себе. И от свадьбы в храме мы тоже отказались: служитель, схир Итор, которому Тарден безоговорочно верит, проведет обряд под ветвями драконова дерева.
Рина выскальзывает из парадного входа чуть раньше и присоединяется к Харрису и Лире, которые успели обвенчаться за пару месяцев до нас с Тарденом. А Ксаррен, взяв под руку, выводит меня на крыльцо.
Встречаюсь глазами с Эндором, который тоже вышел сюда, когда, видимо, оторвался от своих бумаг. Потом отыскиваю взглядом Чеса с его подружкой и их выводком. Жаль, что ни один из детишек не обрел способность разговаривать с людьми. Но мне кажется, у них еще все впереди.
Среди гостей, которых я приглашала, я ожидаемо не нахожу двоих: сестру и Эльтерию. Они прислали письма с отказом, и я не могу сказать, что не понимаю их.
Эренция после ареста Августы оказалась выброшенной на берег рыбиной. Ничего нет, да и цели на будущее тоже. Я не смогла просто закрыть на это глаза и злорадно наслаждаться тем, как она задыхается.
Я выкупила долги трактира и помогла найти грамотного управляющего. Эренцию в итоге все же взял в жены престарелый барон, но она сидит дома затворницей и почти нигде не бывает.
А Эльтерия… Алброу бросил ее в подвал в поместье. К счастью, ее успели спасти люди Тардена, но она очень долго не покидала больницы. Она рассказала, что Алброу заставлял ее соблазнять Ариона, потому что нужно было следить за ним. А когда Эльтерия поняла весь ужас замысла своего брата, попыталась рассказать мне, то за это и поплатилась.
Сейчас она живет в отдаленной обители при одном из Храмов. Она прислала мне письмо с очень теплыми словами и пожеланиями, когда я пригласила ее.
Ксаррен тихо хмыкает, возвращая меня из мыслей в реальность. В мою реальность, где под запорошенными снегом зелеными ветвями драконова дерева меня ждет Тарден. Ранна одобрительно урчит как большой, очень большой котенок.
Когда наши с Тарденом взгляды пересекаются, все внутри переворачивается. Я снова словно впервые тону в черноте его глаз, снова сердце начинает бешено стучать, и снова во взгляде Тардена я вижу обожание и искреннюю любовь.
Он следит за каждым моим шагом, любуется каждым движением, замечает то, что я выбрала для свадьбы бирюзовое платье с его родовым узором, которое длинным шлейфом скользит за мной. Единственное, поверх него мне пришлось надеть коротенькую шубку, чтобы не продрогнуть на улице.
Ксаррен доводит меня до Тардена, перекладывая мою руку в его, а потом отходит к другим гостям. Дерево словно вздрагивает и осыпает нас пушистым белым снегом.
Горячие, чуть шершавые пальцы Ариона сжимают мою ладонь, возможно, немного сильнее, чем следовало, но, кажется, только это и выдает волнение моего истинного.
Схир Итор проводит ритуал, говорит какие-то слова, а я словно и не слышу его. Кажется, Тарден тоже. Наше внимание сосредоточено только в том месте, где соприкасаются наши руки, словно в нем заключена вся сила, вся наша связь.
Но когда схир Итор захлопывает свой фолиант, происходит самое удивительное: Ранна и Ринг словно вырываются из наших тел светящимися драконами, золотым и обсидиановым. Они закручиваются невероятно прекрасным вихрем, а потом, разлетевшись снопом искр, возвращаются к нам.
— Это… невероятно, — звучит голос священнослужителя.
— Кажется, вы должны были сказать другую фразу, — поправляет его Тарден.
— А… Да. Благословленные Праматерью, отныне вы — единство душ в двух телах, единое целое в потоке времени.
Тарден наконец-то выдыхает, притягивает к себе и сладко, с упоением целует. Так, будто он не целовал меня долгие годы.
За нашими спинами слышатся звуки салютов и аплодисменты, а когда Арион все же выпускает меня из своих объятий, драконово дерево преподносит нам еще один сюрприз: одномоментно расцветает сотней светящихся цветов необычайной красоты.
— Это… волшебно, — шепчу я так, что слышит только Тарден. — Но у меня есть для тебя еще одна совершенно чудесная новость.
Он, выгнув бровь, смотрит на меня, ожидая продолжения:
— Ты расскажешь сейчас или хочешь, чтобы я изнывал от любопытства и нашел способ… выпытать из тебя эту новость?
— Расскажу. Кто-то очень скоро станет папой.
В темных как ночь глазах вспыхивает ярчайшее пламя. Даже я слышу отголоски ликования Ринга и чувствую довольство Ранны от того, что она смогла удивить своего дракона и сохранить секрет, сделав новость еще слаще.
Тарден подхватывает меня на руки и кружит, а я смеюсь и безумно хочу поделиться своим искрящимся солнечным счастьем со всеми.
Не знаю, кого благодарить за второй шанс, который мне подарили, но сейчас я могу точно сказать, что смогла использовать его. Я обрела здесь место под солнцем, верных друзей, любовь и семью. И не это ли счастье?
— Аурелия, ты убралась в своей комнате? — я прохожу по коридору особняка к детской старшей дочери. — Ты же помнишь, что сегодня приезжают гости?
Слышу топот маленьких ножек и понимаю, что убранной комнаты мне точно не видать. Я до сих пор не научилась доверять посторонним, потому у меня из нанятых людей только и есть, что Лидия и Эндор, на плечи которых ложатся основные заботы о подсолнечном бизнесе.
Сестры Лидии приходят убираться всего два раза в неделю, а в основном я стараюсь приучить детей содержать свои комнаты в чистоте. Но этим драконятам все нипочём!
Арион выстроил почти непробиваемую магическую стену вокруг острова, использовал не только драконью, но и человеческую магию. И только после этого согласился на то, чтобы мы остались жить на острове. В его замок в Сиртании мы летаем на несколько недель в году, когда там наиболее живописно.
А в основном — я осталась верна своему поместью “Солнечный цветок”, да и ему это место очень нравилось. Драконово дерево за прошедшие шесть лет стало еще больше, и теперь оно оплетает своими ветвями почти весь особняк, и это выглядит так завораживающе!
За эти годы я научилась рационально использовать землю, запустила простейший севооборот и достаточно крупный маслобойный завод рядом с деревенькой, которая теперь разрослась и стала считаться зажиточной.
Но я и не думаю на этом останавливаться — у меня есть планы по развитию, так что все еще впереди.
— Рид, можешь не прятаться за гобеленом, у тебя ноги торчат. Ты еще не позавтракал, ну-ка бегом за стол!
— Но там опять каша, — ноет сын, но сдается под моим настойчивым взглядом.
Я дохожу до детской Ирлы, младшей дочери, которая, к счастью, пока не наводит беспорядок,
