— Художник, — нехотя ответил он.
— Ясно, — обиженно буркнула я. Раз Макс не хочет об этом говорить, значит, это что-то личное. Видимо, я не достойна такого откровения.
— Ладно, расскажу, — вздохнул Макс.
— Да, всё, мне уже неинтересно.
— Оль, ты чё, обиделась? — усмехнулся Макс. Он привлек меня к себе и шутливо щелкнул по носу. Моя голова теперь покоилась на его плече. Макс не убирал руку, обнимая меня за плечи, а я не пыталась отодвинуться, затаив дыхание. Так мы лежали, оба уставившись на картину. — Она написана с натуры. Три года назад. Турция. Рисовала моя старая приятельница.
— Приятельница? — недоверчиво переспросила я. Что-то ни разу не слышала, чтобы мужики с приятельницами по курортам разъезжали.
— Да, представь себе! От глагола «прияти» — «любить, дружить». Тогда я был еще беднее, чем сейчас, но гораздо беззаботнее. У меня не было никаких обязательств, только море, текила и гитара… Что еще нужно для счастья?
— Любовь! — подсказала я.
— Эх! Ни черта ты еще не понимаешь, — вздохнул Макс. — Чтобы быть счастливым, человеку не нужен другой человек. Счастье внутри тебя и ни от кого не зависит. А вот если ты влюбилась, то считай, что попала в зависимость, и теперь другой человек решает, смеяться тебе или плакать. Чтобы влюбиться, нужно быть очень смелым и отчаянным глупцом.
Проделав не сложные манипуляции, Макс включил тот же фильм на телевизоре, что он только что начал смотреть. Он убрал ноутбук на тумбочку.
Вот, значит, что он думает о влюблённых? Ну, конечно, я дура дурой! Умник хренов и черствый сухарь! А я еще переживаю за него, беспокоюсь, супчики варю!
— Макс, ты знаешь, я сегодня очень испугалась за тебя, — призналась я Максу. Смущаясь, я не могла на него смотреть, поэтому потупилась на свои руки. Макс поцеловал меня в макушку.
— Это нормально, ты самая заботливая малышка, которую мне доводилось знать. Я чертовски рад, что хоть кому-то есть до меня дело, — шёпотом сказал он и включил фильм.
Утром я проснулась от того, что мне было жарко. Открыв глаза, я не сразу поняла, где нахожусь. Я лежала на боку, спиной к Максу. Его зеленая рука обнимала меня, покоясь на моей груди, а его член упирался мне в задницу. Макс мирно сопел мне в затылок. Видимо, я вчера сама не заметила, как отрубилась, а Макс не стал меня будить. Я тихонько, чтобы не потревожить Макса, выскользнула из его объятий и его постели и ушла к себе. Мне не хотелось чувствовать себя неловко, когда Макс проснётся. Я быстро собралась, оставив ему записку на кухонном столе, чтобы он мне написал смс, как проснется, и уехала в универ.
4
Так прошла зима, за ней и весна. Заканчивался второй курс, мы с Анькой сдавали очередные экзамены. Виктор купил ей новенький Лексус и права в придачу, так что Анька подвозила меня иногда на учёбу или после — домой. Так как Анька вечно ныла, обвиняя отчима в жадности, мне этот подарок казался немного странным, но я предпочитала помалкивать на этот счёт. Что бы там ни было — это их семейные дела, а у богатых свои причуды. Вот и сейчас Анька любезно подбросила меня до дома
— На, вот, — сказала она, протягивая мне тетрадку с моими стихами, которую я по рассеянности, видимо, забыла у неё в машине на днях. — Макс полистал её, уж прости его любопытство… Хочешь знать, что он сказал? — Анька сделала интригующую паузу. — Что там много одиночества и трам-пам-пам, — не дождавшись моего ответа, продолжила она. — Но самое главное то, что там нет ни строчки о любви.
Естественно мне было любопытно, что думает Макс, но я бы предпочла спросить его лично, поэтому я засунула тетрадь в рюкзак, ничего не сказав в ответ.
— А я вот и думаю, как же ты напишешь о том, чего у тебя в принципе и нет, — Анька развела перед собой руками, сверкнув ослепительным маникюром и золотыми колечками. — Тебе не кажется, что пора переходить на новый уровень?
— Ты это о чём? — искренне не понимала я. Анька захлопала своими пушистыми ресничками.
