в замок руки.
— Это было не трудно, я помню твой взгляд, когда ты в первый раз увидела его, — усмехнулась я, любуясь ее милым личиком с таким чистым отпечатком невинности. — Но как он смог понравится тебе за одну встречу?
— Не за одну… — прошептала она, краснея еще гуще. — Он был здесь несколько раз… один…
— Он приезжал в таверну? — удивилась я, услышав такое откровение. Сторн, конечно же, мог свободно приехать в «Пьяную фею», отправившись на конную прогулку, но никто из женщин мне ничего не говорил.
— Нет, в первый раз он дождался, когда я выйду во двор и позвал на опушку, а потом мы постоянно встречались там… — Летиция опустилась на стул и посмотрела на меня таким грустным взглядом, что я на секунду испугалась.
— Только не говори, что он воспользовался тобой…
— О, нет! — воскликнула она, и ее глаза наполнились страхом. — Нет! Что ты! Он совершенно не такой!
Я знала, что Сторн благороден, но не могла не спросить. Мы все иногда ошибаемся.
— Слава богам! — я не удержалась и облегченно выдохнула. — Летиция, ты меня напугала. И что же он говорил тебе?
— Он говорил, что в тот момент, когда наши взгляды встретились, понял, что искал именно меня, что это было как удар молнией… — ее глаза затуманились, а на губах заиграла улыбка. — И я знаю, что Сторн говорил правду! Но мне пришлось отказать ему! Прикинуться равнодушной!
— Но ему никто не может помешать жениться на тебе. Сторн Линд не принц крови и даже не правитель какой-нибудь провинции. Он не из высшего дворянства и никому ничем не обязан!
— Ты забыла, что я беглая служительница храма Эрины! — всхлипнула девушка. — Меня ждет наказание и позор. Я — собственность храма.
Вот как раз об этом я и забыла…
— Погоди, не плачь, — я прижала ее к себе, поглаживая вздрагивающую спину. — Мы обязательно что-нибудь придумаем. Я тебе обещаю.
— Нет… — Летиция побледнела, а ее глаза стали темными и глубокими, как старый колодец. — Из храма никого и никогда не отпускали. Это невозможно.
— Допустим, я похлопочу за тебя? — мне хотелось счастья для этой милой девочки, испытавшей на себе все тяготы нелегкой судьбы. — Я и герцог.
— Нет, — Летиция отшатнулась от меня и прижалась к стене. — Нет! Из храма девушка может уйти только дорогой Эрины!
— Что это значит? — я чувствовала, что в ее словах скрыта жуткая правда. — Что такое «дорога Эрины»?
— Те, кто отрекается от служения, заканчивает свои дни в море! — она заплакала так горько, что у меня сжалось сердце. — Никто не может уйти от благочестивой богини просто так.
Ну, нет! Такого я точно не допущу! Не знаю, как к этому отнесется Леон, но такая жестокость просто неприемлема.
Когда я возвращалась в замок, горизонт затянуло темными тучами, но где-то там, над облаками, продолжал светить желтый шар солнца, пронзая лучами плотное покрывало неба. Для меня пасмурные дни всегда были наполнены особой прелестью — солнце не резало глаза, все казалось спокойным и тихим, будто подернутым дымкой полуденного сна.
Мне нужно было срочно поговорить с мужем, чтобы избавить Летицию от тяжелых пут прошлого. Все имеют право на счастье, а эта девочка и подавно. Какими бы ни были правила и законы духовного мира Синцерии, но спасти от них жаждущее жизни дитя стало моей целью.
— Когда же закончатся эти сюрпризы, дорогая? — Леон внимательно выслушал меня, но легче мне не стало. Его лицо оставалось хмурым и озабоченным. — Вы понимаете, что забрать из храма служительницу не так просто. Я бы сказал, невозможно.
— А если предложить денег? — мне не хотелось верить, что выхода не было. — Много денег.
— Нет, это оскорбление для храма, — покачал головой герцог. — Этого делать нельзя.
Значит, жутким образом наказывать своих послушниц — это нормально, а избавить их от этого — оскорбление храма…
— Я никогда не понимала, почему у такой доброй богини такие жестокие служители! — в отчаянии воскликнула я. — Это ведь абсурд!
— Каждая страна Синцерии сама выбирает, как поклонятся богам, — ответил Леон. — Традиции формировались столетиями, и вряд ли кто-то сможет сломать устои.
— Но я должна помочь Летиции! Они со Сторном нравятся друг другу! — в моей голове формировались идеи одна за другой. — А что если они поженятся и уедут к Сторну? Кто узнает, что Летиция служительница?
— Рано или поздно кто-то узнает ее и тогда разрушится все, ты это понимаешь? — Леон поднялся из кресла и подошел ко мне сзади. — Будет скандал. Пострадает не только Летиция, но и Сторн. Духовенство имеет власть, и государство не вмешивается в их дела. Все очень сложно, дорогая.
Он обнял меня за плечи и поцеловал в макушку.
— А когда-нибудь были случаи, чтобы девушку отпускали из храма? Хотя бы один? — я не теряла надежды. — Ты не слышал ничего подобного?
— Нет, но мы можем спросить у семьи. Возможно, кто-то что-нибудь да знает, — предложил Леон. — Сейчас я соберу всех в малом зале.
Удивлению родных не было предела. В замке гостило семейство маркиза, и теперь в комнате кроме нас с мужем находилось пятеро человек. Гортензия, Элла и Клари тоже присутствовали при разговоре. По мере того, как продолжался мой рассказ, Элла все больше бледнела. Ее движения стали нервными, а взгляд наполнился страхом.
— Летиция? — наконец, выдавила она из себя, а Клари опустил глаза. — Как она?
— Хорошо, — ответила я, надеясь, что это искреннее раскаяние, а не страх перед неизбежной встречей с так называемой «подругой». — С ней все в порядке.
— Бедное дитя… — прошептала Гортензия, и на ее лице появилось сожаление. — Но разве ей можно чем-нибудь помочь?
— Однажды я слышал историю, что служительница храма Эрины смогла уйти оттуда, — вдруг сказал Клари. — Оказалось, что продавшие ее в храм люди не были ее родителями. Девочку украли и чтобы заработать денег, отдали в служительницы. Жрицам пришлось отпустить ее, ведь настоящие родители не давали позволения на ее служение. Если хоть один человек из семьи против, девочку не брали.
