Миссис Доналдсон замерла на месте.
На следующий день соседка сказала, что ночью они слышали крики, и спросила, все ли в порядке.
— Мы чуть было не пошли к вам, но был час ночи.
— Это все мои студенты, — сказала миссис Доналдсон. — Ничего особенного. Но хотя бы они музыку громко не заводят. У них теперь эти штучки в ушах.
— А вы-то как?
— Все хорошо.
— Вам, наверное, очень не хватает мистера Доналдсона.
Миссис Доналдсон только грустно улыбнулась.
До Гвен тоже дошли слухи — она встретила соседку (уже другую) в «Уайтроуз», и миссис Доналдсон испугалась, что они перебудили всю улицу.
— Миссис Трумэн сказала, что она звонила, но трубку никто не взял.
— Телефон не работал.
— Что они такое устроили посреди ночи?
— Что люди устраивают посреди ночи?
— Сексом занимались?
— Полагаю, этим все и закончилось. Я постучала им в дверь, и они тут же угомонились. Они же молодые.
— Ты всегда так говоришь. А этот юноша, у него нет садистских наклонностей?
— Не говори глупостей. И вообще, они скоро съезжают, — закрыла тему миссис Доналдсон.
Что было правдой. Они сказали об этом утром. Энди пообещали место в архитектурной школе в Эдинбурге, а Лора решила отправиться на год в Малави[1].
— Вы больше этого делать не будете?
— Чего?
— Комнату сдавать.
— Не знаю, — сказала миссис Доналдсон. — Я еще не решила.
— Мне будет их не хватать, — сказала она Делии, но объяснить, почему именно, вряд ли могла бы. — Из-за них я старалась быть в форме.
— Тогда возьми других, — посоветовала Делия. — Заранее же не знаешь.
Они ждали начала занятия. Две сестры, чья мать лежит в коме.
— Чего заранее не знаешь?
— Может, это будут симпатичные ребята.
— Я еще не решила. Неплохо будет и немного одной пожить.
Неплохо (об этом она не сказала) и спать ночью нормально, и иметь беспрепятственный доступ к ванной. Плохо то, что больше нечего будет ждать, и она снова уйдет в свою скорлупу.
— Ну, пора, — сказала Делия, когда вошел Патридж. — Начинаем горевать.
Патридж позвонил им и сказал, что аппараты, поддерживающие жизнь их матери, хотят отключить, но нужно их согласие. Их мать сбила машина, и она находилась в коме.
— Я бы их кастрировала, — сказала Делия, по сценарию Джеки.
— Кого?
— Тех, кто сматывается с места аварии.
— Лучше от этого не станет, — ответила миссис Доналдсон, она же Кора.
— Мне станет.
— Она вечно сходила с тротуара на проезжую часть.
— Кора, этого никто не отрицает. Дело-то в другом: он даже не остановился. Я бы его кастрировала.
— Сейчас речь не о кастрации, — вмешался в разговор Патридж. — А о том, отключать ли мать от аппарата.
— Это кого вы матерью называете? — вскинулась Джеки. — Она вам не мать. Она вам миссис Хендерсон. Откуда вы знаете, что она не очнется? Вам всего-то лет четырнадцать, вы даже галстук еще не носите. Собираетесь приговорить человека к смерти, так хоть оденьтесь соответственно.
Патридж стушевался.
— И вообще, — продолжала Джеки, — вспомните, сколько написано о людях, которые годами лежали в коме, а потом вдруг приходили в себя.
— Иногда необходимо принимать трудные решения, — сказал Патридж.
— А почему нельзя оставить все как есть? — спросила Джеки. — Подождем, посмотрим.
— Смотреть нечего, — ответил Патридж. — Ее мозг умер.
— Но она жива, — сказала Джеки. — А пока есть жизнь…
— Я бы ее отпустила, — сказала Кора.
— Ты бы — да, — буркнула Джеки.
— Вот видите, — обратился Патридж к классу, — здесь очень пригодилась бы медсестра.
— Всё вы требуете медсестер, — сказал Баллантайн. — Почему?
— Женщины лучше это умеют, — сказал Гулли.
— А если бы это был медбрат?
— Все равно — он бы подставил плечо.
— А вы давно бывали в больнице? — спросил Баллантайн. — Этого вам, конечно, никто не расскажет, но дело в том, что большинство нынешних медсестер вообще не способны сочувствовать, утешать и вообще вести себя по-человечески. Они умеют делать процедуры — потому что этому их учили, но, когда нужно просто подержать за руку, утешить умирающего или несчастного родственника — то есть сделать то, чему могла бы научить их жизнь, от медсестер проку никакого.
— Разве их не учат ухаживать за больными? — спросил Патридж.
— Разумеется, учат. Их этому учат на курсах, а должна бы научить жизнь. Личный опыт. Вы слишком молоды для врачей, так и они — слишком молоды для медсестер. Лучшие сестры — женщины среднего возраста, только они уже не сестры, а администраторы. Так что, если вам нужен тот, кто посочувствует вместо вас, не ищите медсестру. Если нужно кого-то успокоить или утешить, вы должны делать это сами — вы же врачи.
— Я работаю бухгалтером, — сказала Кора. — Я правильно понимаю, что это вопрос финансов?
— Ну… — Патридж обрадовался, что наконец слышит голос разума.
— Патридж, предупреждаю вас, — вмешался Баллантайн, — если вы скажете «да», вторая сестра вас самого подключит к аппарату.
— А ей есть ради чего жить? — проблеял Патридж.
— Ради нас, — сказала Джеки. — Во всяком случае, ради меня.
Патридж вздохнул. Ему было плевать, кто отключит аппарат. Он мечтал стать патологоанатомом. И иметь дело с уже мертвыми телами.
— Давай попробуем найти в этом что-то хорошее, — сказала Кора. — Если мы ее отключим, углеродный след, который оставит она, будет меньше.
Джеки застонала.
Патридж вздохнул.
— Давайте посмотрим по обстоятельствам, — сказал он. И пожал руки обеим сестрам. — Подождем недельку-другую.
— Отметку не ставлю, — сказал Баллантайн. — И вот что, Патридж, с медсестрами или нет, но вам надо поупражняться в человечности. Пока она у вас на нуле. А вы, дамы, губите здесь, в больнице, свои таланты. Вам надо на телевидение.
Оставшись без квартирантов и без денег, которые они хоть изредка, но платили, миссис Доналдсон была вынуждена искать еще одну подработку. Как-то за ланчем она обратилась к Баллантайну.
— На вас так действует мое обаяние? — спросил Баллантайн. — Или нужна новая морозильная камера? Есть кое-какие свободные места, но ничего особенно привлекательного. Впрочем, я буду рад видеть вас чаще. Так, что у нас на завтра? Аноректальное кровотечение вас ведь не интересует? Есть камни в желчном, но это такой пустяк для нашей Мерил Стрип с Бикертон-роуд.
Он протянул ей папку.
— Еще разве что судороги.
— Судороги уже недавно были, — сказала миссис Доналдсон.
