— Что-нибудь видишь? — спросил Магнус. Теперь Рафаэль склонился над другой рукой Магнуса в надежде, что левая рука закреплена более слабо и её получится высвободить. Из всех них только Магнус был прикован цепями. К тому времени, как он проснулся, Люк и Рафаэль уже не спали. Рафаэль развалился напротив одной из скамеек, в то время как Люк хриплым голосом звал Джослин.
— Нет, — Коротко ответил Люк. Рафаэль посмотрел на Магнуса, вскинув бровь. Вампир был юн, его взъерошенные волосы покрывали его голову, клыки впились в его нижнюю губу, когда он с усилием сжал звенья цепи. Костяшки его пальцев побелели от напряжения. Они провели достаточно много времени в заточении, и за все это время Магнус мог только сидеть, встать ему не давали цепи. — Просто туман. Серо-желтый туман. Может быть, горы вдали. Трудно сказать — подытожил он.
— Как думаете, мы все еще в Идрисе? — поинтересовался Рафаэль.
— Нет, — коротко сказал Магнус. — Мы не в Идрисе. Я могу чувствовать это своей кровью.
Люк посмотрел на него. — Где мы?
Магнус чувствовал жар в своей крови, начало лихорадки. Покалывание нервов, сухость во рту вызывала боль в горле.
— Мы находимся в Эдоме, — сказал он. — Измерении демонов.
Рафаэль уронил цепь и выругался на испанском.
— Я не могу освободить тебя, — сказал он, явно расстроенный. — Почему слуги Себастьяна приковали цепью только тебя и никого из нас?
— Потому что Магнусу нужны руки, чтобы колдовать. — Объяснил Люк. Рафаэль удивленно посмотрел на Магнуса.
Магнус пошевелил бровями. — Не знал это, вампир? — сказал он. — Я думал, что ты уже понял это; ты живешь достаточно долго.
— Возможно. — Рафаэль откинулся назад на пятках. — Но я не имел много дел с колдунами.
Магнус ответил ему взглядом, означавшим: «Мы оба знаем, что это не так». Рафаэль отвёл глаза.
— Очень жаль, — сказал Магнус. — Если бы Себастьян навёл справки, то знал бы, что в этом царстве моя магия не действует. Так что в этом не было надобности. — Он погремел своими цепями подобно призраку Марли.
— Значит, здесь Себастьян и скрывался все это время, — сказал Люк. — Поэтому мы не могли отследить его. Это — база всех его действий.
— Или, — возразил Рафаэль. — Это просто какое-то место, где он оставил нас умереть и сгнить.
— Он не стал бы так возиться, — ответил Люк. — Если бы ему нужна была наша смерть, нас бы уже не было, всех троих. У него план посерьёзнее. Как и всегда. Не знаю только, почему… — Он прервал свою речь, посмотрев на руки, и Магнус внезапно припомнил его куда более молодым, с развевающимися волосами, беспокойным взглядом и душой нараспашку.
— Он не причинит ей боль, — сказал Магнус, — Я имею в виду Джослин.
— Мог бы, — сказал Рафаэль, — Он довольно безумен.
— Почему он не причинит ей боль? — Голос Люка предательски дрогнул, как будто он сдерживал себя, чтобы не взорваться от гнева. — Потому что она его мать? Нет. Его это не волнует. Это не в духе Себастьяна. Им не движут родственные узы.
— Не потому, что она его мать, — сказал Магнус. — Потому, что она мать Клэри. Она нужна ему. И он не сдастся так просто.
Казалось, они шли несколько часов, Клэри совсем обессилела.
Неровная почва затрудняла им переход. Все эти холмы были не слишком высокими, но троп там не было, их покрывала глина и дроблёная порода. Иногда приходилось преодолевать равнины, покрытые вязкой смолой, в которую их ноги погружались почти по щиколотку, увязая при каждом шаге.
Они остановились, чтобы нанести руны для уверенной ходьбы и силы, а также, чтобы выпить воды. Это было засушливое место. Всё было в смоге и пепле, яркая река из расплавленной породы текла по сожженной земле. Их лица уже были измазаны грязью и пеплом, как и их одежда.
— Экономьте воду, — предупредил Алек, закручивая крышку своей пластмассовой бутылки. Они остановились в тени небольшой горы. Её скалистая вершина была усеяна пиками и зубцами, делавшими её похожей на корону. — Мы не знаем, как долго еще будем в пути.
Джейс прикоснулся к браслету на своем запястье, а затем нанес прослеживающую руну. Нахмурившись, он посмотрел на рисунок на тыльной стороне руки. — Руны, которые мы только что нанесли, — сказал он. — Пусть кто-нибудь покажет мне свою руну.
Изабель издала раздраженный звук, затем обнажила свое запястье, где Алек ранее начертил руну скорости. Она прищурилась и посмотрела на нее. — Руна исчезает, — произнесла она с внезапной неуверенностью в голосе.
— Так же, как и моя прослеживающая руна, и все остальные, — сказал Джейс, осматривая свою кожу. — Я думаю, что здесь руны исчезают намного быстрее. Мы должны быть осторожны в их использовании. Перед тем, как снова применить силу рун, сначала проверьте, на месте ли они.
— Наши руны скорости исчезают, — с расстройством произнесла Изабель. — Ведь есть разница, идем ли мы два дня или три. За это время Себастьян мог сотворить что угодно со своими пленниками.
Алек вздрогнул.
— Он не сделает этого, — уверенно произнес Джейс. — Они — его страховка до того момента, пока Конклав не согласится передать нас ему. Он ничего не сделает с ними, пока уверен, что этого не случится.
— Мы могли бы идти всю ночь, — сказала Изабель. — Мы можем использовать руны Бессонницы. Просто продолжать наносить их.
Джейс огляделся по сторонам. Под его глазами была грязь, лоб и щеки также были испачканы в местах, где он провел рукой. Цвет неба сменился с желтого до темно-оранжевого, оно начинало скрываться за темными мутными облаками. Клэри поняла, что скоро опустятся сумерки. Она задумалась, были ли дни и ночи одинаковы в этом месте, или время шло по-другому, а вращение этой планеты было немного смещено.
— Когда руны Бессонницы исчезнут, вы свалитесь с ног, — сказал Джейс. — Столкнуться с Себастьяном, чувствуя что-то вроде похмелья — не очень-то хорошая идея.
Алек проследил за взглядом Джейса, изучающего мертвый ландшафт. — Тогда мы должны найти место для отдыха. И сна. Нет?
Что бы ни ответил Джейс, Клэри этого не слышала. Она выбыла из беседы и уже взбиралась по отвесному краю скалы. Усилия, которые она для того прилагала, заставляли её кашлять; воздух был грязным, наполненным дымом и пеплом, но у неё не было желания оставаться для дискуссии. Она была истощена, голова пульсировала, и в воображении всё время всплывал образ матери. Её матери и Люка, стоящих на балконе вместе, держась за руки, с нежностью глядящих на неё вниз.
Наконец, она добралась до вершины возвышенности и остановилась. С другой стороны это место переходило в крутой спуск и заканчивалось там, где плато серой скалы тянулось до горизонта, тут и там усеянного кучами шлака и сланца. Солнце уже село, однако небо все еще пылало оранжевым.
