— Как ты узнал, что я связана с демоном? — спросила она. Понимая, что только сейчас об этом задумалась. Она не рассказывала об этом никому, кроме Захариила.
Он проигнорировал ее вопрос.
— Надеюсь ты понимаешь, что обычной поножовщиной тут не отделаться, женщина.
— Эй, никто не говорил о поножовщине! — возмутилась она нахмурившись. Но если рассматривать ситуацию с этого ракурса, то чтобы она сделала?
— Но ты готова пожертвовать собой ради Захариила?
— Конечно.
— Даже сражаясь с Непрощением?
— В этом случае особенно. А тебе это для чего?
Он снова проигнорировал ее вопрос.
— Даже, если Непрощение изрядно замучит тебя, прежде, чем убить?
— Да, но может я сумею победить его, понимаешь.
— Нет, ты не можешь
Она согнула руку, демонстрируя бицепс.
— Видел? Так что я могу.
— Для победы этого не достаточно. Нужно кое-что еще, чем я не уверен, что ты располагаешь. И так. Почему ты так настроена рискнуть собой? — Спросил он склоняя голову на бок. — Я не понимаю.
Легко.
— Я люблю Захариила и хочу защитить его от того, чтобы ему нанесли вред — ради этого, он готов даже пожертвовать собой. Я не знаю, рассказывал ли он тебе о своем брате...?
Колдо резко отрицательно мотнул головой.
— Не рассказывал, но мы все знаем о смерти Эдриниэла.
Кто-нибудь из них знает, как умер Эдриниэл? Она не собиралась стать той, кто поведает им об этом, да еще подобным образом.
— Утрата, чуть не уничтожила его. И он все еще испытывает чувство вины и раскаяния. Если он падет, то его армия — и ты в том числе — падет вместе с ним. И он этого просто не перенесет.
Он ответил ей хмурым решительным взглядом.
— Нет. Он бы нам сказал.
Ей нужно было это сказать, поскольку это был единственный способ заставить Колдо поверить ей.
— Ему дали вас в наказание, и его судьба зависит от вас, а ваши от него. Все ваши.
— Откуда ты это знаешь? — Гнев столь же острый как острие лезвия пульсировал в нем.
— Он сам сказал мне, а как тебе должно быть известно, он никогда не лжет.
Какое-то время он молчал. Потом кивнул, словно приняв решения.
— Ты очень храбрая, Аннабель. — Впервые кто-то из них произнес ее имя. И что в его тоне свозило столько уважения, чуть не опрокинуло ее. — Возможно ты и впрямь обладаешь этим нечто.
В углу комнаты она заметила какое-то движение и чуть не вскрикнула. Серп, метался в дальнем углу на потолке, наблюдая за ними.
Она приготовилась к прыжку — борьбе и победе над ним. Она стала в стойку и сжала в кулаки руки.
Но демон зашипев на нее, затем на Колдо быстро исчез.
— Жди здесь. Я скоро вернусь, и ты получишь, то, о чем просишь, — произнес Колдо и исчез.
Захариил был удивлен тем, как просто ему удалось добиться аудиенции у Божества, особенно учитывая тот переполох, что был устроен недавно на небесах. Обычно даже те ангелы, которых вызывают сюда, обязаны ждать.
День наказания таки настал.
Он понимал, что его недавние поступки привели к множеству проблем, но он не волновался по этому поводу. Чего бы он там не натворил, Аннабель стала самой важной частью его жизни, и он был готов понести ради нее самое суровое наказание.
Во всяком случае большая часть ущерба, нанесенного храму была уже устранена, трава и цветы аккуратно высажены, реки очищены. На стенах и ступенях не осталось и следа от кровавых пятен. Армия Лисандра расположилась по периметру, останавливая любого, кто пытался приблизится.
Всех, кроме него, опять же. Он прошел, кивнув в знак приветствия. До последней ступени он добрался безо всяких помех. К его удивлению, сам Лисандр встретил его у огромных створчатых дверей и вошел вместе с ним. У него были светлые волосы, темные глаза и крылья самого потрясающего золотого оттенка. Лисандр являлся примером, на который равнялись большинство ангелов. Красота исходила от когда— то столь же бесчувственной формы, которой сам когда— то был Захариил.
— Тебя уже заждались, — едко подметил его друг, и его голос эхом отразился от стен холла. Куполообразный потолок не был расписан под ночное небо, но фактически отражал его. Звезды мерцали в своей немыслимой бархатистой высоте, словно космическая пыль, сияющие в воздухе, точно бесчисленные алмазы.
Захариил постарался унять волнение, вызванное этим заявлением. Глядя на величественную колонну, состоящую из кристаллов, сияющих всеми цветами радуги он произнес:
— Я... сожалею, что оставил тебя одного защищать храм.
Лисандр хлопнул его по плечу и произнес:
— Когда в тебе нуждается твоя женщина, все остальное уже теряет всякий смысл. По себе знаю.
Ему оставалось только надеяться, что и Божество сумеет его понять. Они несколько раз повернули, и наконец добрались до следующих дверей. Просторный арочный вход охранялся, поскольку вел непосредственно в тронную комнату.
— Совет? — уточнил он.
— Ты отличный командир с хорошей интуицией, — ответил Лисандр. — Верь в себя, и все в конце концов будет хорошо.
Двое охранников ангелов более рослые и представительные распахнули двери и Захариил оставив своего друга вошел внутрь. Комната оказалось пустой, ни охраны, ни музыки, ни украшений, только золотой трон возвышался посреди зала.
На троне восседало Божество и его внешний облик, как всегда поразил Захариила. Он выглядел столь же хрупким и невинным, как и положено было быть человеку в возрасте. С глубокими морщинами на коже, седыми волосами и трясущимися руками.
Захариил преклонил голову и опустился на колени, прижав к бокам крылья. Из всех встреч, которые у него были, эта являлась наиболее важной, но он не знал с чего начать.
— Я удивлен, что ты явился без приглашения. — Тихий голос казался мягким и нежным.
"И все-таки вы почему-то поджидали меня".
— Мне нужна ваша помощь.
— И ты надеешься получить ее?
— Я знаю, в чем провинился, но мне не за что извиняться. — Он никогда впредь не будет извиняться для проформы. Как и Аннабель, он защищал то, во что верил и был не намерен отступать. — Я сделал то, что должен был сделать, чтобы защитить свою женщину, если придется поступлю так снова.
Цвет и без того темных глаз стал похожим на нефть, сверкающую на солнце.
— Я правильно тебя понял? Ты готов на что угодно, чтобы защитить человека?
Он кивнул.
— Моего человека.
Дрожащие пальцы уперлись в видавшие виды подбородок.
— Так ты говоришь теперь, но интересно... Ты полагал, что явишься сюда, изложишь свои доводы, попросишь, что тебе нужно, и все будет в порядке. Может быть когда-то давно я бы и поступил так. Но не теперь. Я не могу вечно потакать твоим детским капризам.
