1.
У нее карие глаза. Большие, с немного приподнятыми вверх внешними уголками. Кажутся еще больше из-за длинных ресниц.
Форма лица – сердцевидная. Острый подбородок, высокие скулы. Пухлые влажные губы. Нижняя губа чуть полнее верхней, она ее прикусывает, когда волнуется.
Зубы ровные, белые. Когда улыбается, на щеках появляются ямочки.
Темные брови естественной формы. Длинные кудрявые волосы.
Невысокая, примерно метр шестьдесят – шестьдесят два. Худощавого телосложения, с бледной, кажущейся прозрачной, кожей. Тонкая талия и грудь примерно второго размера. Навскидку. Длинные для такого роста ноги. Хорошей формы ягодицы. Скорее всего, опыт в секции танцев… Походка тоже об этом свидетельствует.
Голос… Голос-голос-голос…
– Решетов, ты уснул? Я сколько ждать буду? – высокий, похожий на бабий, визг прерывает мысленное выстраивание фоторобота темноволосой клубнички, которая никак не желает покидать голову Зубова уже пару дней точно.
Он разворачивается и невозмутимо смотрит сверху вниз на красного от перенапряга Виктора Семеновича Красникова, своего непосредственного начальника. В который раз отмечая, что рожа у начальника все больше напоминает свинячье рыло, и визжит он тоже как свинья. Недорезанная.
Зубов родился в деревне и видел, как режут свинью. Так что сравнивает с полным пониманием портретного и звукового сходства.
На лице его, естественно, ничего не отражается. Как стоял каменным истуканом, так и стоит. Смотрит.
Красников от этой невозмутимости заводится еще сильнее, надувается и визжит уже чуть ли не на ультразвуке.
Зубов лениво размышляет, что будет, если этого козла, наконец-то, хватит удар, и приходит в однозначному выводу, что в этом случае спасать точно не будет. Хотя основы первой медпомощи изучены давно и уже неоднократно применялись на практике. Например, если Красников все-таки словит сердечный приступ, то его можно вывести из этого состояния, окунув с головой в ледяную воду. И держа там чуть ли не до утопления. Зубов не помнит причины, по которым это помогает, но то, что помогает – однозначно. Он так уже делал как-то. Работа такая, ничего не попишешь…
– Так что сегодня вечером ты выходишь на смену, понял? – завершает очередной визгливый матерный пируэт Красников, и Зубов машинально кивает. Смена так смена… Тоже мне, удивил.
Конечно, не особенно правильно объект практически на сутки оставлять без присмотра, но может, это и к лучшему. За последние полгода придурастая девка стала утомлять даже его.
А это, по идее, вообще нереально.
Он так думал. Генерал Савин, его РЕАЛЬНОЕ непосредственное начальство, так думал. И все, кто вообще в этой теме был замешан, тоже считали Зубова каменным истуканом. Неспособным на эмоции.
И надо же, ошибались.
Дурная девка эмоции и из камня вышибет. Искры, мать ее. От которых потом пожар случается. Потому две смены подряд – это благо. А то как-нибудь не выдержит и прибьет ее, идиотку белобрысую.
Красников, решив, что месть свершилась, торжественно сваливает в закат, виляя жопой похлеще, чем подопечная Зубова.
А она ведь только притворяется мужиком.
Зубов опять отворачивается к окну, поправляет форменную куртку с торжественной надписью «Секьюрити», причем, именно так, на русском, а не на английском, и возвращается к мысленному составлению фоторобота одной клубничной заразы, которая не дает покоя в последние пару дней.
Он делает это уже в двадцатый раз на протяжении всей долгой смены, и каждый раз с неудовольствием ощущает, как член начинает активно помогать в составлении портрета. Например, подкидывает несущественные, но дико приятные факты о том, что грудь у нее как раз самого крутого размера, не большая и не маленькая. И стоячая. По-девчоночьи. Конечно, по-девчоночьи, она ведь и есть девчонка. Молодая, примерно девятнадцати лет. Носит короткие юбки, которые так легко задираются грубыми лапами, и тонкие майки. Без лифчика. И соски нежной стоячей груди буквально продирают шелковую ткань… Наверняка, если их потрогать, они станут еще острее. Это уже член, зараза такая, добавляет свое ценное мнение.
Зубов ругается про себя, выдыхает. Краем глаза оценивает обстановку в ресторане, где работает этим самым «секьюрити» в смену сутки через двое. Или сутки через сутки. Или полсуток через полсуток. Короче говоря, по-разному работает, изо всех сил изображая тупого дуболома, неспособного сложить два и два. Конечно, никому в голову не придет, что мрачный шкаф Решетов, с постоянно невозмутимо-дебильным выражением на морде, на самом деле капитан СБ МВД Антон Зубов, уже скоро второй год находящийся под глубоким прикрытием. И работает он в первую очередь охранником, а в реальности – нянькой и надсмотрщиком для одной, на редкость нервной и тупой девки, не умеющей держать язык за зубами, а гонором превосходящей суперзвезд российской эстрады с их двадцатистраничными райдерами. Прекрасным дополнением к потрясающе мерзкому характеру его объекта является ее титул вице-чемпиона по карате среди девушек. И умение больно и неожиданно бить ногами.
Сучка.
Зубов в который раз за все время сосуществования рядом с нервной козой, испытывает жгучую злость на генерала Савина, навязавшего ему этот белобрысый геморрой.
Нет, ну почему бы не отправить его в какую-нибудь далекую от нормальной цивилизации южную республику? Под прикрытие? Выяснять, сколько золотых унитазов есть у местных полковников? Искать доказательства криминальной составляющей? Рисковать привычно жизнью, имея дело с вполне вменяемыми взяточниками, казнокрадами и прочими простыми и логичными людьми?
Нет же, его посадили нянькой к этой… Этой…
Естественно, что за столько времени нервы слегка расшатались. Эта дура и мертвого расшатает. И вообще неудивительно, что на нее охотятся. Зубов не знает всех деталей дела охраняемого объекта, да ему и не положено. Но в одном уверен на все сто: эта коза сама вперлась. Только так. И вперла еще кого-то. Теперь она в бегах, а Зубов с нею на пару.
Вынужден терпеть всяких уродов, вроде мнящего себя великим руководителем, начальника охраны Красникова.
Нервы точно расшатались.
И один из признаков – это его маниакальное желание составлять фоторобот одной клубничной заразы по сто раз на дню. А ночью… Ночью тоже. Но в более свободной форме и прислушиваясь к мнению члена.
От нее пахнет клубникой. Шампунь? Духи?
Запах не химический, а очень даже натуральный. Такой, что слюни собираются во рту.
Зубов сначала даже не понял, что это такое, откуда пахнет так сладко.
Просто два дня назад его гребанный объект, воспользовавшись тем, что Зубов отвлекся на естественные потребности организма, то есть на быстрый секс с одной рыжеволосой бабенкой из спортзала, свалила из дома среди ночи и поехала в студенческое общежитие.
За каким хером – вообще непонятно.
Хотя еще более непонятно, за каким хером она вообще поперлась учиться. Сидела бы дома, не чирикала. Не заставляла нервничать лишний раз.
Но, конечно! Где эта коза и где спокойная жизнь?
Вытребовала разрешение учиться у генерала, мотивируя это дело тем, что лезет на стену от скуки и точно кого-нибудь убьет, если не разрешат хоть чем-то полезным заниматься. Разговаривала она в присутствии Зубова, когда говорила про