— Да ладно! — воскликнула она. — Я о твоей хронической девственности. Пора от неё избавиться и понять, наконец, что такое «быть женщиной».
Я презрительно фыркнула. Анька, трахающаяся лет с 13, рассуждала так, будто во мне был какой-то изъян. Будто я несла тяжелое бремя, но доля истины в её словах всё же была.
— Тебе срочно нужно с кем-нибудь переспать! — не унималась подруга, говоря об этом, как о походе в магазин за хлебом. — Неужели у тебя никого нет на примете?
Я отрицательно покачала головой, кроме Макса меня никто не интересовал, но Аньке я не могла об этом рассказать.
— А ничего удивительного, ты же совсем никуда не ходишь. Одеваешься, как обсос, — продолжала учить меня жизни Анька. — Нужно сменить имидж и подкрасить мордашку. Всего-то делов!
Как не обидно было слышать эти слова, но Анька была права. Одевалась я плохо, почти не красилась, а волосы всегда заплетала в косу. Я посмотрела на её размалёванное лицо, юбку, едва прикрывавшую промежность и подумала, что ТАКОЙ я тоже быть не хочу.
— Вот сдадим сессию, я за тебя возьмусь! — пригрозила Анька. — Наконец-то хоть потусим как следует! — мечтательно протянула она.
— Ага, — согласилась я. — Осталось два экзамена.
— Ну, историю, я уж как-нибудь сдам на тройбас, — заверила меня подруга. — А вот «гражданское право» придется сдавать по-другому.
— В смысле? Только не говори, что ты взятку собралась давать? — уточнила я, поскольку весь универ знал, что этот преподаватель взяток не берёт принципиально.
— Нет, не взятку, — усмехнулась Анька. — Придется отсосать этому старому козлу.
Сказать, что я была в шоке от услышанного — это не сказать ничего. Вот так новости.
— А как же Макс? — только и смогла выдавить я из себя.
— А что Макс? — Анька с раздражением посмотрела на меня. — Он мне кто? Может он за меня сдаст экзамен? Это просто секс. Почему ты вечно всё усложняешь? — Я не отвечала, отвернувшись к окну. — Сама знаешь, если меня отчислят, Виктор меня из дома вышвырнет, — зло прошипела Анька. — Мне может к тебе на автомойку устроится за три копейки? Тогда вообще пиздец и мне и Максу. Думаешь, Виктор и дальше будет за него хлопотать? Пацаны почти альбом записали, прикинь, как они обломаются!
Меня уже тошнило от Анькиной правды, а она всё не останавливалась, перейдя на крик:
— Ты, правда, дура такая или прикидываешься? Ты чё думаешь, мне эту тачку Санта на рождество подогнал? — орала она. — Да ты представить не можешь, что мне приходилось делать. У Виктора очень богатая фантазия.
Анька замолчала и, опустив окно, закурила.
— У него и на тебя виды были, пока я не сказала ему, что ты девственница, — тихо сказала она. — Так что ТВОЙ Макс переживёт как-нибудь. К тому же, если ты ничего ему не скажешь, он и не узнает.
Она посмотрела на меня с надеждой на понимание.
— Да пошла ты! — Это всё, что я смогла ей ответить.
Я вышла из машины, хлопнув дверью, и поплелась домой.
С тех пор, между мной и Анькой как будто кошка пробежала. Мы общались в универе, но как приятельницы, не более. Максу я, естественно, ничего не сказала. Вскоре Макс сам завел разговор на тему нашей дружбы. Мы были на работе, и зашли перекусить в комнату отдыха. Погода была дождливая, клиентов было мало, и мы не куда не спеша гоняли чаи и болтали.
— Почему ты больше не общаешься с Анькой? — прямо спросил он. Именно ТЫ, а не МЫ, как будто знал, что это моя инициатива.
— Наши взгляды на жизнь немного разошлись. — Это было правдой.
— Вот и прекрасно, — ответил Макс, отхлебывая кофе. Интересно, что он имеет против нашей дружбы?
— В смысле? — уточнила я.
Максим отставил кофе в сторону и, откинувшись на стуле, сложил руки на груди.
— Ты в курсе, что её отчим глава наркокартеля? — почти шёпотом сообщил мне Макс, отчего моя челюсть отвисла, и я не сразу нашла что сказать.
— Ты уверен? Откуда инфа?
