Я на мгновение замираю, вникая в смысл сказанного:
— Значит, я правильно поступила, оставив его?
— Да. — Отвечает она. Она изучает меня и, должно быть, замечает затаившееся в моих глазах сомнение, потому что спрашивает: — А что он сказал, когда ты получила награду за лучший маркетинг новичка?
Я вспоминаю тот момент, вспоминая, как я была взволнована, когда делилась с Джоном своими успехами. Горький привкус наполняет мой рот, когда я вспоминаю его ответ.
— Он сказал… он сказал, что мне повезло. Что это мог сделать любой.
Помню, как я была разочарована, когда он не поаплодировал мне и не сказал, что я хорошо справилась.
Но, с другой стороны, он был прав.
Мне действительно повезло, и это мог сделать любой сотрудник компании.
— Что он сказал тебе, когда ты надела то прекрасное красное платье на свадьбу Моники?
Аделина спрашивает, ее голос наполнен беспокойством.
Я делаю глубокий вдох, вспоминая тот день, когда я чувствовала себя так уверенно в потрясающем красном платье, которое я выбрала.
Мой голос дрожит, когда я пересказываю его слова:
— Платье создавало впечатление, что я слишком стараюсь и что такой смелый цвет, как красный, мне не идет.
Аделина добавляет к растущему списку претензий, ее голос тверд и в то же время мягок.
— А как насчет того, что ты хотела получить работу своей мечты в Лондоне? Что он тогда сказал?
Я тяжело сглатываю, горечь от этого воспоминания все еще свежа.
— Он сказал, что глупо думать, что я смогу там преуспеть, и что я должна довольствоваться чем-то здесь, рядом с ним, где у него больше шансов добиться успеха.
От того, что я повторяю вслух его слова и рассказываю о постоянной травле, у меня сводит желудок.
Я ненавижу это.
Ненавижу, что позволила ему разрушить мою силу.
Ненавижу за то, что признавала его чувства выше своих.
Ненавижу, что позволила себе заблудиться и потерять дух.
Но больше всего я ненавижу то, что до такой степени сдала частички своего самоуважения, что в некоторые дни даже не узнавала себя.
Раньше я была счастливой и удачливой девушкой, которая ходила по облакам и всегда излучала бодрость духа.
Но за последний год мне кажется, что я стала горькой — как будто тени его токсичности запятнали солнечный свет внутри меня.
Слезы медленно стекают по моему лицу, когда Софи и Аделина обнимают меня теплыми, утешительными объятиями.
Они крепко обнимают меня, поддерживая, и я ощущаю чувство безопасности, которого не испытывала уже очень давно.
Их объятия словно щит, защищающий меня от сомнений и неуверенности, которые оставил после себя Джон.
Я фыркаю, чувствуя, как их тепло окутывает меня, словно спасательный круг.
— Простите, девочки. Я испортила нам вечер.
Софи слегка отстраняется, чтобы посмотреть мне в глаза.
— Леора, ты ничего не портишь. Мы рядом с тобой, и в хорошем, и в плохом. Для этого и нужны друзья, помнишь?
Аделин кивает в знак согласия.
— Верно. Мы здесь, чтобы помочь тебе исцелиться, а иногда это означает разделить боль. Ты не одинока в этом.
Я сажусь, вытирая слезы и благодарно улыбаясь.
— Вы двое — лучшие друзья, о которых только может мечтать девушка.
Аделин улыбается.
— Мы любим тебя и всегда будем здесь, чтобы поддержать тебя, несмотря ни на что.
Я делаю еще один глубокий вдох, пытаясь стряхнуть с себя тяжелые эмоции, которые тяготили меня.
Я обвожу взглядом оживленный бар, ища способ сменить тему и разрядить обстановку.
— Аделин, этот блондин все время, пока мы здесь сидели, разглядывал тебя. Он даже пялился на тебя во время всего этого праздника слез. Ты должна…
Аделин прерывает меня с игривой ухмылкой.
— Не заканчивай это предложение, Леора. Ты знаешь, что я думаю о блондинах.
Мы все дружно смеемся над игривой неприязнью Аделин к блондинам.
Это одна из ее причуд, которая постоянно нас забавляет.
