь как ребёнок, не видящий ничего, кроме собственного горя, ему я отказать не смею.
– Ты был рядом! – вспыхнул юноша. – И не вмешался?!
– Я не имею права вмешиваться в ход событий. Не я определяю судьбу, не в моей власти менять её. Я вижу лишь причины, движущие
