От Евы у меня такого ощущения не было. Блядь, я до сих пор не понимаю, как я с ней связался? Где были мои мозги и глаза? Странно, но я совсем на нее не злюсь. У меня даже обида на нее прошла очень быстро. Причем я обижался на нее не за то, что обманом меня в ЗАГС затащила и про ребенка наврала, а за то, что пока я гнался за этой хитровыебаной зайчихой, моя маленькая зайка ускакала во Францию. Потому что не любил я Еву. Нет чувств — нет боли и послевкусия ублюдского. Ева была уютная, красивая и удобная, как любимая толстовка.
А Ольга? Ольга мои армейские берцы. Жарко в них и трут на пятке, и душно, когда шнурки затянешь туго, но нет у меня надежней обуви и любимей. В них можно идти бесконечно долго и далеко. Ими можно такого чирка зарядить по жопе! Храню их бережно в шкафу, даже скелеты боятся к ним прикасаться.
Родила бы мне сына. Жили бы вместе. Жалко, что закончился наш род Глинских на мне. Никаких больше детей. Хватит, блядь!
Не такой судьбы мне желала моя мать, но теперь есть кому о ней позаботиться. Сколько раз я гадал, кто же мой папаша, а оказывается канадский хоккеист. Томас Миллер — срань господня!
— Сынок, — сказал он мне при знакомстве. С акцентом своим ебучим.
— На хуй пошел! — все, что я смог ему ответить.
Хотел еще ему в ебальник заехать, мать жалко стало. Не знал он, что сын у него есть? Ты когда на бабу залазишь, а потом в нее кончаешь, ничего не мерещется странного? Мне не девять, мне батя как бы не нужен в принципе. Я сам уже чуть отцом не стал.
Томас хотел меня на пару с матерью в больничку к алкашам определить. Да пошел он в жопу со своим запоздалым воспитанием!
Пусть маме в ухо вкручивает, раз ей нравится. Мне не надо!
Иногда я думаю, а не слишком ли дохуя несчастий и переживаний на меня оного? Бог когда раздавал всю эту хуйню, я, что два раза подходил? И Ольга нахапала двумя руками.
В квартире теперь порядок, но все равно неуютно и жутко.
При ней эта квартира была настоящим домом, а теперь здесь лишь призраки. Тюрьма, куда я сам себя посадил, скрываясь от насмешек общества.
Разве это не я был способен послать весь мир нахуй? Вертеть на хую ебаное общественное мнение?
Жалкий трус, убивающий себя медленно, потому, что, сука, не хватает мужества покончить с собой одним поступком!
Ольга могла, а я чмырдяй нерешительный!
Живо только мое тело, которое я несчадно травлю алкоголем, никотином и наркотиками. Душа мертва, мозг отключен от сети. Может потому и нечем принять решение самоустраниться?
А как она мне готовила? Даже если спала, когда я приходил домой поздно, на плите меня всегда ждал ужин.
Все! Начался парад воспоминаний! Еб твою мать, мелкая! Какого черта меня опять гнет?
********************************************************************************************************************
Я еще не открыл глаза, не проснулся толком, но явно чувствую ее маленькие упругие грудки, упирающиеся в мою грудь. Мою шею обдает ее дыханием. Влажный язычок скользит по коже от уха до правого соска. Дыхание сбивается, когда Ольга берет его в рот, втягивает внутрь и делает со вторым соском то же самое.
Член дергается от каждого ее прикосновения. Ах, сучка, знает, как меня правильно будить! Наощупь нахожу ее головку, хватаю за основание шеи и тыкаю ее лицом в свой пах.
Только, когда она берет головку члена в рот, открываю глаза. Такого зрелища я не пропущу! Мне нравится смотреть, как она сосет! Она делает это лучше всех!
О, боги! Кто мне только не сосал! Даже сама Ангелина Высоцкая! Заглатывала, как родного! Но только от того, с каким удовольствием это делает моя девочка, хочется кончить.
Ольга ведет языком по яйцам, вверх по стволу и захватывает ствол ртом, начинает посасывать…
— Любимая… — хрипло стону я.
Она поднимает на меня глаза и улыбается одними ими. Ротик-то занят! Одной рукой гладит мой живот, другой сжимает яйца. Она просто обожает трогать мои кубики на прессе. Мне хватает минуты. Я не выдерживаю и тяну ее на себя.
