— Коронеру? — воскликнула миссис Бэкхаус. — Будет дознание? Зачем? Я читала, что дома происходит девяносто процентов всех несчастных случаев.
— Так оно и есть.
Она снова села.
— Я была наверху. Я тут ни при чем. — Прентис молчал. — Можно мне чаю?
По окончании выступления были даже робкие аплодисменты, и сам Баллантайн хлопнул несколько раз в ладоши.
— Очень хорошо, Прентис, а вы, миссис Доналдсон, нас просто заинтриговали. Может, мы и немного узнали о том, как сообщать печальные новости, а о том, как утешать скорбящих, и того меньше, но хотя бы вспомнили, что смерть — это не всегда горе, утешение предлагать следует, но оно не всегда приветствуется. Понесший утрату знает умершего, а врач нет, а раз не знает, то как выразить соболезнования? Да, конечно, это просто формула вежливости, но скорбящий может полагать, что вежливости здесь не место, и все, кроме искреннего горя, — лицемерие. Люди — существа непредсказуемые. И я думаю, — он взглянул на часы, — именно этому мы можем научиться.
Студенты расходятся, некоторые на прощанье улыбаются миссис Доналдсон.
— Вы ребятам нравитесь, — сказал Баллантайн. — Они считают, вы классная.
«И я тоже», — хотел добавить он, но смолчал.
— Вы так часто делаете неожиданные ходы, что все уже почти привыкли ждать их от вас. Я вот пытаюсь научить их изображать сострадание, а вы их учите чему-то другому.
— Чему?
— Честности — звучит слишком пафосно. Наверное, быть чистосердечными. А не просто внимательными.
И он ушел, печально качая головой.
На самом деле миссис Доналдсон мало думала о сценке, которую они разыгрывали. Она была не в настроении изображать убитую горем вдову или хоть как-то опираться на свой опыт. Ее дочь оплакивала отца слишком бурно, а сама она делала это по обязанности и довольно формально, так что в некотором смысле бесчувственность миссис Бэкхаус была ею прочувствована. Но она никогда не питала ненависти к мужу, он просто ей наскучил; бутылка на верхней полке, возможно, прибавила бы живости их отношениям.
К тому же Делия отметила, что миссис Доналдсон выглядит усталой — что, ввиду ее еженощных бдений у стены спальни, было неудивительно. Так что она решила позабавиться над Прентисом и его жалкими попытками проявить заботу, чтобы показать Делии, что та ошибается. Поворот сюжета был неожиданный, и она решила, что студенты смеялись именно поэтому. Саму ее удивило, что Баллантайн сумел извлечь мораль из того, что с ее стороны было просто дурачеством, и она опять убедилась, что Баллантайн может быть хорошим учителем, но этого она ему не сказала — опасаясь осложнений («Может, пообедаем вместе?»), которые неизбежно последовали бы.
Пришел день платы за комнату, и Энди рассчитался с ней так поспешно, будто хотел исключить даже намек на возможное повторение. Миссис Доналдсон хоть и расстроилась, но деньги пришлись кстати, к тому же она надеялась, что определенность ее успокоит. Да, она по-прежнему занимала вечерами свой пост, но понимала — все, что происходит за стеной, происходит без ее участия.
На следующей неделе у Энди начинались экзамены, и в тот вечер он сидел внизу и копался в своих записях, а Лора гладила. Миссис Доналдсон, воспользовавшись тем, что они заняты столь невинными делами, читала задание на завтра — ведь как только они пойдут наверх, ей надо будет заступать на вахту. Да, она была разочарована сложившимися обстоятельствами, но утешалась тем, что имелось.
Проснулась она, оттого что сползла со стула. Было далеко за полночь, она замерзла. И только забравшись в кровать, она поняла, что разбудил ее шум. С лестницы доносились крики, вдруг дверь распахнулась, в спальню влетела девушка и тут же стала запирать дверь. Но услышав, как топочет по лестнице юноша, она кинулась к миссис Доналдсон. Девушка, кутавшаяся в одну из его рубашек, присела на корточки — словно хотела спрятаться.
Миссис Доналдсон была потрясена.
— Не беспокойтесь! — Миссис Доналдсон встала помочь Лоре. — Что вы такого натворили?
— Ничего, — всхлипнула девушка. — Надела его рубашку.
Тут в спальню ворвался Энди в одних джинсах.
— А ну, вылезай, тупая корова!
— Это моя комната, — подала голос миссис Доналдсон. — Не можем мы просто поговорить?
— Нет, бля, не можем. Вы оставайтесь на месте. Я хочу, чтобы вы это видели. А ты сюда — давай!
Он залез на кровать, стукнув миссис Доналдсон по больному колену, девушка, всхлипывая, тоже заползла на кровать.
— В этом нет необходимости, — сказала миссис Доналдсон.
— Есть, бля, и еще какая, — сказал Энди и со всей силы шлепнул Лору по заднице. Та громко вскрикнула.
— А ну, кончай орать!
Девушка вскрикнула еще громче, и он зажал ей рот рукой.
Миссис Доналдсон очень хотела помочь, и первым ее поползновением было побежать на улицу, позвать соседей или позвонить в полицию. Найти хоть кого-нибудь, сказать: «Скорее сюда, тут девушку насилуют».
Она двинулась к двери.
— Это вы куда? Смотрите!
Девушка завыла, а миссис Доналдсон закрыла лицо руками, а когда осмелилась посмотреть, юноша уже насиловал Лору прямо на ее кровати. В самый разгар событий зазвонил телефон, и миссис Доналдсон решила, что вот оно, спасение, однако Энди, не прервавшись, протянул руку и вырвал телефонный провод из розетки, отчего Лора завопила в два раза громче, а миссис Доналдсон подумала, что это, возможно, только начало.
К счастью, все длилось недолго, и в конце он кричал, а она громко стонала от боли.
Он улегся на спину, а девушка лежала рядом и тихонько подвывала.
Миссис Доналдсон, так и не решив, что сказать после такого, молчала. Ее била дрожь.
— Что ж, — сказал Энди и закинул руки за голову, — полагаю, мы и аванс внесли.
— Ты сделал мне больно, — сказала Лора.
— Это ты сделала мне больно. Это была моя любимая рубашка. Я вас случайно не задел ногой?
— Нет, — солгала миссис Доналдсон, которая мечтала о чашке чаю и готова была предложить его и присутствующим, но боялась, что, пока она будет внизу, они помирятся и начнут все заново, как в прошлый раз.
— Вы могли бы меня и предупредить, — сказала миссис Доналдсон.
— О чем?
— Что вы притворяетесь.
— Я не притворялся, — сказал Энди. — А ты?
— Нет, — ответила Лора. — Я испугалась. Ты сделал мне больно.
— Я, конечно, выпил, но совсем чуть-чуть. Она это заслужила. Испоганила мою лучшую рубашку.
— Я могу ее постирать, — предложила миссис Доналдсон.
— Как мило с вашей стороны, — сказал Энди. — Правда, мило? — Он обнял Лору, уткнулся носом ей в шею.
