в чем не бывало сидел на траве и ждал нас.
— Очень хотелось бы понять, на каком мы свете, — пробормотал Костя за моим плечом.
— Похоже, что на нашем, — отозвался Макс. — Вон те дома-развалюхи и остатки заборов не могут быть Заречьем из параллели. Пойдем, поищем, стоят ли еще наши палатки?
— И цела ли моя машина, — хмуро обронил Костя.
В кармане тренькнул телефон. Я вынула его и уставилась на экран. Сообщение от мамы: "Когда же ты позвонишь? Я начинаю волноваться."
Ничего себе! Я больше месяца пропадала, а она только начинает волноваться?
И тут Костя, беззастенчиво заглядывающий в экран из-за моего плеча, судорожно выхватил мобильник из моих рук.
— Ты чего? — опешила я.
— Ты видела дату? — заорал он. — Ты видела, какое сегодня число?
Он сунул телефон мне под нос.
— Мы что, вернулись в прошлое? — поразилась я. — Получается, что мы отсутствовали всего-то пару дней.
Костя восторженно подбросил телефон в воздух перед тем, как вернуть мне:
— Наверное, в параллели время течет по-другому. Хотел бы я знать законы, по которым работают эти порталы. Могу лишь предположить, что это как-то связано с тем, что мы вышли не там, где вошли.
— Кстати, вам тоже показалось, что перед тем, как мы перенеслись, в столбы попала молния и они рухнули? — взволнованно спросил Макс.
— Да, я думал нам точно крышка, — нервно усмехнулся Костя. — Представляю, какой переполох там поднялся. Или поднимется. Знать бы теперь, где осталось то Заречье, в котором мы провели столько времени.
«Ты больше никогда его не увидишь», — сказал мне кто-то на ухо так отчетливо, что я обернулась. Парни недоуменно покосились на меня.
«Вот и галлюцинации подоспели», — со вздохом подумала я.
Мы вновь шли по разоренному временем Заречью, а перед глазами, как призрак, вставала деревня из параллели. Вот здесь был ярко-синий забор, там в будке жил злющий-презлющий пес, лающий на всех подряд до хрипоты. А тут стоял дом Зинаиды — лишь труба торчит из разрушенного остова.
По дороге я позвонила маме, и успокоила ее. Да-да, у меня все в порядке, я отдыхаю за городом, в пансионате. С кем? Ой, мама, здесь такая плохая связь! Пока, я скоро перезвоню.
Вот и горушка, и раскоп на склоне виднеется. Мы, не сговариваясь, прибавили шагу. Я с содроганием сердца заглянула в яму.
— Что и следовало ожидать, — произнес Костя после обоюдного молчания.
Раскоп был пуст. Ни каменных балок, ни деревянных перекрытий. Просто яма.
— Глядите-ка, здесь три столба стоят как ни в чем ни бывало, — заметил Костя.
— Костян, а вон и тачка твоя, — хохотнул Макс. — Целая и невредимая.
Костя ревниво оглядел свое средство передвижения, и остался доволен. Дернул ручку передней двери и с изумлением обнаружил, что она не была заперта.
А я с ужасом понимала, что наша реальность стремительно забирает меня к себе, что еще немного — и я сама не поверю, что путешествие в параллель, цветущее Заречье, Данила — все это было на самом деле. Я остановилась, сориентировалась, и решительно пошла в другую сторону.
— Катя, ты куда? — удивленно вопросил Макс.
— Мне нужно, мне очень нужно, — я даже не пыталась ничего объяснить, просто отстранилась, чтобы меня не пытались остановить.
После вечерней грозы деревня как никогда казалась вымершей. Деревья стояли потрясенные, мокрые и взъерошенные. Кое-где валялись сломанные ветки, а по дороге все еще текли потоки воды. Я с содроганием продолжала узнавать уже ставшие привычными закоулки Заречья. Шарик бежал за мной, перепрыгивая лужи. Его нимало не смущали произошедшие метаморфозы. Главное — я здесь, и он будет сопровождать меня, пока у него останутся силы.
Домик бабки Насти тоже изменился. Казалось, что он не разваливается лишь потому, что врос в землю по самые окна. Вместо аккуратного забора с кованой калиткой — ветхая изгородь, которая не падала лишь каким-то чудом.
Так же тускло теплился свет в оконце, как и в ту самую, незапамятную ночь.
Я стояла перед низкой дверью, не решаясь ни войти, ни постучаться, и вдруг она распахнулась сама.
— Ты чего, девонька, заблудилась? — раздался скрипящий голос, и я с трудом признала бабку Настю.
Как же она отличалась от полной жизни Данилиной бабули из параллели! Неряшливая одежда, потухшие глаза. Седые пряди нечесаных волос выбивались из-под засаленного платка, кое-как повязанного на голове. Казалось, Настасья Осиповна, которую я знала, разом превратилась в древнюю старуху. Она была как большинство домов в Заречье — пустые окна и осиротевшие очаги, лишь остов былого вместилища жизни.
— Я домом ошиблась, — едва смогла выдавить я. — Простите.
Бабка сурово покачала головой, и продолжала качать, беззвучно бормоча что-то. Я отступила, кивнула головой, прощаясь. Здесь мне делать нечего.
— Спасибо вам, — беззвучно шепнула я, и побрела прочь.
На что я надеялась? На чудо, на что же еще. Бабка Настя была единственной ниточкой, связывающей два мира. Но с этой стороны ниточка осыпалась прахом.
Значит, я вернулась, и обратного пути нет. Я больше не увижу Данилу.
Я в своем мире. А его здесь нет.
Здесь родители, друзья, дом, работа. А Данилы никогда и не было.
Разом навалилась усталость, придавила плечи непосильным грузом. Я еле дошла до лагеря. Не сказав никому не слова, молча залезла в сырую палатку, и не заснула, а просто выключилась.
Утреннему солнцу было все равно в каком мире светить и греть. Из палатки я вылезла с тяжелой головой. Макс собирал вещи. Шарик укрывался от солнца в тенечке возле рюкзаков и задумчиво почесывал ухо. Неподалеку на склоне Костя собирал оборудование.
— Ты как, нормально? — неловко поинтересовался Макс.
— Да, — кивнула я, и добавила, немного помедлив. — Спасибо тебе.
— За что? — удивился он.
— За то, что готов был остаться вместо Данилы.
Макс совсем расстроился.
— Да ладно. Ничего же не получилось, — он помолчал и добавил, — А я к Варваре ходил.
— Как? — вскинулась я, не сразу сообразив, — А, к этой Варваре. И что?