Ольга облизывает губы, вытирает их рукой и садится на меня сверху. Мне не нужно проверять ее киску, я знаю, что она уже потекла. Она всегда течет, когда сосет мне.
— М-м-м, Макс, — ее очередь стонать.
Моя девочка неспешно движется вверх и вниз на моем члене, вбирая меня глубоко и нежно. Ее узенькая влажная дырочка до сих пор тесная для моего размера. Ольга упирается ладошками в мою грудь, делает еще несколько движений бедрами и кончает, падая мне на грудь. Я даю ей минутку на отдых, сажусь, подхватывая ее под попу, и теперь уже сам задаю темп.
Кусаю ее губы, грудь, мощно натягивая ее дырочку на себя. Она хватается за мою шею, тянет меня за волосы, стонет уже в голос. Нащупываю горошинку ее клитора и растираю, приближая ее снова к оргазму. Боже, как она сладко кончает! Выгибается мне навстречу, сильнее стискивает бедрами, дрожит всем телом.
— Макс! Макс! — то, как она выкрикивает мое имя, когда кончает, слаще любой музыки.
Едва успеваю выдернуть из нее хер, выстреливая на ее плоский животик.
Я вздрагиваю и просыпаюсь…
Блядь, это всего лишь сон! Член стоит вполне натурально! Давно я не дрочил сам себе, но видимо придется! Отбрасываю одеяло и иду в душ. Я весь мокрый от испарины, но это не от гипер эротического сна, а от жуткого похмелья. Давно у меня такого стояка не было. Аж яйца заболели. Быстро моюсь, дрочу и иду похмеляться.
Вчера она так и не пришла. А я ждал, сука! Не нюхал…
Рука сама тянется к блюдцу с порошком. Нет. Она может прийти сегодня.
А что если нет? Буду сидеть, как дурак, гадать?
Надо вмазаться и перестать о ней думать. Сказала же, что улетит обратно! Пусть валит к чертовой матери!
Надо поехать к ней и хотя бы поговорить по-человечески. Узнать, что у нее случилось. Выгнал ее, как хуй пойми кого!
Я сейчас поправлюсь и поеду.
Нельзя. Нужно ехать так…
Не поеду! Не мои проблемы!
Ко мне сегодня должна приехать мой юрист. Уже скоро… Подпишу бумаги, после поеду.
ДА ЧЕРТ!!!
Я лег обратно в постель, отхлебнул коньяк и закрыл глаза.
Боже, я хочу ее увидеть. Хочу снова почувствовать ее тепло. Хоть немного! Пусть даже не говорит ничего, просто обнимет…
Через гулкий стук своего взбесившегося сердца, я слышу щелчок открываемой двери.
Пришла. Моя девочка пришла…
19. Ольга
Я вошла в квартиру Макса, по-хозяйски открыв дверь ключами Натальи Сергеевны. Без церемоний и звонка в дверь, просто ввалилась с утра пораньше, держа в руках огромные пакеты с едой и хозяйственными мелочами. Я даже не знала, был ли дома мой первый муж, по крайней мере, в коридоре меня никто не встретил, в квартире не слышалось и шороха.
Я бросила пакеты у дверей и огляделась. Было очень чисто и прибрано, значит клининг, всё же был. Уже не плохо. Разувшись и скинув куртку, я пошла искать Макса. Он оказался лежащим в своей кровати с телефоном в руках. Выглядел Макс хорошо: он побрился и сделал стрижку, оставив волосы длинными. Эта брутальная прическа невероятно ему шла, придавая мужественности. В спальне тоже царила чистота, если не считать одежды Макса, как обычно разбросанной по полу.
— Здравствуй, зайка! — дурашливым голосом поприветствовал он меня.
Я подошла и села рядом с ним на кровать, краем глаза заметив на прикроватной тумбочке всё тоже блюдце с коксом и початую бутылку коньяка. Кокаина было столько же, сколько и в прошлый раз, если только это не свежая порция.
— Блин, Макс, тебе даже не интересно, кто к тебе пришёл? — обиженно протянула я.
— Кто же это может быть ещё, как не ты?
— Ну… мама.
Макс взял бутылку с коньяком и отпил из неё большой глоток, затем вытер губы тыльной стороной руки и вернул бутылку на место. Коньяк в десять утра! Отличное начало дня! Ну, хотя бы не кокаин.
— У нас в последнее время немного натянутые отношения. И вообще она не такая бесстрашная, как ты, — Макс кивнул головой на мою кобуру. — Чтобы соваться в логово падения и разврата.
