и рассыпавшийся в пепел кусок плоти фонил могилой. Моя драконица окончательно затихла. Если мы с ней и тешили себя иллюзиями, что Анвар сможет жить не как дракон, а хотя бы как вей, то напрасно. Если Анвар и будет жить, то как растение. Как долбанный кабачок на грядке.
Взглянула на лекаря, и тот отвел взгляд.
— Мне очень жаль, вейра Фалаш. Нам всем… очень жаль.
Две горничные в углу, уже не стесняясь ревели, давя всхлипы. Лекарь осторожно держал герцога за запястье, как отец держит умирающего сына. Он, должно быть, знал еще отца Анвара, а, может, и деда. И Анвар был ему скорее сыном, чем безликим владетелем Сопределья.
— Отпусти его, — тихо сказал за спиной знакомый голос.
Обернувшись, увидела Кастора. Ядовитая злоба поднялась в груди.
— Конечно. Как удобно. Анвар умрет, а ты женишься на мне и станешь новым герцогом.
— Думай, что говоришь, Ан… вейра Фалаш.
Он окинул меня холодным взглядом и отошел прочь. Кажется, я обидела его.
— Вейр Шиин прав, — подтвердил лекарь. — Мы лишь затягиваем его мучения.
Он по-отечески отер Анвару лоб, покрытый бисером ледяного пота — прямо так, рукой, без платка.
Около Кастора остановились еще несколько дракониров, которых я даже не сразу заметила, так по-военному тихо они таились в полутьме спальни. Смотрели на меня выжидающе, но с тем же отчаянием. Они понимали необходимость радикального решения.
Печать Сопределья, активирующая всеобщий военный созыв, была автоматически настроена на владетеля. А владетель вот он. Опустошен магически и наполовину мертв.
Поэтому он должен либо добровольно передать печать новому владетелю, либо… умереть, чтобы печать перешла следующему герцогу. Герцогине. Теперь-то я понимала, зачем Анвар заставил меня соблюсти все традиции и подписать гору документов. Он легализовал и узаконил мое право на герцогство собственной волей. Буквально заставил свой народ принять меня и подчиниться мне.
Снова повернулась к Анвару и едва не вскрикнула. В бедро впился острый уголок какой-то вещицы, и я словно проснулась. В груди отчаянно, яростно заколотилось сердце, как батарейка, в которую вновь закачали электричество. На мне же свадебное платье, а в кармане так и лежит забытый дар Милене!
Как во сне, трясущимися руками вывернула маленький поясной карман, в котором лежала забытая бусина и флакон с золотой жидкостью. Бусину запихнула в медальон, подаренный Анваром вместо ладанки, а флакон протянула лекарю. В груди просыпалась надежда. Я попросила в дар чудо, и богиня мне его дала.
Лекарь несколько секунд смотрел мне в глаза, а после безмолвно приоткрыл Анвару рот, позволяя мне влить лекарство.
Нас обступили плотной стеной. Даже горничные перестали плакать. Весь мир сузился до золотого флакона в моих руках. И магия — такая же золотая и огромная, как дар божественного благословения — полыхнула огнем, заполняя пустые жилы.
Анвар закашлялся. Потом выгнулся в струну, распахивая глаза в пустоту. Шепнул:
— Аль.
Я даже не успела его обнять, когда Анвара вывернула черной кровью. Потом выгнуло еще раз.
— Это был яд? — дрогнув, спросил Кастор.
Горе в его глазах было таким очевидным и ярким, что несколько секунд я, словно смотрелась в собственное отражение.
— Подарок богини, — ответила глухо.
На что я надеялась? На чудо?
Идиотка, воспитанная на сказках.
К ночи в спальне остался только старик лекарь и я. Анвар вернулся в знакомое бессознательное состояние, перемежаемое судорогами. Лекарь уговаривал меня поспать, но я не смогла бы закрыть глаза, даже если бы ослепла. Я должна была остаться до конца.
К рассвету Анвар умер.
Жизнь поделилась на короткий трехчасовой сон, позволяющий вновь встретить живого и полного сил Анвара, и обморочный день, когда я разрывалась между военной операцией в Сопределье, просителями, бесконечными переговорами по зеркалу со столицей.
Артефакт, разбитый Лале, действительно открыл портал. Ифритам.
Я впервые увидела их. Черноглазых, черноволосых, смуглых, полных ликующей жизненной силы, чарующей красоты и… огня.
Сопределье горело. За последний месяц ифриты выжгли половину населения, и мы с запозданием организовали по старинке замковую оборону. Выжившие стекались в центральные замки Сопределья, чтобы их лорды дали им кров и защиту, и это работало. Пока работало.
Вот только лордов становилось все меньше. Сначала погиб Диан, потом Ворош. Жив остался только Кастор, взявший на себя командование военными силами драконов, и я каждый день боялась, что он не вернется.
— Последние сводки, вейра Фалаш, — Лиссе положила под руку стекло, набирая на нем последние данные.
Взяла в руки, как ядовитую змею, мертвым взглядом отмечая потери. Городок Тиллисс заражен перевертышами, сеть южных рудниковых поселений выжжена дотла, область Ледяных гор в полночь перестала выходить на связь.
Беда была не столько в ифритах, сколько в перевертышах, которых те гнали на столицу через Сопределье. Герцогство стояло на границе с ифритами и испокон веков специализировалась на битвах с ними, но темных источников в Сопределье не было. Никогда. Думаю, в этом сыграл свою роль один из даров богини Смеха.
Но теперь, этих даров не было.
Темные источники возникали по всей Вальтарте, заражая людей, животных, растения и даже вещи, превращая тех либо в зомби, либо в непредсказуемые, чудовищной силы артефакты. Но основной очаг перевертышей был буквально на противоположной стороне Вальтарты, и Сопределье давно забыло, что сражение с перевертышами отличается от войн с живыми противниками. У нас не хватало артефактов, нацеленных на поиск и нейтрализацию темных источников, атакующих камней и кристаллов, даже военным приходилось переучиваться в ходе реальной битвы.
Мы расплачивались за свое легкомыслие.
— Насколько плохо, сестрица? — в зеркале связи отразилось серое от недосыпа лицо Тео.
Вообще-то императора Теофаса, но еще месяц назад, когда мы связались впервые, он потребовал выкинуть этикет в форточку. Ну я и выкинула. Мне было все равно. Внутри простиралась вечная мерзлота, которую не топили ни обаяние императора, ни успешные огневые атаки драконов.
— Мы заблокированы ифритами, а торговый путь в столицу парализован, — отчиталась коротко. — Большинство перевертышей движутся на Лаш, мы не успеваем уничтожить всех.
— Принято, — он невесело и как-то холодно рассмеялся. — Сокровищницу смотрела?
А то. Распотрошила ее после первой же крупной битвы.
— Раздала все артефакты по кланам, иначе им не выстоять, а я… ты знаешь.
Некоторые вещи опасно говорить вслух, поэтому мы ни разу не говорили с ним про смерть Анвара и ранение Истинной императора Эльене. Ходили слухи, что ее ранила темным источником доверенная служанка, и Теофрас
