— Ты не возьмешь трубку? — спросил Джим с другого конца кухни. Ангел тихо курил в своем кресле, в которое сел несколько гребаных дней назад.
Окей, прошли не дни. Эта протяженность из «Ничего-не-происходит» длилась десятилетия.
Когда снова раздался сигнал, Век взглянул на телефон. Он бросил его на кухонный стол, с включенной вибрацией, поэтому сейчас мобильный дюйм за дюймом, с каждым дзинь-дзинь становился все ближе и ближе к краю.
Он был вполне склонен позволить штуковине пуститься в свободный полет. Но потом он увидел экран, на котором высвечивалось всего одно слово: Рэйли.
Век буквально бросился через стол.
— Алло! Алло? Алло?
Он понятия не имел, зачем она звонила, но это было не важно. Ошиблась номером, или может, ей нужен телефон доставки пиццы. Или, черт, даже если она хотела обругать его, он только за…
— Звучишь так сдержанно, ДелВеччио.
Он нахмурился, услышав мужской голос.
— Бэйлс.
— Я упоминал, как мне нравится твое имя? ДелВеччио… — парень выдохнул его фамилию. — Ммм, кончаю от одного звука.
— Ты что, черт возьми, несешь?
— ДееелллВечччччио.
Внезапно Век почувствовал, как слепая ярость пронзила его сердце.
— Почему у тебя телефон Рэйли?
Хотя он и так догадывался. Господи, вот оно, снова, подумал Век. Очередное предательство от того, кому, он думал, может доверять… только в этот раз он страшился последствий.
Он перевел взгляд на Херона, который затушил сигарету в пепельнице и поднялся на ноги… будто ждал именно этого момента.
— Почему, Бэйлс?
Послышался хрип и шаркающий звук… такой, будто ноги тащили по земле.
— Прости, передвигал тело.
Век сжал телефон так сильно, что одна из кнопок заскрипела.
— Я убью тебя. Если ты причинишь ей вред…
Послышался шлепок. Потом стон.
— Просыпайся, сука. Я хочу, чтобы ты поговорила с ним.
— Рэйли. — Боже помоги им обоим, Век оторвет Бэйлсу голову и сыграет ею в боулинг. Потом выпотрошит его жалкое тело и отрежет руки с ногами.
Но сначала он кастрирует мудака.
— Рэйли..
— Мне так… жаль… — послышался слабый голос.
Век закрыл глаза. — Рэйли, я вытащу тебя…
— Я не… поверила тебе… мне так жаль…
Слова были нечеткими, будто у нее опухли губы или — Боже упаси! — было выбито несколько зубов.
— Я приду и спасу тебя. Не волнуйся… Я…
— Я знаю… — оборвала его она, — ты не… делал этого… Бэйлс… солгал…
Ее крик был столь громким, что Веку пришлось убрать телефон от уха.
— Рэйли! — крикнул он, его голос пронесся по кухне. — Рэйли…
— Прости, — встрял Бэйлс. — Нужно было представить ее моей подружке. Они немного повеселятся… по крайней мере, пока ты не присоединишься к нам.
— Скажи, где она, ублюдок.
— О, я скажу, но сперва кое-кто хочет сказать «привет». Но не тебе. Она говорит, чтобы сейчас ты передал телефон Херону.
— К черту…
Послышался шорох, а потом из мобильного донесся женский голос:
— Привет, малыш Томми.
О, дерьмо, этот голос был… совсем неправильным. Будто кто-то наложил фильтры искажения на телефон. Но это не единственная проблема.
Отец называл его так в детстве.
— А сейчас послушай, Томми, я хочу, чтобы ты дал телефон тому огромному, красивому мужчине, что стоит сейчас в противоположном конце твоей кухни. Потом я хочу, чтобы ты схватил свою куртку, основательно вооружился… я имею в виду твои пистолеты, ножи и так далее. К тому времени, как ты вернешься туда, где выписывал круги последние несколько часов, Херон сообщит, куда ехать.
— Кто ты такая? — проскрежетал он.
— Ты точно знаешь, кто я. — Последовавший смех был бритвенно-острым. — К слову… о тех полотенцах, что ты развешиваешь. Тряпки могут помешать тебе видеть меня, но в обратную сторону они не работают. Я всегда следила за тобой.
Век переместил взгляд на Джима. Ангел медленно качал головой, будто знал наверняка, о чем шла речь, хотя телефон словно приклеился к уху Века.
— Прежде чем ты бросишь телефон Джиму, — сказала женщина или кем она там была, — тебе следует знать, что если кто-то придет вместе с тобой, я убью ее. Я сразу же возьму нож и начну с ее лица. Знаешь, как долго человек может прожить без рта? Очень долго. Ушей? Зубов? Фактически она может дышать. Но будет молить о смерти, если ты понимаешь, о чем я. И я не остановлюсь на этом… перейду к ее пальцам. До первых костяшек. Я мастер ходьбы на грани, если захочу, жертва останется жива… а кто, по твоему мнению, научил твоего отца всем его трюкам?
— Если ты прикоснешься к ней…
— Кто сказал, что я уже этого не сделала? А сейчас будь хорошим мальчиком и передай трубку.
— Лови, — рявкнул он, швырнув телефон.
Он не остался посмотреть, удачно ли приземлился аппарат. Бросившись вверх по лестнице, он преодолевал по три ступеньки за раз, подошвы его ботинок скрипели, особенно когда он резко вписался в поворот на втором этаже.
Шкаф в его спальне был набит оружием. Пистолеты, патроны, ножи… он не хотел думать, как эта сука прознала…
— Мать твою! — выкрикнул он, открыв дверцы.
Полки были пусты.
Ну разумеется. Полиция забрала в качестве улик все, что у него было.
— Это — не то, что тебе понадобится.
Он резко развернулся… и отшатнулся. Стоя в дверном проеме его комнаты, напарник Херона, Эдриан, выглядел вполне как «горячий» парень: его футболка была прожжена в нескольких местах… и, Боже, этот запах.
Плевать, парень был жив-здоров, и с учетом того, как развиваются события, только это имело значение.
— Пушки не помогут, — сказал Эдриан.
— Черта с два.
Выбежав из комнаты, Век протолкнулся мимо мужчины, глаза увлажнились от едкой вони. Внизу он проверил два других очевидных места, где хранил пистолеты: на кухне под раковиной и за диваном.
Исчезли.
Осталась лишь одна заначка.
Когда из кухни донесся злой голос Джима Херона, Век влетел в подсобку, которая соединяла гараж с домом. Стиральная машина и сушка стояли за парой жалюзийных дверей, и он распахнул их прежде, чем рухнуть на колени. Мойку уронили во время его последнего переезда, нижняя панель расшаталась так, что зная, куда приложить давление, она…
Выскакивала.
И вот где они были. Два девятимиллиметровых с полными обоймами, упакованные в полиэтиленовые мешочки, чтобы оградить их от пыли.
— Спасибо, Господи.
— Они — не то, что тебе нужно.
Век поднял взгляд. Джим стоял прямо над ним, с телефоном в руке. Ангел был так взбешен, что покраснение, поднявшись по горлу, охватило его лицо, но это — не единственное сияние на нем: его тело излучало яркий свет, будто он был включенной лавовой лампой[133].
