Камайя вздохнула, подняла руку и погладила Алай по плечу. Степная птичка… Робкое дитя.
- Почему же Сэгил от Тура не уйдёт? - спросила она, бросая взгляд на дверь шатра. - Если всё так плохо, как ты рассказываешь? Она красивая. Я же видела, как на неё парни из слуг смотрят. Тот, как его… Салпат.
- Позор это… Так нельзя. Она себя опозорит. Скажут - плохая жена… Не смогла наладить. Она замужем, и Салпат тоже нехорошо поступает. Нельзя на замужних смотреть. Муж у неё есть.
Перед глазами Камайи встало кривое уродливое лицо Тура, стоящего на торгу перед Хараном, который выбирал мех для рукава халата Алай, а потом оно же, презрительное, мерзкое, когда он вытаскивал из-за пояса нагайку, замахиваясь на эту маленькую птичку. А ещё насмешки Сэгил, которые она щедро сыпала, когда Утар с Алай вышли из женского шатра Оладэ.
- А Утар что не ходит? - спросила она, пытаясь отвлечься.
- А Утар счастливая, - сказала Алай, и лицо её осветилось радостью. - Её хасум не отпускает сюда. Тошнит её… Травы пьёт. Я навещала. Передала от Аулун мешочек.
Мешочек трав. Камайя передёрнулась, вспоминая искры и дым её сгоревшего средства от проблем.
- Пусть Мать Даыл бережёт её, - сказала она совершенно искренне. - Укан же её пошёл с Аслэгом в отряде?
- Да. Харан сказал, Укан справный воин. Не красуется. Не тратит силы на ненужное.
- Как Харан, - кивнула Камайя, вспоминая, как кружилась с Хараном в ухоженном парке дома Пай в Ордалле, когда он учил её обращаться с мечом. - Он тоже не красуется. Просто делает то, что нужно.
Девушки вернулись, стряхивая снег с плеч, и Сэгил села у огня, грея руки. Камайя забралась с ногами на кровать. Тулым подала ей чашу с горячим ачте.
- Много снега? - спросила Камайя, глядя, как они развешивают рукавицы на крюки опорных столбов.
- Да. В снежки играли, - кивнула Тулым. - Поверить не могу, что где-то есть зима без снега.
- Дожди и серость, - улыбнулась Камайя. - Зато не холодно, как у вас в январе. И дров меньше надо.
Сэгил почему-то опустила голову при этих словах, и Камайя нахмурилась, но дверь снова открылась, и Иймэт с Нуун и Тинхэн зашли в шатёр, снимая рукавицы.
- Ну, мне пора, - сказала Тулым. - Госпожа Камайя, спасибо за подарок. Чудесная ткань.
- Я тоже пойду.
- Я провожу. - Камайя встала, надевая тёплую одежду. - Вирсат, скажи, чтобы Дамал готовили. Прокачусь.
Алай шла рядом, косясь на роскошный плащ, будто сделанный из тёмного дыма, и Камайя улыбнулась.
- Можешь потрогать. Твоя золотая лиса тоже очень красива. Она же дороже серебристой?
- Нет. Не такой, что с дымом, - сказала Алай, робко трогая пальцами мех.
- Почему Сэгил так хмурилась, когда я сказала про дрова? - спросила Камайя, когда девушки вышли из ворот внутренней части. - Что у них там?
- У них холодно. Дрова берегут, - поёжилась Алай. - Сэгил у нас отогревается.
Понятно. Камайя шла к конюшне, удручённо качая головой. Этот сопляк не умеет распоряжаться деньгами. Аслэг платит воинам достаточно, чтобы они достойно обеспечивали жён. Он вызвал гнев многих старших хасов и тэкче, увеличив налоги якобы по распоряжению Бутрыма, и ради чего? Ради того, чтобы этот мерзкий Тур доводил жену до болезни, морозя шатёр? Надо заехать к ним.
- Йет! - крикнула она, когда Вирсат и Дерре сели на лошадей. - Хэйо! Подождите! Там Чимре!
Чимре подбежал, ведя в поводу своего пегого конька, и учтиво поклонился. Вирсат вздохнула. Ни она, ни евнух почему-то не любили, когда парень присоединялся к ним, но не возражали открыто.
- Как твои дела, приятель? - спросила Камайя, глядя на румяные щёки Чимре. - Чем занимался?
- Да как всегда. То тут, то там… - Он немного смутился. - Госпожа решила под вечер размяться? Несколько дней тебя не было видно.
- Отдыхала, - кивнула Камайя. - Вирсат! - крикнула она. - Узнай, где стоит Расу-хасэн. Завтра заехать хочу. К Сэгил.
- Хорошо, госпожа!
82. Кам. Бесконечные линии
Знакомые холмы вели на юг, на юг, к теплу и теларскому солнцу. Дамал пружинисто подвисала в воздухе на рыси. Камайя наслаждалась её бегом, мягким, как покачивающийся над землёй дым. Чимре скакал рядом - его пегий конёк вынужден был идти галопом.
- А твой хасэн где стоит? - спросила Камайя, оглядываясь на ворота города и шатры, разбросанные по холмам, окружённые оградами.
- Я в городе живу… Отец с отрядом ушёл, так что, видишь, свобода, - рассмеялся Чимре. - Приедет - и вольнице конец.
- Понимаю тебя, - сказала Камайя со вздохом, разворачивая лошадь. - Та же беда.
- Да уж кому бы жаловаться, - дерзко усмехнулся Чимре. - Тебе ни в чём отказа нет. Никому ещё из наложниц такой свободы не было. Чтобы вот так ездить… Да Ул-хас бы на месте лопнул, скажи ему кто. Только жёнам ведь наружу можно.
- Но ты же не скажешь, да, дружище? - спросила Камайя. -
