- Тогда, объясни мне, как люди из четырех поселений могли оставить все свое барахло и испариться?
- Я же сказал, что мы пришли к мнению… - перебил ее Гелиан.
- Хватить лгать! – раздался возглас Терры. – Мы решили во всем разобраться! Так извольте, наконец, говорить правду! Если бы эти люди пришли на земли Стелларов, знания о том, что есть еще пригодные для выживания земли сохранились бы! И уж конечно же, мой дед и мой отец наверняка знали бы где эти земли и как до них добраться!
Повисло молчание.
- Куда испарились предки, Гелиан? – Терра задала этот вопрос громко и четко, как будто вела допрос преступника и готова была пойти на крайние меры, чтобы вытянуть из него правду.
- Один из вариантов, - ответил Гелиан, - они могли покинуть эту планету.
- Возможно, они так и поступили, - кивнула Терра. – Но все же… Если бы они собирались улететь, наверняка забрали бы с собой вещи. Но, они не взяли ничего. Так, куда они отправились и зачем?
Гелиан молчал.
Радомир улыбнулся в ответ на это и покачал головой. Он никогда не верил в непогрешимость близких ему людей. Еще меньше он верил в совпадения. Аврора поведала ему многое. Многое, но не все. На главный вопрос: откуда она знает язык предков, - Аврора так и не ответила. Этот простой вопрос ставил ее в тупик, а ведь она могла ответить, что языку предков ее научил Август. Если бы она сослалась на Августа, Радомир знал бы точно, что его жена в очередной раз ему соврала. Август обучал языку предков его и Гелиана около пяти лет. Основой обучения была грамота. Учитывая дислексию Авроры, Август никогда бы не смог обучить ее языку предков за пять лет, ведь Аврора не могла свободно читать и писать.
Август нашел Аврору, когда ей было около семи. Она плохо говорила и не умела читать. Это знали все. Но никто не задал другой вопрос: на каком именно языке Аврора умела плохо говорить? По мере того, как Радомир задумывался над этим, нестыковок становилось все больше. Память человека – сложная штука. Лишить его памяти полностью – практически невозможно. Правда, можно удалить лобные доли обоих полушарий, но у Авроры они явно были на месте и работали куда лучше, чем у многих других. Оставалась только фрагментарная потеря памяти. Это означало, что Аврора, как бы она не пыталась доказать остальным, что ничего не помнит из своего прошлого, все же должна была помнить хоть что-то. Тем более, что когда ее нашел Август, основные «базовые навыки» у Авроры были сохранены: она умела ходить, пить, есть и хоть как-то общаться. Сохранные «базовые навыки» свидетельствовали в пользу того, что память Авроры была утрачена не полностью.
– Ну, так что? – с вызовом бросила Терра. - Ты ответишь на вопрос, куда отправились предки и почему не взяли с собой вещи?
- Они оставили вещи, потому что не собирались покидать эту планету, - ответил Радомир. - Предки отправились в камеры гибернации, чтобы уснуть. Проведя долгие годы во сне, они могли дождаться того момента, когда кто-нибудь найдет лекарство от новой болезни, либо пока кто-нибудь не прилетит за ними, чтобы забрать с собой. Эту правду ты желала услышать, Терра?
- Думаю, что да.
- И как же ты догадалась? – прошептала Аврора.
- Дети не рождаются сами по себе, – Терра повернулась лицом к Авроре и улыбнулась. - Их имена, имена их родителей заносят в книги повитух. Если бы твое имя было хотя бы в одной из этих книг, Савелий знал бы, кто ты такая и чья кровь в тебе течет. Но Савелий знал о твоем происхождении не больше моего. Знаешь, какая между нами с Савелием разница? Он верил, что тебя от Августа прижила блудница. Он верил, что по этой причине Август опекал тебя. Аврора-дура не представляла для Савелия никакого интереса, кроме одного: держа тебя на побегушках в своем доме он таким образом мстил Августу. Не мне вникать в тайны дома Птаховых, но грязного белья здесь не меньше, чем в доме Стелларов. Если оставить тему мести и ненависти, итог один: Савелий посчитал, что ты - дочь Августа. Он ошибся. Думаю, свою ошибку он осознал в тот день, когда Радомир заявил, что собирается жениться на тебе, - Терра тяжело вздохнула. - Это был день, когда Савелий понял, что ты вовсе не дура. Полагаю, что в тот же день он разгадал тайну твоего происхождения. Итак, вернемся в прошлое. Август Ребров нашел тебя, Аврора, когда тебе было около семи лет. Ответь, откуда дитя, страдающее дислексией, может знать язык предков? Кто обучил это дитя языку и как, если ребенок не способен обучиться по книгам?