Помню, она как-то сказала мне, что даже мужчины в ее любимых книгах не могут быть блондинами.
Ни в тех, которые она пишет, ни в тех, которые читает.
Она всегда говорила, что даже если на бумаге они окажутся блондинами, в ее воображении они будут просто темноволосыми.
Я мягко поддразниваю ее.
— Ты действительно не любишь светлые волосы, не так ли?
Аделина хихикает и поднимает бокал с коктейлем.
— Это просто не моя чашка чая, Леора. А теперь воспрянь духом, моя великолепная подруга, и давай выпьем за то, чтобы будущее вознаградило нас тем, чего мы действительно заслуживаем.
Я вытираю последние остатки слез, понимая, что сейчас, наверное, напоминаю енота, и поднимаю свой бокал, присоединяясь к тосту Аделин.
— За будущее. — Говорю я, мой голос стал сильнее, наполнился надеждой и решимостью.
За будущее и за новую, обновленную версию себя.
За девушку, которая не позволяет мужчинам наступать на нее, за девушку, которая отстаивает себя, и за девушку, которая знает, чего она стоит.
И еще, запомни, когда вернёшься домой, обратись к психотерапевту.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ЛЕОРА
Когда я возвращаюсь с пляжа, солнце целует мою кожу нежным теплом, а соленый бриз приносит ощущение свободы.
Я добираюсь до отеля менее чем за три минуты и вспоминаю, как близко он находится к пляжу.
Какая жизнь.
Отель прекрасно смотрится на фоне голубого неба — его первозданная белая внешность сверкает в лучах солнца.
Посыльные встречают меня с улыбками, соответствующими яркому дню.
Когда я встречаюсь взглядом с девушками за стойкой регистрации, они тоже улыбаются мне.
Однако, когда я подхожу к стойке, мое внимание привлекает нечто неожиданное — ламинированная бумажка с надписью:
Присоединяйтесь к нашей команде в качестве менеджера по маркетингу в отеле Ayoub d'Or — золотая возможность!
Это знак?
Боже, это ты?
Если да, то пусть это будет возможность, а не урок, пожалуйста и спасибо.
— Что это, Клара? — Спрашиваю я у брюнетки, администратора отеля.
Она загорается.
— О, мисс Дэвис. Я подумала о тебе, когда увидела это.
Она вспомнила наш разговор двухдневной давности.
Я шла по вестибюлю, зарывшись с головой в телефон, просматривая приложения, когда мы столкнулись.
Она спросила меня, почему я выгляжу такой напряженной, и тогда я начала ей рассказывать.
Теперь она знает о моей неудачной работе и неудачных отношениях.
Можно сказать, мы лучшие друзья.
— Тебе стоит подать заявку. — Продолжает она, и, глядя на бумагу за ее спиной, я начинаю понимать, что мне стоит подать заявку.
Это отличная возможность.
Единственное, у меня может не быть нужного опыта или я не живу в нужной стране, но, эй, я уже получила кучу отказов, еще один не помешает.
— Да, я должна.
Она протягивает мне бумагу, и, коснувшись ее, я чувствую, как во мне вновь загорается надежда.
Внезапный толчок и удивленный возглас Клары заставляют меня обернуться и увидеть пожилого мужчину, стоящего на коленях.
Я не раздумываю ни секунды, прежде чем подбежать к нему.
Я вижу, что он с трудом поднимается, и его дыхание затруднено.
— Сэр, вы в порядке? — Спрашиваю я, протягивая руку, чтобы помочь ему подняться.
Он смотрит на меня с благодарным выражением и слабо кивает, его лицо бледное, а глаза слегка расфокусированы.
Должно быть, ему очень больно.
Я пытаюсь сдержать панику, опасаясь, что он мог пораниться сильнее, чем мы можем видеть.
Я поворачиваюсь к Кларе и вижу, что ее лицо искажено ужасом, губы разошлись, как будто она хочет что-то сказать, но ничего не выходит.
— Вызови скорую, Клара. — Говорю я.
— Нет, нет, я в порядке. — Настаивает мужчина, но тут его прерывает приступ кашля.
— Вы уверены? — Спрашиваю я, помогая ему пересесть на стул.
