её приспешниц за спинами, а затем так же тихо скрылась в лесу, никем не замеченная – шаги у кьярчи легче ветра.
Пока всё шло по плану, и только одно вызывало тревогу.
«А где тот белобрысый паренёк с сердитыми глазами? – подумал Алар. – Неужто в деревню вернулся? Непохоже… Только бы не испортил всё, уж больно сообразительным выглядит».
– Учи-и-итель, – окликнула его Рейна жалобным голосом. – Всё, верёвка закончилась.
– Ну и что? – тут же ответил он, мгновенно отбросив пустые тревоги. Спасти людей было сейчас важнее всего. – Верёвка закончилась, а морт-то нет. Представь, что верёвка удлиняется – на пол-ладони, на ладонь… Больше и больше тянется. А как представишь, так почувствуй – и передай своё чувство морт. Это и называется стремлением. Всё получится, Рейна. Ты ведь сейчас в той верёвке каждое волоконце знаешь, верно?
– Ага, – откликнулась она, как заколдованная. Глаза её были широко распахнуты, а взгляд устремлён в темноту раскола. – Ой, тянется! Только не верёвка, а морт!
– А какая разница? – усмехнулся Алар, мельком глянув и оценив, что действует Рейна правильно. – Ты наделила морт стремлением – она стала верёвкой. Тяни дальше, куда я указываю. Потихоньку, постепенно…
Вскоре девочка осмелела, и верёвка стала прирастать уже не на ладонь-другую, а сразу на локоть, быстрее и быстрее, пока не достигла наконец пещеры, где находились люди, погружённые в глубокое, сходное со смертью забытьё. Сердца у них бились редко-редко, однако пока не остановились; дыхание, хоть и поверхностное, едва-едва согревало стылый воздух подземелья. Первым Рейна подхватила щуплого мужчину, лежавшего ближе других к выходу: обвила его верёвкой из морт, плавно подняла в воздух и стала медленно притягивать к себе, на поверхность земли. Алар не помогал ей своей силой, но постоянно находился рядом, подсказывал, направлял. Когда спасённый торжественно и плавно выплыл на свет, Скерта от избытка чувств выругалась, хлопнув себя по бокам, а одна из молодых женщин протяжно всхлипнула, уткнувшись в плечо подружке: это оказался её брат.
«Может, и не тронут нас, когда всё закончится? – появилась несмелая надежда. – Посовестятся?»
– Одного достали, а другие где? Он чего, помер что ли? – грубо спросила Скерта, постукивая заскорузлыми пальцами по рукояти меча.
Звонко щёлкнул механизм; кто-то взвёл стреломёт.
«Ну, вряд ли – совестью тут и не пахнет».
– Он жив, – ответил Алар ровным голосом. – Его нужно отогреть. А как очнётся – напоить разведённым вином. В пустыне таких пострадавших вытаскивают на горячий песок, этого хватает, чтоб избавиться от ядовитой пыльцы. Как только дыхание станет глубже, попробуйте его разбудить. А теперь – цыц, хватит мне ученицу отвлекать. Рейна, поднимай следующего.
Пока девочка громко сопела, управляясь с верёвкой из морт, а женщины сооружали носилки из плаща и вырубленных в лесу жердей, Алар поколебался немного – и направил птицу-спутника глубже в расщелину, готовясь развернуться при малейших признаках слабости и дурноты.
«Я должен знать, откуда пошёл раскол, – стучало в висках. – Где всё началось…»
Постепенно расщелина становилась уже; она то надламывалась, резко ныряя вниз, то снова выпрямлялась, то пересекалась с огромными пустотами, похожими на тронный зал Великого Ишмы, то почти исчезала, превращаясь в тонкую щель, куда даже платок едва мог проскользнуть… И чем дальше, тем яснее становилось, что вела она на восток – туда, где владения наместника Мирры смыкались с землями его брата Кальва.
«Заглянуть дальше? – подумал Алар, подгоняемый азартом. – Надо бы убедиться… Но хватит ли сил?»
Он прислушался к себе – и с удивлением обнаружил, что ни капли не устал, хотя давно должен был покрыться испариной и ослабеть. Но его дыхание оставалось ровным, пальцы не ломило от напряжения, и даже привкус крови во рту не появился, как неизменно случалось, стоило только перетрудиться…
«Невозможно».
Все его знания, сама суть эстры отвергала это – нельзя пользоваться силой спутника, не расплачиваясь за неё. Рейна только-только подняла на поверхность второго пострадавшего, гордая собой, и ждала теперь похвалы, а Алар мог думать лишь о том, почему чувствует себя полным сил. Ведь он использовал морт, как и всегда, без малейших отклонений от обычного, кроме…
…кроме того, что он отделил спутника от себя и поместил его в предмет.
Эта мысль словно запустила цепочку реакций, вытаскивая одно воспоминание за другим. Просторный дом в ишмиратском стиле; двор, залитый солнцем; нежный перебор семиструнки, седые волосы и бесцветные глаза; тепло в груди, какое накатывает, если видишь старинного друга; несколько потрёпанных тетрадей с записями на мёртвом языке… и два слова.
Эхо Миштар.
Спутник, пребывающий невообразимо далеко, гневно откликнулся – и всё тело в одно мгновение прошило невообразимой болью, раздавило невыносимой тяжестью. Он услышал свой выдох, резкий и хриплый, словно со стороны, увидел испуганное лицо Рейны – и невероятным усилием воли взял себя в руки.
«Не время думать об этом».
– Продолжай, – то ли попросил, то ли приказал Алар, тяжело дыша, и махнул рукой. – Я в порядке, просто… просто наткнулся на кое-что. Неважно. Ты быстро учишься, Рейна, я… я горжусь тобой. Поднимай последнего.
Звезда спутника, умерив яростное сияние, снова висела над его плечом.
К тому времени, как девчонка вызволила из расщелины мастера и уложила на притоптанную траву, дурнота развеялась без следа. Алар покосился в сторону деревни: над ней висела густая дымовая завеса, а это значило, что Тайра выполнила свою часть плана.
«Пора и нам честь знать».