Повисло молчание. Радомир медленно протянул руку к Авроре и прижал жену к себе.
- Это ничего не изменит, милая, - прошептал он. – Я люблю тебя. И это главное.
- Значит, - вздохнула Аврора, поворачиваясь лицом к Терре, - настало время и мне рассказать свою историю.
***
Аврора сжала ладонь Радомира и, глубоко вдохнув, начала говорить:
- Мое настоящее имя – Джослин Миневра. Я родилась в 3261 году по земному летоисчислению на космической станции Нексус на орбите колонизированной планеты Пеленея. К сожалению, я практически ничего не помню из того «раннего» детства. Остались лишь образы: силуэт матери, размытое лицо отца, звезды над головой в комнате с прозрачным куполом. Я знаю, что планета Земля была признана непригодной для обитания еще в начале третьего тысячелетия Новой Эры. К моменту гибели Земли, людьми были колонизированы три планеты в других Солнечных системах: Пеленея, Нирена и Фелерина. Согласно сохранившимся записям бортового компьютера одного из кораблей, на котором другие люди прибыли на эту планету, мы покинули орбиту Пеленеи в 3261 году, то есть, практически разу после моего рождения. Люди, вылетевшие сюда, были участниками программы колонизации и должны были заселить эту планету. Предки назвали ее «Тенова» или «Терра Нова», то есть «Новая Земля». В путешествие, длиной в шестьдесят семь лет, отправились около ста пятидесяти тысяч человек, - Аврора улыбнулась и взглянула на мужа. – Меня погрузили в камеру гибернации, когда мне исполнилось семь. Тогда вахта моих родителей закончилась, и они уснули вместе со мной. Шестьдесят лет в камере гибернации… Когда мама разбудила меня, я едва ее узнала. Помню, что у меня жутко болела голова. Я не знаю, что происходило вокруг, но понимала, что это нечто нехорошее. Меня и других детей держали взаперти. Мы играли друг с другом, те, кто постарше, пытались выбраться на волю и узнать, что происходит. Свою мать я видела редко: она заходила проведать меня один раз в день, отец заглядывал ко мне еще реже. Не знаю, сколько времени мы провели взаперти. Может, месяц, может два… Помню день, когда всех нас собрали вместе и сопроводили в зал совещаний. Там мы увидели своих родителей и обрадовались, поначалу. Но затем слово взял один из руководителей колонистов, и вся радость сошла на нет. Я не помню, о чем говорил тот человек. Но собственный страх, который испытала, когда в огромном зале повисло молчание, засел в воспоминаниях прочно. Я взглянула на отца – он стоял рядом с человеком на трибуне – и даже хотела поднять руку, чтобы он заметил меня, но в той абсолютной тишине я боялась пошевелиться. А потом кто-то закричал, и через минуту я оказалась лежащей на полу. Люди бросались друг на друга, словно звери. Не знаю, сколько длилась потасовка. Меня вытянул оттуда какой-то парень. Оставил на полу в коридоре и приказал тихо сидеть. Больше я того парня не видела. Потом меня заметила какая-то женщина. Кажется, она узнала меня и сказала, что отведет к матери. Я вопросов не задавала. Молча поплелась за ней. Эта женщина провела меня в какой-то отсек, где были еще дети. Моей матери там не было. На меня, как и на других, надели скафандры и повели дальше. Я не знаю, что двигало теми людьми. Наверное, они хотели спасти нас, своих детей. Помню, как мы остановились перед последним шлюзом. Двери распахнулись и яркий солнечный свет ослепил всех нас. Мы бросились наружу. Мы оказались посреди пустоши. Бежать в скафандре было неудобно. Я задыхалась, а кто-то, сзади, все время подгонял вперед. Не знаю, сколько времени прошло. Много. А потом все остановились. Они поняли, что солнце что-то заслонило. Очертания горизонта размылись и там, вдалеке, поднялась сплошная стена пыли.
